Горби - Лютер

Жизнь замечательных людей

---

Обширный труд И. Гобри построен по четко продуманному плану. Он делится на три части, соответствующие, по мысли автора, трем этапам становления Лютера и его реформы. Часть первая посвящена «Лютеру до лютеранства» - формированию будущего врага католической церкви еще в лоне самой этой церкви. Часть вторая показывает перелом и разрыв с прошлым во имя новых сложившихся взглядов. Третья часть выявляет общие результаты как в личностном, так и в глобальном масштабах. Вот здесь-то и уместно подчеркнуть главное в специфике книги Гобри: личностный мотив на протяжении всех пятиста страниц его труда неизменно превалирует над объективной реальностью обстановки, в которой реформатору довелось действовать; иначе говоря, согласно автору выходит, что его герой, в силу чисто индивидуальных причин и не менее индивидуальных личных качеств, сумел поломать и осквернить естественный ход истории и ввергнуть Западную Европу в пучину длительных духовных (и не только духовных) бедствий, плачевные результаты которых не изжиты и по сей день.

 

Эта идея глубоко спрятана и не сразу высвечивается. Она тонет среди обильного материала, посвященного жизни общества, учебе и преподаванию в университетах, книгам, которые читали в августинском монастыре, и т. д. И тем не менее идею эту выудить можно, и даже не так уж сложно.

 

(Жизнь замечательных людей; Сер. биогр.; Вып. 786)

М.: Мол. гвардия, 2000. - 513 с.

ISBN 5-235-02389-7

 

Часть первая. В лоне Церкви (1483-1520) 

Часть вторая. Против Церкви (1520-1525)

Часть третья. В другой Церкви (1526-1546) 

Библиография

 

 

Оставим на некоторое время брата Мартина Лютера в тиши монастырской кельи продолжать свое религиозное образование, которое вскоре принесет ему священнический сан, а сами обратимся к психологии, чтобы попытаться хотя бы в общих чертах составить портрет личности этого человека и тем самым заглянуть под плотно закрывающий его покров таинственности.

 

Лютер впоследствии осудил этот период своей жизни. С одной стороны, ему требовалось объясниться перед протестантами, почему он поступил в монастырь и почему старательно исполнял его правила, с другой — как бы оправдывался перед католиками, почему нарушил обет и порвал с монастырем. Впрочем, все эти объяснения он сформулировал уже после 1530 года, то есть спустя двадцать пять, тридцать пять и даже сорок лет после событий, которые привели его к резкому противостоянию с католической Церковью. Поэтому не следует удивляться, что некоторые из его объяснений порой слишком явно противоречат самым очевидным фактам. Да и сами эти факты, несмотря на скрупулезность, с какой они собраны, дают ответы далеко не на все вопросы, связанные с загадкой Лютера. Чтобы все-таки найти эти ответы, пусть не исчерпывающие, но хотя бы более или менее вероятные, попробуем прежде всего заняться системной постановкой проблемы.

 

Первый же вопрос, который никак нельзя обойти, звучит так: почему Лютер поступил в монастырь? Исполняя вырвавшийся сгоряча обет или по зрелом размышлении, надеясь на спасение души? Мы уже видели, что он дал утвердительный ответ на первую часть нашего предположения: «Я стал монахом не по своей доброй воле, а по принуждению». Но это заявление сделано Лютером в позднейшие годы. Так он писал в своих «Застольных беседах», о том же говорил своим биографам. Однако в те же самые годы (1539) тот же самый Лютер, осуждая монашество как орудие, не достойное христианина, признавался ученикам, что он в свое время тоже совершил эту сделку с Богом: «Почему в монастыре я предавался самому суровому самоистязанию? Потому что жаждал обрести уверенность, что таким путем заслужу прощение своим грехам». Немного позже, в 1540 году, обращаясь к лицам духовного звания, он высказывался в том же духе: «Когда мы были монахами и занимались умерщвлением плоти, это не приносило нам никакой пользы, потому что мы отказывались признать свои грехи и неправедность своей жизни». Довольно трудно примирить между собой два таких противоречивых высказывания. Тем не менее можно осмелиться предположить (хотя нигде об этом не сказано), что, поступив в монастырь под влиянием пережитого страха, молодой человек принялся затем размышлять над проблемой спасения души, и ему, подбадриваемому духовными учителями, постепенно начал видеться превосходный путь, ведущий прямиком на небеса.

 

Вместе с тем, перечитывая то, что он писал, еще не покинув монастырь и не порвав с католицизмом, мы снова сталкиваемся с проблемой. Так, в толковании Послания к Римлянам (1516) он излагает свое видение религиозного призвания в духе вполне правоверного учения: «Каждому позволено во имя любви к Богу ограничивать свою свободу обетами». Для чего? Для спасения души? Разумеется, но только при условии, что жизнь в религии не будет рассматриваться как единственное средство спасения; ведь в этом случае ни о какой свободе уже не может быть и речи, а отказ от мира будет означать только жест отчаяния. Но «хорошим монахом становятся не от отчаяния, а от любви». В последующем тексте он набрасывает идеальную картину религиозной жизни, утверждая, что монах, которому не понаслышке ведомо, что есть милосердие, становится счастливейшим человеком в мире — feliccimus. Сколь далеки эти мысли от его будущих откровений!