
Античное мировоззрение в самых разных своих вариантах и в различные периоды, от архаики до порога Средневековья, склонно оценивать «тождество» и самотождественность очень высоко.
В плане онтологическом «тождество» имеет преимущества перед «инаковостью»: «тождество» первично, «инаковость» — вторична. В плане аксиологическом «тождество» представляет собой ценность: оно само по себе, как принцип высшей степени абстрактности, доброкачественнее, благороднее, чем инаковость.
Сергей Сергеевич Аверинцев - Образ античности
СПб.: Азбука-классика, 2004. - 480 с.
ISBN 5-352-00742-1
Сергей Аверинцев - Образ античности - Содержание
- АНТИЧНАЯ РИТОРИКА И СУДЬБЫ АНТИЧНОГО РАЦИОНАЛИЗМА
- ГРЕЧЕСКАЯ «ЛИТЕРАТУРА И БЛИЖНЕВОСТОЧНАЯ «СЛОВЕСНОСТЬ»
- КЛАССИЧЕСКАЯ ГРЕЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ КАК ЯВЛЕНИЕ ИСТОРИКОЛИТЕРАТУРНОГО РЯДА
- НЕОПЛАТОНИЗМ ПЕРЕД ЛИЦОМ ПЛАТОНОВОЙ КРИТИКИ МИФОПОЭТИЧЕСКОГО МЫШЛЕНИЯ
- ОБРАЗ АНТИЧНОСТИ В ЗАПАДНОЕВРОПЕЙСКОЙ КУЛЬТУРЕ XX в.
- ДВЕ ТЫСЯЧИ ЛЕТ С ВЕРГИЛИЕМ
-
ПЛУТАРХ И АНТИЧНАЯ БИОГРАФИЯ
- Предисловие
- Введение. (К истории вопроса)
- Глава I. Общие мировоззренческие установки Плутарха
- Глава II. Подход Плутарха к литературному творчеству
- Глава III. Подбор героев
- Глава IV. Структура сборника
Заключение
Библиография
Список сокращений
Сергей Аверинцев - Образ античности - Античная риторика и судьбы античного рационализма
Современное сознание находится во власти дихотомии «миф—научность». Бездна архаики по одну сторону футурологическая бездна по другую; в завороженности этими безднами легко потерять серединное пространство истории, уже цивилизованной, уже отнюдь не архаичной, но своим традиционализмом отделенной от современности, не говоря уже о футурологических перспективах. Но именно это серединное пространство со своими законами — драгоценное наследие нашей памяти, и оно составляет предмет исторического знания. Нам уже приходилось отмечать в этой связи характерную для нашего времени в целом условность мышления гениального Бахтина: последний противопоставил друг другу как сопредельные величины «эпос» (по контексту — гомеровский, то есть архаический исток традиции) и «роман» (по контексту — разрушение всякой традиции), полностью отвлекаясь от ряда классических эпох — Еврипида и Вергилия, Тассо и Расина, соединивших в долговечном равновесии рефлексию, чуждую эпосу, и традиционализм, чуждый роману, по крайней мере понятому по-бахтински.
Путь человечества делится не на два — там архаика под властью мифа, здесь современность под знаком науки, — а по крайней мере на три: между традиционализмом, не знающим рефлексии, и рефлексией, порвавшей с традиционализмом, лежит синтез обоих начал, который едва ли смог бы просуществовать более двух тысячелетий, будь он основан на простом компромиссе. Поэтому едва ли благоразумно рассматривать взаимопроникновение системнорационалистических и внерационалистических компонентов зрелого античного мировоззрения в терминах вышеназванной дихотомии — как пережиточное и превращенное бытие все того же мифа или как зачаточную стадию нашей научности.
Категории:
Благодарю сайт за публикацию: