Спраул - Настигнут страданием

Смеем ли мы думать о смерти как о призвании? Автор Книги Екклесиаста говорит об этом так: «Всему свое время, и время всякой вещи под небом: время рождаться и время умирать» (Екк. 3:1-2а).

 

В Послании же к Евреям мы читаем: «И как человекам положено однажды умереть, а потом суд» (Евр. 9:27).

 

Обратите внимание на то, как Писание говорит о смерти: «время умирать», «человекам положено умереть». Смерть назначена нам Самим Богом. Всех нас однажды Он призовет к Себе. Бог властвует над каждой минутой нашей жизни и над последними ее мгновениями.

Мой взгляд был прикован к часам на стене прием ной. Обычные часы, практичный дизайн. Лишенные украшений, они не согревали комнату. Они отражали бег времени, другой цели у них не было.

По ту сторону дверей люди находились вне времени. Но для кого-то эти минуты, возможно, были последними минутами жизни.

Среди таких же посетителей я томительно ожидал исхода операции. За окнами больницы в обычной утренней суете люди спешили на работу. Мысли их были заняты новостями или результатами вчерашнего бейсбольного матча. Для них, здоровых, драма, разыгрывающаяся каждый день в каждой больнице, просто не существовала.

 

Я снова принялся разглядывать часы. Ход секундной стрелки не был ровным и плавным. Стрелка этих часов двигалась от секунды к секунде короткими скачками, и эта отрывистость с особой ясностью подчеркивала приход каждого нового мгновения. Пять, четыре, три, два, один — еще одна минута улетела. Длинная минутная стрелка тоже скользила вкруг циферблата, но настолько медленно, что я этого не замечал.

Я слушал ритмичное постукивание часов и физически ощущал, как растет во мне беспокойство. Ладони были влажными, мне хотелось встать, пройтись по комнате. Журналы больше не занимали меня, и я уже не в силах был перекидываться пустыми фразами с другими посетителями, которые так же, как я, пытались скрыть тревогу.

 

Часы говорили со мной, и мне не нравилось то, что они сообщают. Операция чересчур затянулась. Ведь она должна была всего лишь уточнить предварительный диагноз. Это обычная процедура, не стоит тревожиться. Такие обследования проводят без счета, и диагноз обыкновенно подтверждается. И все-таки эта операция тянулась слишком долго.

 

Прошло еще какое-то время. Я уже мог с закрытыми глазами описать часы на стене. Секундная стрелка без устали перескакивала с одного деления на другое. Наконец, все еще в зеленом халате, появился хирург. «Мистер Спраул?» — спросил он. «Да, сэр», — отозвался я. «Возникли кое-какие осложнения. То, что мы обнаружили, не совпадает с диагнозом. Окончательный результат будет позже, но, боюсь, уже нет сомнений, что эта опухоль — злокачественная».

Его слова оглушили меня. Я позабыл о часах и тихо произнес то, что мне хотелось выкрикнуть:

 

— Чего же теперь ожидать?

— К сожалению, ничего хорошего. Можно попробовать химиотерапию, но, откровенно говоря, это даст лишь отсрочку. Такая форма рака почти всегда смертельна.

— Сколько же времени ей осталось, доктор?

— Определенно сказать нельзя. Шесть месяцев, может быть, — год, а возможно и больше, если лечение окажется эффективным.

— Она уже знает?.. — спросил я.

— Нет, пока нет. Сейчас она в палате, еще не пришла в себя. Я думаю сказать ей завтра. И хорошо бы в вашем присутствии. Вы не смогли бы зайти примерно в час?

— Конечно, я приду. Уверен, что она захочет узнать правду.

 

Той ночью я не смог заснуть. Я боялся. Занятия богословием не научили меня, как помочь человеку противостоять этой болезни.