О'Коллинс - Воскресение

Если бы мы захотели подробно ответить на вопрос: «Что было написано о воскресении Иисуса за последние десять лет?» - нам пришлось бы составить многостраничный список литературы. Многие авторы пишут на эту тему, однако не вносят в споры о воскресении ничего принципиально нового и не делают оригинальных выводов.

 

Я выбрал девять книг, говорящих о воскресении и о возможности пасхальной веры и надежды нечто нестандартное и значительное как в положительном, так и в отрицательном смысле. Эта репрезентативная выборка поможет читателям понять, как ныне обстоят дела в области исследований воскресения.

 

Представляя читателям эти девять книг, я, разумеется, не намерен пересказывать их во всех подробностях и давать их полномасштабные обзоры. Вместо этого я указываю лишь на те их черты, которые важны и не могут не заинтересовать исследователей воскресения.

 

 

 

 

 

Список тех, кто за последние несколько лет внес весомый вклад в исследования о воскресении, по праву открывает Энтони Келли. Сведя воедино библеистику, богословие и философию, он показывает, как воскресение Иисуса «пропитывает» собою всю христианскую веру и преображает или, по крайней мере, должно преображать жизнь и мышление верующих. Воскресение как уникальный ключ к отношениям Бога с Иисусом и людьми не поддается каким-либо четким, жестко ограничивающим определениям. Скорее оно представляет собой широчайший горизонт, охватывающий все наше существование: благодаря воскресению мы понимаем, каков конечный смысл человеческой жизни, как нам следует жить и чего ожидать от Бога, воскресившего Иисуса из мертвых.

 

Утверждая центральное значение пасхальной веры, Келли следует более ранним попыткам богословов сосредоточить христианскую мысль и жизнь на воскресении распятого Иисуса. В преддверии II Ватиканского собора Франсуа-Ксавье Дюрвель помог «реабилитировать» Пасху как центральную тайну христианства. И после собора некоторые авторы, например, лютеранин Вольфхарт Панненберг или я сам, снова пытались оживить богословие и различные его ответвления призывами обратиться к тому, что должно составлять смысл, ценность и направление любой богословской работы — к первому Светлому воскресенью, Пасхе.

 

Однако странное пренебрежение к воскресению в целом сохраняется. Как ни печально, ведущие представители богословия освобождения почти не упоминают о Христе, восставшем из мертвых. Католические специалисты по нравственному богословию заняты многими темами, кроме воскресения; и, что еще удивительнее, воскресение почти не привлекает внимания исследователей, работающих в области богословия таинств. Далее в этой книге мы вернемся к тому, как могла бы пасхальная вера оживить и эти две области богословия, и богословие освобождения в целом. Здесь же я лишь поддержу призыв Келли чаще вспоминать о воскресении Иисуса из мертвых и относиться к нему серьезнее.

 

 

В фундаментальной работе Н. Т. Райта — более восьмисот страниц, отвечающих на основные вопросы о происхождении христианства и воскресении Иисуса⁶. Что имели в виду первые христиане, провозглашая, что Иисус из Назарета воскрес из мертвых? Куда приведут нас исторические свидетельства, если мы попытаемся выяснить, что же произошло в день первой христианской Пасхи? Можно ли в наши дни верить, что Иисус воскрес?

 

Значимость этой книги для исторической и библейской науки очевидна с первых же двухсот страниц, где автор разворачивает перед нами «карту» античных верований о жизни и смерти — как в языческом, так и иудейском мире. Райт показывает нам, как представляли себе посмертное существование души греки и римляне. В языческом мире воскресение считалось невозможным. У евреев поначалу мы встречаем лишь намеки на воскресение (например, Ис 26:19; Иез 37:1-14; Ос 6:1-2; 13:14); позднее, в ответ на смерть мучеников, вера в грядущее воскресение стала отчетливой (Дан 12:2-3; 2 Мак 7).

 

Разумеется, некоторые (как саддукеи) отрицали мало-мальски значимую жизнь после смерти, другие ожидали лишь бестелесного бессмертия, однако ко времени Иисуса «в воскресение верило большинство иудеев». Они ожидали всеобщего воскресения в конце нынешнего века — иначе говоря, новой телесной жизни для всех при конце истории. Но никто даже не воображал себе, что какой-то отдельный человек воскрес или может воскреснуть из мертвых, не дожидаясь последнего дня. Стоит отметить, что Осия говорит о воскресении исключительно во множественном числе («нас») в 6:1-2 и («их») в 13:14: речь идет о воскресении всего народа, а не отдельных людей. Кроме того, между теми, кто ожидал общего воскресения, не было согласия в вопросе.

 

0 том, каким оно будет. Будет ли оно означать, что пробудившиеся от смертного сна «будут сиять, как светила на тверди» (Дан 12)? Или же к ним вернутся их смертные тела, точно такие же, как были при жизни, включая и руки, и ноги, отрубленные палачами (2 Мак 7)?

 

В двух отношениях, как показывает Райт, христианская вера в воскресение не имеет себе прецедентов даже в иудаизме. Во-первых, она провозглашает, что один человек (Иисус) воскрес, не дожидаясь общего воскресения в конце истории. Вера в воскресение Иисуса не могла быть порождена ни предшествующими иудейскими верованиями, ни изучением библейских писаний, в которых эти верования выражались. Во-вторых, еще одно резкое отличие заключается в очевидном единомыслии христиан относительно природы воскресения.

 

Новая телесная жизнь воскресшего Иисуса означала славное преображение Его человеческого бытия, новое «тело духовное», о котором говорит Павел в 1 Кор 15. Того же ожидали христиане после воскресения и для самих себя. Таким образом, в сравнении с иудейскими надеждами на воскресение пасхальная весть Павла и других раннехристианских исповедников содержала в себе два совершенно новых элемента.

 

В центр своей книги Райт ставит исторические данные, подтверждающие явления воскресшего Христа и открытие пустой гробницы. Эти два события породили веру в воскресшего Иисуса как Мессию и Сына Божьего — веру, ставшую основой христианства, его стержнем. Далее Райт прослеживает развитие пасхальной веры и надежды на воскресение, порожденной победой самого Иисуса над смертью, вплоть до третьего столетия.

 

Разумеется, в таком монументальном исследовании каждый читатель найдет себе что-то по вкусу. Меня особенно поразило то, что пишет Райт о пасхальных рассказах в заключительных главах  всех  четырех  Евангелий.  В  них  имеются  неожиданные, даже  странные  черты.  Например:  вплоть  до  смерти  и  погребения  Иисуса  все  четыре  Евангелия  полны  цитат  и  аллюзий  на иудейские  писания.  В  Евангелии  от  Матфея  постоянно  звучит: «Все  это  произошло,  да  сбудется  реченное  Господом  через  пророка  (пророков)»  —  и  дальше  следует  одна  или  несколько  библейских  цитат.  Но  в  финале,  в  пасхальных  главах,  как  ни  странно, это  библейское  «обрамление»  исчезает.  И  у  других  евангелистов пасхальные  повествования  также  остаются  не украшенными  библейскими  ссылками.

 

Вторая  неожиданная  черта  —  отсутствие  в пасхальных  рассказах  личной  надежды.  В  других  местах  Нового Завета  авторы,  говоря  о  воскресении  Иисуса, снова  и  снова  связывают  с  ним  надежду  на  свое  собственное  воскресение.  Классический  пример  такой  связи  мы  видим  в  1  Кор  15,  послании, написанном  за  несколько  лет  до  того,  как  Евангелия  принялисвою  окончательную  форму.  Эти  и  другие  странные  умолчанияи  неожиданные  черты  пасхальных  глав  в  Евангелиях  побуждают нас  согласиться  с  Райтом:  в  этих  главах воспроизводятся  очень древние  рассказы  об  открытии  гроба  и  встречах  Иисуса  с  учениками  —  рассказы,  сложившиеся  прежде  любых  библейских  и  богословских  размышлений,  любых  выводов  и  заключений,  какиеможно  было  сделать  из  этого  открытия  и  этих  явлений.  В  этих пасхальных  историях  звучит  завораживающая  древняя  простота, которая  заставляет  им  верить.

 

Книгу читайте на Эсхатосе