Кузнецова Татьяна - Цветаева и Штейнер - Поэт в свете антропософии

Татьяна Кузнецова - Цветаева и Штейнер - Поэт в свете антропософии

В названии нашей книги сопоставлены два имени: Марина Цветаева и Рудольф Штейнер, да еще есть подзаголовок: «Поэт в свете антропософии». М. Цветаеву уже изучают в школах, но многие ли знают в современном русском мире о Рудольфе Штейнере и созданном им учении — антропософии? Дадим вначале самые краткие пояснения.

Рудольф Штейнер (1861, Кралевич, Хорватия — 1925, Дорнах, Швейцария) — австрийский ученый и философ, чье имя приобретает известность в Европе в связи с его обширной деятельностью в теософском и позднее в антропософском обществе. Вот и встали рядом два этих слова, как будто похожих, но все же разных, причем эта разница очень показательна для личности Штейнера. Теософия и антропософия похожи в том, что они апеллируют к мудрости — Софии (это греческое слово мы знаем как женское имя), но они разнятся в том, что в теософии мудрость и знание связываются с древним Востоком, а в антропософии — с западной эзотерикой, в центре которой стоит личность Христа. Рудольф Штейнер начинал как теософ, он возглавлял немецкую секцию Теософского общества, основанного в 1875 году в Нью-Йорке русской писательницей Е. П. Блаватской и американцем Г. Олкоттом. Но в 1913 году Р. Штейнер основал в Берлине собственное — Антропософское общество, и к этому времени в орбите притяжения его учения и его личности оказывается уже и находящаяся в духовном поиске Россия.

И мы не случайно сказали о притяжении личности: поставивший в центр своего учения мудрость и духовные силы человека, Рудольф Штейнер и сам был человеком необыкновенным по силе воздействия на души и умы. Один из ярых приверженцев Рудольфа Штейнера поэт Андрей Белый культурную жизнь России начала XX столетия окрестил как «настоящее штейнерианство». И здесь мы сталкиваемся с многократно уже отмеченным и все же удивительным феноменом: зачинавшиеся в Европе социальные, культурные, философские, научные идеи рождали особенный отклик именно в России. Конечно, как в случае с Марксом — можно сказать: лучше бы этого не было, но вот если взять, например, психоанализ, то в недавней книге Александра Эткинда1 блестяще показано, какое огромное значение имел «русский контекст» в бытии и развитии психоаналитического учения: русские пациенты, русские дружбы, русские коллеги. Вот также с теософией и антропософией: всю свою жизнь Р. Штейнер был окружен русскими, и пожалуй, именно в русской душе антропософия находила самый горячий отклик.