Шлегель - Философия - Том 1 - Quadrivium

Естъ книги, коим долгое неиздание в нашей стране было «написано народу». Предлагаемая ныне вниманию  читателя — одна из них. Трехчастный цикл философских лекций  Фридриха Шлегеля, читавшийся им с 1827 по 1829 г. и включающий «Философию жизни», «Философию истории» и «Философию языка и слова», по личному свидетельству автора, являет собой квинтэссенцию его мировоззренческого поиска, и на его родине, в Германии, занимает свое твердое и неоспоримое место среди теоретических трудов немецкого романтизма.

 

Однако в России, несмотря на ее общий неизменно высокий интерес к  философской литературе, а также на известность и почтение,  традиционно окружающие имя автора, эти лекции так и не были изданы ни в царский, ни в советский период, разделив тем самым  странную и роковую судьбу целого ряда выдающихся и краеугольных произведений романтической школы. Тем интереснее будет для нас обратиться к ним по прошествии без малого двух полных столетий с момента их написания. Тот факт, что на духовной карте немецкого романтизма все еще случаются белые пятна, в наши дни не вызывает ни малейшего прискорбия и даже  по-человечески радует, как может радовать сама возможность существования заповедных территорий или до сих пор не растаявших льдов.

 

Однако издательская политика ведет в ином направлении и состоит, напротив, в том чтобы по мере сил восполнять  наиболее зияющие из образовавшихся литературных лакун. И потому мы сегодня, с религиозной радостью людей, являющих миру новообретенный артефакт, представляем вниманию русского  читателя две из трех частей философских лекций Шлегеля:  «Философию жизни» и «Философию истории», впервые переведенные на русский язык. В недалеком будущем мы намерены выпустить в свет и последнюю, заключительную часть этих чтений —  «Философию языка и слова» — коль скоро нам это позволит  политическая и финансовая конъюнктура нашего бурного времени, не особенно благосклонного к издательской деятельности. 

 

 

Санкт-Петербург: Издательский проект «Quadrivium», 2015 г., 816 с.

ISBN 978-5-716-40628-5

 

Философия жизни

Философия истории

 

Если природа понимается не просто как бесконечная игра  живых сил и их динамическое чередование, как в языческой  натурфилософии, но, напротив, рассматривается поистине в целом и во взаимосвязи этого целого — от первого возникновения, на коем она зиждется, вплоть до последней цели, достичь которой ей определено от Бога, к божественному, т. е. относящемуся к Богу и основывающемуся на Боге, познанию природы, — то при таком способе рассмотрения природа предстает сперва как мост, простертый над бездной вечной смерти и вечного Ничто (Nichtigkeit). Конечно, она показывает себя соответственно  такому происхождению или этой своей основанности на вечной смерти, — прежде всего как дом разложения, каковой характер она сохраняет и в последующем, а также до определенной  степени и при дальнейшем восхождении. Этот дом разложения  благодаря всемогуществу благого Творца преобразуется затем в  мастерскую возрождения и наконец возвышается до лестницы воскресения, которая поднимается (или, точнее, бывает  подъята) от ступеньк к ступеньке, вплоть до высочайшей вершины земного преображения, в коем также и природе обетовано  принять свою меру участия.

 

Таков был предмет предыдущего  рассмотрения; и теперь к нему вполне естественным образом  примыкает вопрос о том, нельзя ли в таком случае и для человеческой души (которая, хоть она во многих отношениях и родственна матери-Земле и природе, все же стоит значительно выше, и по своему прирожденному достоинству должна рассматриваться как венец земного существования) указать подобную же  после довательность ступеней возвышения, проходя по которой, она из пучин преходящего бытия и внутреннего ничтожества могла бы постепенно все более и более подниматься к Богу,  приближаться к Нему и совершенно с Ним соединяться, или же, по меньшей мере, вступать в соединение с высшими силами и  пребывать с ними в длительной и устойчивой гармонии? Этому  вопросу и посвящено содержание данного рассмотрения, в  котором я сделаю попытку осветить предмет по большей части лишь с психологической стороны, а именно — в связи с теорией  познания, поскольку разговор об этом предмете с моральной  точки зрения (если вообще не предполагать этот вопрос и без того ясным), кроме всего прочего, относится к другой области. 

 

Первым замечанием, которое здесь естественным образом  представляется размышлению, будет, пожалуй, то, что душа не  может слиться в одно или достичь гармонического отношения с тем Единым Существом, Которое в себе самом есть чистая  гармония и Которое также несет в себе основание и источник единства всех других зависимых от него существ, если прежде она не достигнет единства сама с собою. Это же последнее условие в столь малой степени имеет место, что, напротив, человеческое сознание — в том виде как оно на данный момент существует — представляется сплошь сотканным из бесконечных раздоров и противоречий. Человеческое сознание четверично, сказал я. И четыре его противоположные силы: рассудок и волю, разум и фантазию — я назвал четырьмя конечными точками и  главными ответвлениями, или также четырьмя концами света для этого внутреннего мира мышления. Сколь редко, однако, рассудок и воля действительно совпадают! Каждая из этих двух  способностей по большей части идет своим собственным путем. Сколь редко мы в действительности и поистине хотим того, что сами же признаем за лучшее, что глубоко осознаем и вполне верно понимаем! И, в свою очередь, мы зачастую весьма мало  понимаем (или не понимаем вообще) того, чего решительнейшим и сильнейшим образом желаем и хотим в самой сокровенной глубине своей души. И уж, тем более, разум и фантазия во  внутреннем мышлении и в целом во внешней жизни почти всегда враждебно противостоят друг другу.

 

Разум, скорее, хотел бы овершенно отбросить, или же, лучше, всецело отрицать  фантазию; тогда как фантазия, по большей части вообще не обращая внимания на разум (ибо она является старшей и более сильной сестрой в доме), предпочитает ходить сама по себе и  собственными путями. Воля, кроме всего прочего, почти всегда  пребы вает в споре с собою, будучи расколота вутри себя; разум же, взятый отдельно и сам по себе, в ходе развития своего  бесконечного мышления попадает в лабиринт неразрешимых  противоречий. Рассудок имеет такое множество различных степеней и  ступеней, и подразделяется на столь различные сферы и виды, что, пожалуй, в этом отношении можно было бы сказать: этот Один рассудок отнюдь и никак не понимает другой, хотя в своем роде он есть совершенно правильный и верно понимающий  рассудок.