Изучение церковно-исторической традиции неизбежно призывает любого исследователя искать взаимосвязь между различными событиями или явлениями церковной истории, с одной стороны, и вехами исторического развития христианского общества с другой.
В связи с этим чрезвычайно важным представляется выявление того, каким образом происходило видимое выражение церковной жизни для внешнего общества, как Церковь воздействовала на внешний мир? Этот вопрос стал в свое время сложной богословской проблемой, которую в полной мере разрешил выдающийся православный богослов XX в. протопресвитер Николай Афанасьев, утверждавший: «Церковное собрание было самым значительным и необходимым выражением церковной жизни древнего христианства».
Андрей Юрьевич Митрофанов - История церковных соборов в Италии - IV-V века
Крутицкое Патриаршее подворье Общество любителей церковной истории Москва 2006
ISSN 1728-0168
Андрей Юрьевич Митрофанов - История церковных соборов в Италии - IV-V века - Содержание
Предисловие
Введение
- Италийские соборы IV—Vbb. и церковно-историческая традиция
- Понятие «Соборность» и италийские соборы IV—V вв
- «Силлабус» и хронология италийских соборов IV-V вв
- Основные этапы соборного движения в Италии IV-V вв
- Италийские соборы IV—Vвв., и их характеристика
- Основные этапы становления историографии италийских соборов IV—V вв
Глава I. Италийские соборы периода борьбы св. Афанасия Александрийского против арианства
- Римский собор 340 г
- Документы Медиоланских соборов 22 июня 346 г. и 17 июня 348 г
- О деяниях Медиоланских соборов 345/346 и 347/348 гг
- Документы Медиоланского собора, лето 355 г
- О деяниях Медиоланского собора 355 г
- Документы Ариминского собора, июль 359 — начало 360 г
- О деяниях Ариминского собора
- Итоги италийских соборов 340—359 гг
Глава II. Италийские соборы в эпохуmсв. Амвросия Медиоланского
- Римские соборы папы Дамаса 366—376 гг
- Медиоланский собор, около 380 г
- О деяниях Медиоланского собора 380 г.
- Деяния Аквилейского собора 3 сентября 381 г
- О деяниях Аквилейского собора
- Капуанский синод, первые месяцы 392 г.
- О деяниях Капуанского синода
- Медиоланский собор, начало 393 г
- О деяниях Медиоланского собора 393 г
- Тавринский собор 22 сентября 398 г
- О деяниях Тавринского собора
- Итоги италийских соборов 366—398 гг
Глава III. Италийские соборы в эпоху возвышения Римских епископов
- Италийские соборы в период упадка соборного движения (406—449)
- Медиоланский собор 451 г
- О деяниях Медиоланского собора 451 г
- Римский собор 17 ноября 465 г
- О деяниях Римского собора 465 г
- Римские соборы в период усиления папской администрации (483—495)
- Римский синод 1 марта 499 г
- О деяниях Римских синодов в период лаврентиевской смуты (499—502)
- Итоги италийских соборов V в
Заключение. Церковно-историческое значение италийских соборов IV—V вв
- Приложение I Каталоги епископов важнейших городов. Императоры и преемственность власти в IV—V вв
- Приложение II Государственные чиновники, упомянутые в деяниях италийских соборов IV—V вв
- Приложение III Соотношение чинов и титулов по закону императора Валентиниана I от 5 июля 372 г
Сокращения
Источники
Историография
Указатель русских имен
Указатель латинских имей
Summarium
От автора
Андрей Митрофанов - История церковных соборов в Италии - IV-V века - От издательства
По-настоящему понять механизмы взаимодействия общества, государства и Церкви в период, когда христианство оказавшись признано этим обществом, вступало в новый период свого становления, возможно только на основании изучения истории соборов. Именно поэтому представляется в высшей степени целесообразным начать наше исследование с определения понятия «собор».
Важность для церковной жизни вообще. Общеизвестно, что соборность является существенным свойством Церкви, определяющим ее истинность, важнейшим принципом, на котором должна строиться церковная жизнь.
Вопрос о соборности с особой остротой встал на повестку дня уже в начале минувшего XX столетия ввиду ожидавшегося созыва Всероссийского Поместного Собора, который, как известно, состоялся в Москве в 1917—1918 гг. после длительного перерыва. В связи с подготовкой к этому Собору церковное сознание столкнулось со многими вопросами, от разрешения которых зависел не только ход соборной работы, но, в известной степени, и самый авторитет Собора. К числу подобных вопросов относились, например, вопросы о составе Собора, т. е. о представительстве на нем всей Полноты Церкви в лице епископов, клириков и мирян, о правах подачи голосов, о порядке рассмотрения и решения дел и т. д.
Естественно, что при обсуждении всех этих важных проблем церковные историки и богословы обратили свои взоры к истории соборного движения в прошлые века, причем не только к опыту России, но, прежде всего, конечно, к истории древней Церкви. В этих условиях исследования по истории соборного движения приобрели исключительную важность.
Вопрос о соборности поднимался в XX веке и в другую, советскую эпоху в связи с проведением т. н. «обновленческих соборов» 1923 и 1925 гг., а также в связи с намечавшимся по инициативе Вселенского патриарха созывом Вселенского Собора. Однако в условиях советской действительности сколько-нибудь серьезное, богословски обоснованное изучение истории соборного движения могло оставаться лишь на уровне мечты, и отечественная историография на протяжении нескольких десятилетий оставалась в этом вопросе на прежних своих позициях. Счастливым исключением стали работы русских зарубежных историков А. В. Карташева и протопресвитера Николая Афанасьева, широко используемые в предлагаемом вниманию читателей исследовании А. Ю. Митрофанова. Сам факт появления этих трудов Карташева и о. Афанасьева лишний раз свидетельствовал о важности и актуальности темы.
Надо заметить, что изучение истории соборного движения требует от исследователей хорошей профессиональной подготовки, знания первоисточников и литературы вопроса, владения иностранными (в том числе и древними) языками. С этой точки зрения труд А. Ю. Митрофанова, выносимый ныне на суд читателей, соответствует, на наш взгляд, тем высоким научным требованиям, которые предъявляет к историкам избранная тема.
Автор этой книги Андрей Юрьевич Митрофанов родился в г. Санкт-Петербурге в семье священника 26 мая 1983 г. По окончании курса средней школы в 1999 г. он поступил на исторический факультет Санкт-Петербургского государственного университета. Кроме того, в период с 2001 по 2003 г. он проходил заочное обучение в Смоленской духовной семинарии.
По окончании в 2004 г. исторического факультета Санкт-Петербургского университета по кафедре истории средних веков, Андрей Юрьевич защитил дипломную работу на тему: «Правовое положение клира в системе церковного и светского управления в ранневизантийскую эпоху IV—VI вв. по каноническому и светскому праву». В настоящее время А. Ю. Митрофанов является аспирантом исторического факультета СПбГУ. В сферу его научных интересов входит история канонического права и церковных институтов в период раннего средневековья. А. Ю. Митрофанов имеет ряд статей по этой проблематике, получивших хорошие отзывы специалистов.
Издание монографии А. Ю. Митрофанова предпринимается нашим Издательством совместно с Отделом по делам молодежи Московского Патриархата в рамках программы поддержки церковно-исторических и богословских исследований молодых ученых.
Священник Илья СОЛОВЬЕВ
Андрей Митрофанов - История церковных соборов в Италии - IV-V века - Введение
Италийские соборы IV—V вв. и церковно-историческая традиция
Понятие «Соборность» и италийские соборы IV—V вв.
Древнегреческое слово σύνοδοϛ первоначально, в сочинениях таких античных авторов, как Платон или Фукидид, означало «сходка», или «собрание», предполагавшее встречу каких-либо компетентных людей для обсуждения, как правило, жизненно важных вопросов. В латинском языке этому термину соответствовало понятие «concilium», которое имело в древнеримской литературе более широкое значение, чем эллинское слово. Так, например, Лукреций и Тит Ливии использовали это понятие в значении, переводимом на русский язык как «соединение», а также «сочетание», или «союз», предполагавшее возникновение целостного из отдельных частей. Церковное предание издревле, от апостольских времен употребляло эти два античных понятия для обозначения совместных, общих деяний предстоятелей Церкви — епископов, а также прочих клириков и мирян, которые освящались благодатью Святого Духа, действующей в Церкви через священную иерархию. Это единство иерархии и мирян, реализуемое в регулярных встречах и собраниях и тем обеспечивающее общность их действий, на церковно-славянском языке обычно именовалось термином «соборъ».
Соборное единство христиан является одним из важнейших свойств Церкви. Именно на церковных соборах исторически, видимо, являла себя кафоличность, которая должна восприниматься как качество, предполагающее универсальность и всеобщность Церкви. Понятие кафоличности (соборности) со времен св. Игнатия Антиохийского утвердилось в богословии в качестве наиболее глубокой характеристики сущности церковной жизни. Согласно точному определению, выраженному прославленным исследователем святоотеческой традиции протоиереем Георгием Флоровс-ким, «Церковь именуется соборной потому, что она распространяется на всю вселенную и подчиняет весь человеческий род праведности, потому также, что в Церкви возвещаются догматы "в полноте, без пропусков, соборно и совершенно"... и еще потому, что "в Церкви лечится и исцеляется род греха"... Соборна природа Церкви; соборна сама ткань ее тела. Церковь соборна потому, что она — единое Тело Христово; она — единение во Христе, единство в Духе Святом, и единство это является высшей цельностью и полнотой». Это суждение подтверждается живым церковным опытом. Соборность сакраментально реализуется каждый день во время соединения христиан со Христом, происходящего в Таинстве Евхаристии.
По словам протопресвитера Николая Афанасьева, «выявляя Тело Христово, Евхаристическое собрание выявляет, изображает Церковь. На Евхаристическом дискосе собрана вся Церковь — земная и небесная. В Евхаристии принимают участие не только живые, но и умершие, не только люди, но и бесплотные духи... Если земная Церковь есть икона (eiKoiv) небесной Церкви, то Евхаристическое собрание есть икона той и другой. Оно есть собрание Церкви — церковное собрание по преимуществу». Иначе говоря, в Таинстве Евхаристии осуществляется внутреннее онтологическое единство христиан со Христом и между собой. Именно поэтому «Евхаристия есть кафолическое таинство, таинство мира и любви и потому — единства». Справедливо будет признать: когда Евхаристическое собрание, т.е. Церковь в лице облеченных священством предстоятелей, обращается к внешней стороне жизни христиан, именно тогда она в исторической перспективе исполняет послушание пастырства, заповеданное Христом (Мф. 28, 18). Это пастырское служение является священническим, а точнее, епископским послушанием.
Кафоличность Церкви в полной мере проявляла себя в истории через «концилиарность» — способность христиан: епископов, клириков и мирян — видимо выражать свое единение. Как очень верно определил знаменитый церковный историк протопресвитер Иоанн Мейендорф, «специфическая функция епископа заключается в пастырстве в своей местной Церкви и в несении ответственности за вселенское общение всех Церквей. В этом и есть экклезиологическое значение епископской соборности, и это является онтологически необходимым элементом хиротонии епископа, которая предполагает собрание всех епископов данной провинции, представляющих единый епископат всемирной Церкви. Собор епископов есть также высшее свидетельство апостольской истины, наиболее подлинный авторитет в вероисповедных и канонических вопросах.
Он традиционно выражается на двух уровнях, региональном и вселенском». Таким образом, на протяжении церковной истории именно соборы становились событиями знаменательными как для современников, так и для последующих поколений христиан, ибо они выражали и символизировали Церковь. Как отмечал А. П. Лебедев, говоря одревней Церкви, «соборы... были важнейшими органами церковного управления... Кажется, все без исключения религиозные вопросы могли быть предметом соборных обсуждений. Соборы этого времени представляют величественный, привлекательный, светлый образ в тогдашней Церкви... Это чистейший тип истинно христианского управления Церковью».
Исходя из очевидности того решающего богословского значения, которое имеют соборы в целом для церковной истории, автор настоящего исследования предпринял попытку осуществить историко-канонический комментарий актов поместных соборов, происходивших в Италии в эпоху IV—V вв., предполагающий на основании изучения истории того или иного собора смысловой разбор и каноническую характеристику его постановлений, а, в случае отсутствия таковых, рассмотрение богословского и церковно-политического значения, которое он имел в указанную эпоху.
Кроме этого, автор постарался ответить на вопрос, какую историческую роль суждено было сыграть соборам в системе ранневизантийской администрации (на примере соборов, происходивших в Италии)? Какое место соборы, выступавшие первоначально в качестве исключительно внутрицерковных органов управления, заняли в структуре ранневизантийской общественной жизни?
Рассматривая состояние ранневизантийской администрации в период, последовавший после легализации христианства императором Констанином, необходимо признать, что эта система именно в IV в. вступила в период глубокого кризиса. Этот кризис затронул важнейшие сословия, представители которых на протяжении предшествующего периода выполняли непосредственные функции «администрирования» в городах. Эти функции включали в себя как управление, так и осуществление общественного контроля за жизнью городских общин, выступавших в качестве принципиально важных звеньев структуры ранневизантийского общества. Отмеченный кризис был обусловлен как спецификой государственной политики в отношении ведущих сословий, главным представителем которых безусловно являлись куриалы, так и объективными изменениями общественной структуры ранневизантийского общества (объективная реальность этих изменений, очевидная в начале IV в., уже определенно позволяет назвать общество Римской империи в этот период развития ранневизантийским обществом).
Указанное заключение было чрезвычайно точно сформулировано Г. Л. Курбатовым, который подчеркивал: «Рассмотрение политики государства в отношении курий и сословия куриалов позволяет прийти к выводу, что с конца III — начала IV в. она была направлена не к укреплению основ рабовладельческого куриального муниципального строя, а лишь к тому, чтобы использовать курии как удобный административно-фискальный орган... прогрессивную роль в ускорении разложения куриального муниципального строя сыграла новая феодализирующая знать, новая военно-чиновная служилая аристократия, интенсивно формировавшаяся в IV в. преимущественно из варварских элементов, выходцев из торгово-ремесленных, плебейских кругов». Сочетание прагматичной государственной политики и неблагоприятных внутренних процессов в обществе приводило к тому, что «упадок курий и разложение сословия куриалов происходили в условиях острой борьбы различных социальныхгрутит... из которых одни, старые, наиболее реакционные тесно связанные с рабовладением, объективно препятствовали, тормозили упадок куриального муниципального строя, а другие, более прогрессивные, феодализирующиеся группы, всемерно способствовали его разложению. Эта борьба в основном завершается в V в. крайним ослаблением курий и сословия куриалов, старой сенаторской аристократии, остатки которой постепенно сливаются с новой служилой знатью».
Несмотря на то, что разложение полисного строя на Востоке империи было более интенсивным, чем распад муниципиев в Италии, следует признать, что отмеченные тенденции были в более мягких формах характерны и для италийского муниципального строя. Именно в IV в., когда система ранневизантийской администрации переживала период упадка, появление в общественной структуре новых церковных институтов и занятие ими определенного места в существующей системе администрации ознаменовали собой определенный поворот в развитии ранневизантийской государственности. Предстоятель местной христианской общины — епископ, имевший твердое положение в среде городского нобилитета и сам нередко являвшийся выходцем из куриального сословия, — гарантировал, с одной стороны, известную стабильность в отношениях между государственными чиновниками и городскими общинами, а, с другой стороны, укреплял авторитет Церкви в общественном сознании. В связи с этим поместный собор как высший орган управления христианскими общинами становился таким явлением церковной жизни, которое было способно объединять вокруг себя представителей самых разных социальных групп.
Заседания соборов происходили только в городах, в главных городских зданиях — базиликах. На соборных заседаниях очень часто присутствовали представители городского нобилитета; обсуждавшиеся на соборах вопросы богословского или дисциплинарного характера с каждым десятилетиям представлялись все более и более значимыми для широких слоев городского населения. Соборная активность стимулировала общественное сознание к выработке новых форм представительства, которые теперь существовали бы в рамках церковной организации. Не случайно уже в середине IV в. епископу — главному действующему лицу на соборных заседаниях — предоставляется целый ряд полномочий, связанных с судебным делопроизводством из области светской юрисдикции.
Процесс восприятия Церковью «публичных» функций контроля и элементов управления (несмотря на то, что вопрос о характере этих функций сам по себе является чрезвычайно дискуссионным), начавшись в эпоху, последовавшую вслед за I Вселенским собором 325 г., в целом привел к достаточно определенному включению церковных институтов в систему ранневизантийской администрации. Этот процесс завершился на Востоке Империи при императоре Маркиане (451—457), а на Западе, преимущественно в Италии продолжался и после события, рассматриваемого в историографии как падение западной Римской Империи, вплоть до начала VI в. Представляется очевидным, что степень указанного включения церковных институтов в систему ранневизантийской администрации может быть определена только на основании исследования того значения, которое имели церковные соборы для этой администрации. Наиболее ярко и драматично эта роль соборов в государственной жизни проявилась именно в Италии. Вот почему источники, связанные с деятельностью италийских соборов, выступают как наиболее репрезентативные для разрешения указанной проблемы в целом.
На развитие соборной деятельности в италийских церковных диоцезах оказывали влияние как исторические реалии, актуальные для всей Церкви, так и специфически западные тенденции развития, характерные для латинской христианской традиции. Уникальное положение Италии, позволявшее местным диоцезам стать районом пересечения латинских и греческих культурных веяний как в области богословия, так и в области церковно-практической жизни, привело к тому, что италийские соборы IV—V вв. стали примером осуществления церковной соборности как неотъемлемого качества церковной истории. Они демонстрировали общность и взаимосвязанность местных явлений церковной жизни с эпохальными вехами того исторического пути, который проходили христиане, побуждаемые Провидением. Близость императорской власти, обилие городов, богатство местных муниципальных традиций также обусловили рождение в Италии после смерти императора Константина интенсивного соборного движения. Это движение началось Римским собором 340 г., на котором Римский епископ Юлий открыто вмешался в церковную и общественную смуту, происходившую на Востоке Империи. В дальнейшем соборное движение определило упомянутое включение церковных институтов в систему ранневизантийской администрации.
В процессе развития италийского соборного движения, зародившегося на почве равных по значению диоцезов, соборная практика существенно эволюционировала в сторону большей централизации церковного управления. Изучение этой эволюции, завершившейся в 499 г. лаврентиевской схизмой в Риме, позволяет определить основные направления развития соборного движения в Италии IV—V вв.
Говоря о важности для церковной науки изучения соборного движения в Италии IV—V вв., необходимо обратить внимание на четыре аспекта выбранной темы. Первым таким аспектом является вопрос о «богословском развитии» в Церкви. Как известно, именно в IV в. предпринималась усиленная попытка богословски адекватно выразить тайну церковного учения о Троице на фоне раздиравшей церковное единству арианской смуты.
Церковным диоцезам Италии суждено было стать регионом, в котором с 40-х гг. IV в. и до конца столетия стремились добиться преобладания и утверждавшие никейское вероучение омоусиане — сторонники доктрины о единосущии, и омии — скрытые адепты Ария, проповедники мнения, в рамках которого Христос рассматривался как совершенное творение, подобное Отцу. Деяния италийских соборов представляют собой в связи с этим чрезвычайно важные источники по истории богословской борьбы в рамках триадологических споров арианской эпохи, ибо эта борьба в открытую происходила именно на соборных заседаниях. Не случайно в италийской соборной борьбе принимали деятельное участие западные омоусиане св. Евсевий Верцелльский, Иларий Пиктавийский и Амвросий Медиоланский. Наряду с ними также фигурировали омии, в частности, Урсакий Сингидунский и Валент Мурсийский, а вместе с ними и выдающиеся восточные богословы и архиереи — никейцы, первенством среди которых по праву обладает св. Афанасий Александрийский.
Следует отметить и восточных проповедников радикально трансформировавшегося арианства — аномейства, таких, как Акакий Кесарийский или Евдоксий Германикийский. Италийские соборы указанного времени являлись, как уже было сказано, полем богословских споров. На одних соборах, например на Медиоланском соборе 355 г. или Ариминском соборе 359 г., побеждали еретики, а на других, в частности на Аквилейском соборе 381 г. или Медиоланском соборе 393 г., торжествовали православные. Рецепция соборных решений по принципу их авторитета и истинности осуществлялась исторически с течением времени, а не фиксировалась в хронологическом отношении единожды и окончательно на основании провозглашения анафемы, которая являлась исключительно оружием канонической борьбы, но далеко не руководством для последующих поколений христиан.
Об этом очень хорошо написал протоиерей Георгий Флоровский: «Определения соборов принимались или отвергались Церковью не на формальном или "каноническом" основании. И эти решения Церкви были в высшей степени избирательными. Собор не выше Церкви — таково было отношение древней Церкви. Собор — это именно "представительство". Это объясняет, почему древняя Церковь никогда не ссылалась на "соборный авторитет" вообще или in abstracto... Это подводит нас к наиболее сложному и кардинальному вопросу: в чем состоит высший критерий... Христианской Истины? На этот вопрос нет легкого ответа. Есть, разумеется, очень простой ответ: Христос есть Истина».
Категории:
Благодарю сайт за публикацию:
Комментарии
Спасибо
Спасибо