Переводы клуба Esxatos

Перевод книги - это событие! В Европе уже есть переводы на разные языки, вот сегодня и у нас перевод на русский язык!

---

Как же нам справиться с жестокостями нашего мира? Что бы ни говорили о классическо-философской модели Божьего провидения, она дает верующему определенную уверенность, которой, кажется, лишено мировоззрение войны - до тех пор, пока человек избегает конкретных злодеяний. По крайней мере, для многих определенный мир наступает, когда они смиряются с тем, что (по их мнению) может принести рука Божья. В этом и заключается привлекательность традиционных гимнов, о которых говорилось в первой главе.

 

Вопрос для нас, вновь и вновь усваивающих уроки надежды для себя, заключается в том, как мы можем стать для мира тем, чем Иисус был для Фомы: как мы можем показать миру знаки любви, как мы можем протянуть руки в любви, пусть и израненные, если любовь была истинной, как мы можем пригласить тех, чьи сердца сжались и сморщились от печали и неверия, прийти и посмотреть, что сделала любовь, что делает любовь в наших общинах, в наших кварталах: дела справедливости и красоты, говорящие о новом Божьем творении.

 

Апостол Павел - один из немногих представителей древнего мира, чьи слова до сих пор способны соскакивать со страниц и сталкиваться с нами. Независимо от того, согласны мы с ним или нет - нравится он нам или нет, - его письма личные и страстные, иногда слезливые, иногда дразнящие, часто плотные, но никогда не скучные. Но кем он был? Что заставляло его тикать? И почему его, казалось бы, неустойчивая миссионерская карьера оказала такое глубокое влияние на мир Древней Греции и Рима, а значит, и на мир наших дней?

 

«Послание к Римлянам» часто и не без оснований считается ключевым в христианской мысли и богословии, величайшим из посланий Павла. А глава 8 в «Послании к Римлянам» - одна из самых впечатляющих произведений раннехристианской письменности. Однако для многих читателей "Послание к Римлянам" может показаться обманчиво сложной книгой. Ее объем и главный смысл может быть ясен, но бывает трудно понять, как все это сочетается в целостном, хотя и сложном, доктринальном обосновании.