Сойти с борта корабля на американском берегу и ощутить себя в положении эмигранта, изгнанника, которого с родной землей разделяет не только океан, но и пропасть мировой войны и безвестность будущего... Судя по тому, что можно узнать о внутреннем мире Симоны из ее собственных записей, разлука с Францией стала для нее первым в жизни неутолимым личным горем, переживаемым именно как таковое.
Напомним предысторию. Оба родителя и все родственники Симоны, с которыми ей приходилось общаться в детстве и юности, родились вне Франции. Ее мать - чье влияние на детей было, кажется, намного более сильным, чем отцовское, - до двадцати с лишним лет не имела ни малейшей связи с французскими культурными корнями: происходя из семьи галицийских евреев, она родилась в Ростове-на-Дону, а детство и юность провела в Бельгии, передав Симоне своеобразный акцент, довольно ощутимый у дочери в пору ее детства и юности. В ранних произведениях понятия «родина» и «патриотизм» у Симоны ассоциируются лишь с войной. «Мне было десять лет, когда был подписан Версальский договор, - писала она в 1938 году Жоржу Бернаносу. - До тех пор я была патриоткой, со всем воодушевлением, на которое способны дети во время войны. Желание унизить побежденного врага, которое в то время (да и в последующие годы) лезло отовсюду, в совершенно отвратительной манере,
раз и навсегда излечило меня от этого наивного патриотизма. Унижения, которые причиняет кому-либо моя страна, для меня еще тяжелее, чем те, которым могла бы подвергнуться она сама». Пережив этот примитивный род патриотизма в своем военном детстве, Симона в сознательном возрасте старалась держаться от него сколь возможно дальше.
В двадцатые и тридцатые годы семья Вейль немало путешествовала, в том числе и за границу. Самостоятельно Симоне довелось посетить Германию, Швейцарию, Италию, Испанию, Португалию. Увлеченно, даже ненасытно, с большой любовью она повсюду всматривалась в местные культурные особенности и характеры, принималась учить язык той страны, где бывала, подчас сильно урезая себя в бытовых расходах ради покупки иностранных книг. При этом Симона повсюду ощущала себя дома: ее окружала родная европейская культура, к высоким проявлениям которой она была необычайно чувствительна. В ее письмах из заграничных поездок довоенной поры никогда не звучат ностальгические нотки.
Боль разлуки с родиной впервые в жизни с сокрушительной силой переживается Симоной с первых дней пребывания на американском континенте. Настроение ее хорошо видно из фрагментов разговоров, сохранившихся в памяти близких, и писем.
Симона Вейль. Тетради. Том 4: июль 1942 - август 1943
СПб. : Издательство Ивана Лимбаха, 2022. - 640 с.
ISBN 978-5-89059-269-9
Симона Вейль. Тетради. Том 4: июль 1942 - август 1943 - Содержание
Список используемых сокращений
Условные обозначения
Тетради XIII-XVIII
Тетрадь XIII (К13)
Марсель, апрель 1942, затем Нью-Йорк, вероятно, середина сентября-начало октября 1942 г.
Тетрадь XIV (К14)
Нью-Йорк, начало - середина октября 1942 г.
Тетрадь XV (К15)
Нью-Йорк, середина октября - около 20 октября 1942 г.
Тетрадь XVI (К16)
Нью-Йорк, последняя декада октября 1942 г.
Тетрадь XVII (К17)
Нью-Йорк, конец октября - около 10 ноября 1942 г.
Лондонский блокнот (К18)
Лондон, около 15 декабря 1942 г. - Эшфорд, август 1943 г.
Из последних статей
Лондон, январь - апрель 1943 г.
Сражаемся ли мы за справедливость?
Набросок декларации обязанностей по отношению к человеку
Эта война есть война религий
Размышления о восстании
Заметка о полном упразднении политических партий
Проект отряда медицинских сестер для работы на передовой
Письмо к Морису Шуману
«Последний текст»
Хронология жизни Симоны Вейль
Благодарности
Примечания
Указатель имен
Симона Вейль: усилие воплотиться
Ольга Балла-Гертман говорит с переводчиком Петром Епифановым
Категории:
Благодарю сайт за публикацию:
