Сексуальность согласно Иоанну Павлу II

Сексуальность согласно Иоанну Павлу II - Краткое изложение книги

Ив Семен (Yves Semen) в издательстве Presses de la Renaissance

Предисловие монсеньора Dominique Rey, Епископа Тулона

ПРЕДИСЛОВИЕ

Mgr Dominique REY

Епископ Тулона

В его катехизических наставлениях по средам, посвященных человеческой любви в божественном плане, Иоанн Павел II разработал антропологию, которая подчеркивает новаторский и просвещенный характер теологии тела. С реальным педагогическим талантом Ив Семен желал дать воспользоваться читателю исследованиями по этой теологии и сделать доступной широкой публике мысль папы. Она «пытается понять и интерпретировать человека в том, что есть существенно человеческое». Основываясь на опыте значений сексуальности, который возникает в сознании, точно комментируя учение Иоанна Павла II о теологии тела, Ив Семен подчеркивает передовые "персоналистические" наработки по сравнению к классической теологии брака, более «институционалистской» и следовательно более «объективистской», даже «физицистской (материалистической)». Отметим также глубоко библейское укоренение этой теологии тела согласно Иоанну Павлу II.

Надо действительно подчеркнуть, что Собор, в своей конституции Gaudium et Spes, удовлетворяя некоторые персоналистические требования начала XX в., выбрал представлять брак прежде всего не как установление, "officium naturæ (природный долг)", но как «communitas vitæ (общение жизни) и amoris conjugalis (супружеская любовь)», выдвигая вперёд личностные ценности любви.

Иоанн Павел II, философское образование которого было пропитано персонализмом, располагается очевидно на этой линии, и уточняет в своих трудах "Familiaris Consortio" и в своих «катехизических беседах по средам» эти персоналистические наработки. Тем не менее его богословское образование, явно в томистском духе, исправляет некоторый "психологический персонализм", у которого была бы тенденция настаивать исключительно на субъективных данных супружеской любви, рискуя преуменьшать объективные данные тела, развивая «объективный или онтологический персонализм», который стремится показать, как тело у человека, вследствие своего существенного единства с духовной душой, одарено "языком" и брачным "значением". Он показывает, как брачное "значение" тела укореняется в его «внутренней структуре», которая внутренне располагает его к межличностному дару супругов в любви.

Предпосылкой этих наработок, которая, мне кажется, является подлинным «принципом синтеза» мысли Иоанна Павла II в данном вопросе, является, согласно оригинальному выражению Gaudium et Spes идея «природы человеческой личности» (GS 51), которая «едина из тела и души» («corpore et anima unus» GS 14). Это - то, что позволяет утверждать, что сексуальность, которая воплощается в телесной реальности мужчины и женщины, есть «фундаментальная составляющая» личности; мужественность и женственность являются атрибутами личности и определяют её в «субстанциональном единстве» или в её «объединенной совокупности», и следовательно не являются простым случайным различием, так как в этом случае это могло бы ввести сексуальное поведение, где различие не имеет больше значения и где объединительные и порождающие значения сексуальности могли бы быть разъединенными, в пользу искренности субъективных чувств.

В сущности, великая идея, которую развивает Иоанн Павел II, в особенности в своих катехезах о теологии тела, состоит в том, что брачный характер тела есть воплощение способности личности любить как дар самого себя. В Veritatis Splendor Иоанн Павел II возвратится к этому субстанциональному единству тела и души, которая создает «природу человеческой личности», против любого дуализма, который состоял бы в том, чтобы отбросить тело на периферию личности: тело и душа внутренни взаимно, одно по отношению к другой.

В релятивистском и плюралистическом контексте в вопросе морали, этот труд Ива Семена позволяет нам пересмотреть, в большой верности нравственному учению Церкви, как воскресение тела освещает актуальную реальность сексуальности.

ВВЕДЕНИЕ

Как жить с душой и телом, телом, имеющим пол? Как суметь создать единство из этих двух измерений, которые нас делают теми, кем мы являемся, и которые однако нам кажутся враждебными? Как победить эту противоположность, которую мы ощущаем в нас чаще всего болезненным, чтобы не сказать мучительным, образом?

Это не только те вопросы, которые наполняют человеческую историю, как об этом свидетельствуют все культуры, это - вопросы, которые настойчиво тревожат человеческое сердце до самой глубины. Мы сознаем - и это не ненормально - что мы испытываем трудности в приятии самих себя в двойственности нашего тела и нашей души. Мы ощущаем этот разлад как драму и мы в этом обвиняем себя самих, делая нас ответственными за это противоречие между порывами нашей души, нашего разума, нашего интеллекта, нашей воли и всего того, что есть духовного в нас, и тяжести нашего тела, наших чувств, нашей "плоти". Или мы в этом обвиняем Бога, упрекая Его за то, что создал человека с душой или за то, что создал его с телом. За то, что Он не создал человека чистым духом или простым животным! Мы с трудом сами соглашаемся с дуализмом нашего тела и нашей души.

Отказ от тела? Отказ от ума?

Мы проживаем это положение как противоречие в самом внутреннем и в самом тайном нас самих и в конечном счете именно там решается вопрос успеха всей человеческой жизни или ее провала. Всю жизнь человека можно свести к попытке завоевания равновесия, которое останется всегда ненадежным, несовершенным и незаконченным между этими двумя измерениями его бытия, которые ему не удаётся заставить сосуществовать гармоничным образом. Языческая мудрость это выражает в знаменитом слове поэта Овидия, современника Иисуса: «Я вижу лучшее, что надо делать, и я это одобряю, и я делаю самое худшее». Святой Павел этого не избежал, когда он жалуется: «Есть в моей плоти закон, который противоборствует закону моего ума. Несчастный я человек. Кто меня освободит от этого тела, которое меня обрекает на смерть?» Отказ от тела или отказ от ума, такова кажется действительно фундаментальная дилемма условия человеческого существования, из которой мы пытаемся чаще всего выходить, отвергая наше тело, поскольку верно, что мы чувствуем, что мы меньше дегуманизируемся отказом от тела, чем отказом от ума.

И если есть место, где мы осознаём очень конкретно меру трудности сопрячь то, что в нас есть духовного, и то, что в нас есть плотского, то это - именно брак, как место нормального или обычного осуществления сексуальности. Сексуальность, кажется, действительно кристаллизует в себе существенную часть противоречия между телом и умом, будучи одновременно печатью величия и смирения. Величие по ее конечной цели, напрямую связанной с тайной жизни, смирение по её средствам выражения, в которых человек испытывает свою ужасную плотскую уязвимость.

Здесь намного больше, чем антропологический и психологический вопрос; это - также фундаментальный богословский вопрос. Христианская религия действительно прежде всего есть религия тела, так как она основывается на вере в воплощение Слова Божия. Это не может не ставить проблем. История Церкви и развитие христианского вероучения свидетельствуют о затруднениях в понимании и приятии того, что Бог стал человеком и принял все измерения условия человеческого существования: «Он познал наше условие существования человека во всём, кроме греха». Это не поддаётся пониманию. Первые века истории Церкви - но это - периодически возвращающийся вопрос - свидетельствуют о затруднениях, которые испытала богословская мысль, чтобы утвердиться в этом существенном пункте христианской веры. Не воскликнул ли Несторий в 431 году на Эфесском соборе: «Никогда я не соглашусь называть Богом ребенка, пищащего в яслях!»? Давайте пойдем до конца реализма: нам трудно понять, что Бог познал уязвимость и зависимость младенца, который нуждается в том, чтобы его кормили грудью, чтобы ему меняли пелёнки, чтобы его купали. Бог, который познал все ограничения тела вплоть до самых унизительных: ограничения тела, которое устаёт, тела, которое изнуряется и не слушается, тела, которое хочет есть, которое хочет пить и не может быть всегда чистым, тела, которое потеет и которое страдает... Здесь находится корень арианства, который Церковь всегда с трудом пытается вырвать окончательно: если Иисус есть полностью человек, Он не может быть действительно Богом. Наш разум и наше сердце затрудняются принять, что Бог смог решить познать и возлюбить до самых границ нашего тела. Мы достигаем здесь сердца самого глубокого требования христианской веры.

Отказ от тела, отказ от Воплощения и отказ от этого Бога, который идет до того, чтобы сделаться пищей для нас. Когда Иисус утверждает: «Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день. Ибо Плоть Моя истинно есть пища, и Кровь Моя истинно есть питие», то это чересчур для его учеников. Они не могут или не хотят об этом больше слышать. «Какие странные слова! кто может это слушать? (…) С этого времени многие из учеников Его отошли от Него и уже не ходили с Ним». И однако, нельзя быть действительно христианином, не принимая полностью своё тело и его достоинство и обвиняя тело в том, что является в действительности грехом сердца. Иисус старается разъяснить это своим ученикам, провозгласив - кажется безуспешно - толпам, которые приходили его слушать: «Неужели и вы еще не разумеете? еще ли не понимаете, что всё, входящее в человека, приходя извне, не может сделать его нечистым, потому что это не входит в сердце, но во чрево и извергается вон? (…) То, что исходит из человека, это делает его нечистым. Так как изнутри, из сердца человека, исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, кражи, жадность, желание, гордость, лжесвидетельства, хуления. Все это зло исходит изнутри, и делает человека нечистым». Подлинная проблема человеческого равновесия не располагается в теле, которое слишком легко обвинить, но в сердце человека, которое дает обмануть себя.

Именно в эту перспективу вписывается теология тела Иоанна-Павла II: «Теология тела является не столько теорией, но скорее специфической, евангельской и христианской педагогикой тела». Как педагогика, эта теология тела есть способ приручить наше тело и даже «примирить» нас с ним, понимая его и видя его на своём месте в плане Бога Творца в истоках, во время - говоря самими словами Иоанна-Павла II - "теологической предыстории человека». Понимая затем как первоначальный грех, эта монументальная катастрофа, которая отмечает приход «исторического человека», ранил сердце мужчины и женщины и окончательно помутнил их взгляд на их тело. Открываясь наконец искуплению нашего тела, которое нам приносит Иисус своим воплощением и принимая помощь благодати, а именно благодати таинства брака, которая одна только позволяет нам прожить подлинно человеческую сексуальную жизнь, то есть вписанную в динамику подлинного дара личностей. Вот глубинное намерение папы: дать ключи понимания нашего тела в свете божественного плана, отвергнутого человеком, восстановленного Христом, провозглашаемого Церковью.

«Эта теология-педагогика, говорит ещё Иоанн-Павел II, уже составляет сама по себе существенное ядро супружеской духовности». Не может быть супружеской духовности без глубокого понимания того, чем является наше тело и божественный план любви Бога к этому телу. Без этого, не может быть попросту христианской духовности, так как наша природа состоит в том, чтобы быть воплощенными и мы не можем полностью принять Бога, не принимая Его с Его планом воплощения. Тело человека - вершина божественного Творения. В этом - его достоинство, его предназначение и, даже если мы затрудняемся это допустить, причина его великолепия.

Через его теологию тела, Иоанн-Павел II бросает на тело и на личность, на сексуальность и на брак, радикально новый свет в истории Церкви, но который остается к несчастью почти абсолютно неизвестным. Джордж Вейгель, американский биограф папы, этому впрочем удивляется, сообщая о словах, которые ему говорил в 1997 монсиньор Анджело Скола о теологии тела Иоанна-Павла II. M. Скола без колебаний утверждал, что «почти все богословские понятия - Бог, Христос, Троица, благодать, Церковь, таинства - открылись бы нам в новом свете, если бы богословы начали глубоко исследовать богатый вклад тезисов Иоанна-Павла II». И Джордж Вейгель комментирует: «Мало кто из современных теологов откликнулся на этот призыв. Еще меньше священников касаются данных тем в своих проповедях. И уж совсем ничтожное число - буквально микроскопический процент - живущих в мире католиков вообще догадывается о существовании "теологии тела". Почему так? Немалую роль здесь играет насыщенность материала. Необходим «перевод» мыслей Иоанна Павла на более доступный массам язык».

Таково именно первое намерение этой книги в нашу эпоху, которая стала жертвой всегда болезненных, иногда жестоких разочарований «сексуальной революции», оказавшейся ложной в ее претензиях освобождения: сделать так, чтобы это сокровище, которое Иоанн-Павел II оставил Церкви и миру как первый подарок своего понтификата, не оставался бы больше неизвестным христианскому народу и всем мужчинам и женщинам доброй воли, которых это послание может просветить и успокоить. Цель этой книги есть явная вульгаризация, термин, который мы хотели бы взять в его лучшем смысле обнародования или продвижения, для того, чтобы познакомить наибольшее число людей со светом, который невыносимо чувствовать скрытым под спудом неведения или, хуже, равнодушия.

Для этого нам надо было принять вызов быть абсолютно верным глубокой мысли папы, делая её доступной. Мы к этому стремились как в плане словаря, так и реорганизуя согласно линейному и легче воспринимаемому плану то, что было изложено папой "кругообразно", как большое размышление, которое, по мере его развития и созревания, кажется, возвращается к тому, о чем уже было сказано, чтобы его обогатить.

Учение, которое Иоанн-Павел II развивал в продолжение более четырёх лет, было таким образом реорганизовано в четыре главы. Во-первых, план Бога в начале о сотворении мужчины и женщины - теологическая предыстория человека - о которой Иоанн-Павел II скажет нам, что она продолжает еще существовать в глубинах сердца человека подобно далекому эхо: радость творения, радость взаимного открытия, радость общения, полнота ясности взгляда личностей на их мужественность и их женственность... Во вторых, грех истоков, добровольный разрыв мужчины и женщины с планом Бога, и вереница его последствий, которые препятствуют желанию общения, которое дремлет в сердце каждого мужчины и каждой женщины: мятеж, страдание, непонимание, разобщение, господство, эксплуатация... Затем искупление тела, ставшее возможным благодаря воплощению Слова и Его воскресению, которое возвещает о нашем воскресении, возвышение значения тела, которое, благодатию таинства брака, становится знаком союза Христа-Жениха с его Невестой, Церковью. Наконец, в полном свете плана Бога в начале, разрыва греха, искупления и обещания прославления наших тел, как и в каких условиях половой акт супругов, в благодати таинства брака, призван к тому чтобы стать делом святости, не только для самих супругов, но для всей Церкви.

Пролить этот свет на смысл тела, чтобы позволить понять и принять этические нормы, которые позволяют в полноте прожить предназначение союза тел,- таким было первое намерение Иоанна-Павла II через это учение о теологии тела. Почему такая озабоченность и такое значение, данное этому вопросу с самого начала его понтификата? Прежде всего именно на этот вопрос нам кажется необходимым ответить. Поэтому четырем главам систематического изложение катехез папы предшествует вступительная глава об оригинальности мысли папы, её созревание, его пастырский опыт, его мотивации. Редки, действительно, пасторы, которые были лучше приготовлены, чем Кароль Войтыла, одновременно интеллектуально и пастырски, к тому, чтобы пролить свет, авторитетный и обоснованный на вопрос о сексуальности, до такой степени, что можно справедливо подумать, что в истории папства, папу Иоанна-Павла II будут менее рассматривать как папу падения коммунизма, чем как того, кто дал Церкви и миру наиболее полное и наиболее положительное и наиболее полное учение о смысле тела и человеческой сексуальности.

I- Иоанн-Павел II: небывалый подход к сексуальности

Ксавье Лякруа (Xavier Lacroix) совершенно справедливо говорит: «всё происходит, как если бы христианство гораздо легче интегрировало тело страдающее, тело работающее, тело совершающее богослужение, чем тело доставляющее удовольствие» [в (книге) Будущее, это – другой].

Но с первой половины XX-ого века появился большой порыв супружеской духовности. Отец Caffarel, который создал Equipes Notre Dame , говорит о «весне супружеской духовности». Супруги призваны проживать в браке настоящее призвание. Они хотят найти в этом подлинный путь святости и место специфической духовности.

... Не так просто перетряхнуть Историю!... Вот как Иоанн Павел II взялся за это, инициируя теологию тела:

Вначале был II Ватиканский собор, откуда исходит Конституция Gaudium et Spes. Все происходит, как если бы Отцы Собора хотели оставить вещи в ожидании, инициируя новые перспективы, признавая законное стремление христианских супругов найти в браке подлинный путь реализации их призвания крещёных, окончательно прекратив рассматривать брак как состояние второго сорта в христианском плане, но, тем не менее, не утверждая новое учение о браке и сексуальности, для которого будет нужно ожидать Иоанна Павла II. До такой степени, что на следующий день после Собора могли сказать, когда шла речь о подведении итога, что - в отношении брака - он представлял собой этап, «перехода между классическим учением, известном всем, и новыми взглядами, которые существовали только в умах, или в мало распространенных писаниях».

После Ватикана II, Павел VI публикует энциклику Humanae Vitae. Он представляет в ней новые понятия, или, по крайней мере, новый словарь.

Павел VI обращается 4 мая 1970 с такими словами к END (Equipes Notre-Dame):

«Нет, Бог не является врагом великих человеческих реальностей (…) совсем напротив, благая весть, принесённая Спасителем Христом - также благая весть для человеческой любви, которая также превосходна в своих истоках. (…) см. Бытие 1, 31 «И Бог увидел, что это было очень хорошо». Христианин знает, что человеческая любовь, раненная и деформированная грехом, находит во Христе своё спасение и своё искупление». И ещё: «человеческая любовь является путём святости; (супружеская) пара, особый образ её Творца, соединенная таинством брака, это - «радостное и нежное лицо Церкви»; пара имеет, в силу этого, собственное призвание и особое свидетельство, которое она может принести миру.

Харизматические движения не замедлили вytcnb свой вклад в углубление супружеской духовности, но нужно признать, что Церкви недоставало настоящего «теологического корпуса» о браке и о смысле сексуальности, вплоть до того времени, как Иоанн Павел II дал своё учение о теологии тела. Оно состоит в том, чтобы открыть, каково было намерение Самого Бога при сотворении мужчины и женщины с телом имеющим пол, и при вписывании в глубине их сердца неистребимого призыва к общению. С Иоанном Павлом II, Церковь утверждает смысл человеческой сексуальности в самом высоком свете откровения: она становится «откровенной сексуальностью» (сексуальностью в откровении).

В 1960, священник Кароль Войтыла пишет театральную пьесу «У лавки ювелира» под псевдонимом, так что никто не мог подозревать, что она была написана священником. Эта пьеса свидетельствовала об углубленном и почти опытном знании мучений, которые могут постигнуть человеческое сердце в состоянии брака.

Он питал свою мысль от источников опыта, беседуя с многочисленными парами, которые он сопровождал с самого начала своей священнической жизни. Он подготовил многих из них к браку. «Я чувствовал как бы внутреннюю силу, которая толкала меня: нужно подготовить молодых к браку, нужно говорить им о любви: Любви не научаются, и, однако, не существует ничего в мире, чему молодой человек имеет потребность научиться!» (отрывок из книги «Войдите в надежду»).

«Когда я был молодым священником, я научился любить человеческую любовь. Это была одна из тем, на которую я нацеливал все мое священнослужение, моё проповедническое служение, служение в исповедальне, и во всём, что я писал. Если мы действительно любим человеческую любовь, мы испытываем настоятельную потребность всеми силами вступиться за «большую любовь».

В 1960 появляется также «Любовь и Ответственность», первый труд Кароля Войтылы. Этот трактат о сексуальной этике свидетельствует о новаторском характере его педагогики. Представить мораль Церкви не в терминах разрешено/запрещено, но исходя из размышления о личности. Он делает новую интерпретацию Канта, персоналистского стиля: не пользоваться другим, не использовать его. Любить личность означает, прежде всего, отдавать себя ей.

«Испытывать сексуальное удовольствие, не считая при этом личность объектом использования,- вот основа сексуальной морали».

Итак, Павел VI публикует энциклику Humanae Vitae 25 июля 1968. Кароль Войтыла, тогда епископ Кракова, подает в феврале 1968, по просьбе папы, меморандум, написанный по-французски: «Основание учения Церкви, касающегося принципов супружеской жизни».

Этот текст доходит слишком поздно, чтобы суметь послужить канвой для энциклики. Энциклика, обсуждающая контрацепцию допускает новый факт: мужчина и женщина, соединяющиеся сексуально, наделяют этот акт двойным значением: соединяющим и прокреативным (порождающим).

Комиссия Кракова основывалась на христианском гуманизме, к которому неверующие могли также присоединиться. Человеческая любовь должна проживаться ответственным образом, что предполагает, что плодовитость супругов не будет предоставлена на волю случая, но что они её решают автономным и свободным образом.

На Кароле Войтыле оставил глубокий отпечаток провал Humanae Vitae и он был разочарован тем, что не смогли быть оценены работы комиссии Кракова. Можно предположить, что он размышлял о способе пролить на человеческую любовь и сексуальную этику новый свет, способный устранить утрату доверия, которое некоторое мнение - в том числе клерикальное - ухищрялось бросать Церкви по случаю публикации Humanae Vitae.

При своём избрании на кафедру Петра, 16 октября 1978, ему не было больше возможности посвящать время редактированию книги, но он воспользовался как предлогом готовящимся синодом епископов по теме «задачи христианской семьи», чтобы распространять мало по малу свои исследования, недели за неделями, в ходе общих аудиенций по средам. Теология тела таким образом будет озвучена в течение четырех лет.

Это позволило ему со спокойной душой развить учение, о котором никто не обеспокоился, хотя оно было официально записано в Актах Святого Престола, и в силу этого, предназначено к тому, чтобы иметь непреходящий характер. И только в ходе последней и 129-ой аудиенции, посвящённой теологии тела, он сформулировал наконец, каково было его намерение, свидетельствуя таким образом о своей неизменной решимости на протяжении этих четырёх лет, в течение которых он вручил Церкви то, что по праву может быть расценено как сокровище.

23 аудиенции (с 05.09.79 по 02.04.80) о плане Бога в отношении мужчины и женщины «в начале», в ответе на вопрос, заданный фарисеями Иисусу: «Позволительно ли разводиться с женою?» Мф 19, 3-9.

40 аудиенций (с 16.04.80 по 06.05.81). Размышление о чистоте сердца, исходя из Нагорной проповеди в отношении прелюбодеяния; Мф 5, 27-28

45 аудиенций (с 11.11.81 по 09.02.83) Ответ Христа саддукеям о воскресении. Мф 12, 20-23.

21 аудиенция (с 23.05.84 по 28.11.84), из которых пятнадцать посвящены комментарию Humanae Vitae.

План Бога о человеческой сексуальности

Бытие: первоначальное одиночество человека. Быт 1, 26-28.

Человек открывается во времени как личность.

Он сотворён определённо выше видимого мира.

Имеется сходство между Богом и человеком, но человек не походит на другие творения.

Бог говорит "мы", когда приступает к творению человека. Он указывает здесь на множественное число Троицы Божественных Лиц. Таким образом именно вся Троица участвует в творении мужчины и женщины.

Сексуальное различие упоминается только для человека. Это означает, что оно есть образ Бога и благословляется Богом.

Не вопреки, но с этим сексуальным различием.

Иоанн Павел II извлекает несколько главных пунктов из этого текста:

• человек, «которому не хорошо быть одному», человек, который знает изначальное одиночество, и который поражён этим в его существе (бытии), он еще ни мужской, ни женский род, так как дифференциация (различение) совершится только после сотворения женщины.

• человек - высшее существо, особым образом отличное от всех других существ природы. Не только высшее, но радикально отличное от всего того, что существовало на земле раньше него.

• человек имеет совершенное знание о природе. Он знает природу «изнутри», умея назвать каждое из животных. Человек в состоянии невинности имел власть господствовать и управлять творением. Грех заставил нас в значительной мере потерять эту власть.

Иоанн Павел II настаивает на том факте, что именно через своё тело и в своём теле человек открывает, что он не может отдаться никакому существу, которое он знает, и что вследствие этого он один. Обнаружение себя одиноким вызывает в нем потребность и глубокое стремление его существа к отдаче (дару) самого себя другой личности, подобной ему.

Это экзистенциальная тревога для первозданного человека,- это одиночество, радикальное, полное, которое не только аффективно и чувствительно, но которое располагается в самом плане существа: онтологическое одиночество, ужасающее и мучительное.

Поэтому Yahvé говорит: «не хорошо быть человеку одному».

Изначальное Единство

Быт 2, 21-24

Сон адама это - оцепенение, которое всегда является знаком радикального божественного вмешательства, имеющего целью создание союза между Богом и человеком. Для адама, целью (ставкой) является союз творения. Человек еще не является вполне образом Бога. Он им станет только после сотворения женщины.

Что означает тот факт, что Бог моделирует женщину из этого ребра, взятого от бока адама?: Женщина из того же человечества, что и мужчина (онтологическое единство (однородность)). Таким образом она есть его совершенная ровня.

Первая брачная песнь: Адам (первый человек обладающий полом) прославляет существо из моего существа, личность из моей личности, моё alter ego, моего другого я. Это вызывает у него это ликование, эту песнь любви первого человека, открывающего, после болезненного опыта одиночества, другое я, кому он сможет отдать себя, и, следовательно, реализовать своё призвание (предназначение) личности. Его пение прославляет измерение тела в самих знаках женственности и мужественности, которые являются призывом к общению личностей.

Именно в половом акте они становятся одной плотью. В действительности мужчина и женщина главным образом становятся образом Бога как личности, призванные к общению. Так как мужчина и женщина являются воплощёнными существами, тело которых выражает их личность, это общение личностей включает измерение телесного общения через сексуальность. Это означает, что, в божественном намерении, пол не является случайным атрибутом личности. Если мужчина может отдать себя этому alter ego, которым является женщина, то именно потому, что имеется различие сексуальное, духовное, эмоциональное, психологическое. Именно в и через это различие имеется возможность дара и общения. И именно в радости общения этих дополнительностей есть плодовитость (богатство), плодовитость Святого Духа в Божественной Троице, плодовитость плотская в рамках человеческой пары.

Нагота Невинности

Быт 2, 25

Это отсутствие стыда информирует нас об изначальном взгляде на тело другого. Иоанн Павел II говорит, что «некоторым образом, внутренняя невинность как чистота сердца делала невозможным, чтобы человек сводился другим на уровень простого объекта. Они были объединены сознанием дара».

Вследствие этого, вплоть до привлекательности полов, это есть божественный замысел поместить любовью свой образ в телесность, которая реализуется. Мужчина и женщина открываются даром их тела, их нежности, эмоциональности и их психологии, во всеобъемлющем общении, и их плодовитость есть излучение и плод этого общения.

Песнь любви, свидетельство истоков.

Песнь Песней это - песнь любви, одновременно священная и сексуальная, в которой любовь, которая прославляется, есть та, которую было возможно проживать до ранения грехом. Она позволяет нам почувствовать нечто от истинного смысла человеческой сексуальности, то, чем она является в божественном замысле.

На протяжении Песни Песней, пение супруга и пение супруги переплетаются, отвечают друг другу, и сам состав поэм является подобием переплетения нежности и любви супругов.

• Это - крайний эротизм в глубоком смысле слова, и одновременно всесторонней чистоты. Тело в Песни Песней - источник взаимной привлекательности, но именно через него и через его качества личности проявляют себя и открывают себя.

• «сестра моя, супруга моя» это - выражение союза в человечестве. «Прежде чем стать мужчиной и женщиной, говорит Иоанн Павел II, мужчина и женщина возникают из тайны творения вначале и прежде всего как братья и сестры того же человечества».

• Песнь Песней - великолепное прославление женщины через утверждение неприкосновенности её внутреннего пространства.

• правда любви не может быть отделена от языка тела. Этот язык, который вплоть до своего сексуального выражения сделан, чтобы выражать правду общения личностей в даре друг друга.

• Иоанн Павел II не колеблется связать восторженную любовь в Песни Песней с любовью, прославляемой в гимне любви (милосердия) святого Павла (1 Кор 12, 4-8).

Супружеское значение тела...

или сопряжение различий всех порядков.

Мы призваны отдавать себя нашим телом, и со всем тем, что оно включает. Плодовитость в и через рождение есть избыток любви. Но нельзя, не искажая смысла супружеского предназначения тела, сводить сексуальность к функции размножения. То, что является первым, это - общение, размножение это - второе, так как оно - плод общения.

Это предназначение тела одно и то же, каким бы ни было состояние жизни. Оно может выражаться в браке, но оно воплощается и проживается также в безбрачии, избранном ради Царства Небесного, без того чтобы тело не отрицало ничего из своего брачного значения, своего предназначения к супружеству. Призвание к безбрачию есть форма разновидности брака в глубоком смысле слова, так как это - разновидность дара личности.

Если у нас есть тело, то это, в этом свете рассказа о происхождении, рассказа книги Бытия, для того, чтобы быть даром и реализовать таким образом наше глубокое предназначение быть по образу Божию в даре тел, который означает дар всей личности: мы не можем быть личностью без отдачи себя.

Грех, желание, вожделение

В истории человечества этот первородный грех представляет собой нечто вроде онтологического потрясения, чью значимость нельзя преуменьшить без опасности для веры и даже не подвергаясь риску непонимания человека в том, чем он является в самом себе. Между первозданным человеком и человеком историческим (с тех пор) поднимается этот «непреодолимый барьер» греха. Важно поэтому осознать всю его меру и его последствия.

«Супружеское значение тела, говорит Иоанн Павел II, останется всё-таки записанным в самой глубине человеческого сердца, как далекое эхо первоначальной невинности». Эта невинность не может вновь появиться в нашем сознании никак иначе, кроме как только через некоторую «чистоту сердца».

Первородный грех

Какова таким образом сущность первоначального греха?

Формально это акт непослушания божественному приказанию не «есть от плода древа познания добра и зла». Фундаментально, он состоит в отказе зависимости творения по отношению к своему Творцу. В этом смысле первоначальный грех, совершенный нашими первыми родителями, был той же природы, что и грех ангелов в начале времён.

Почему Бог послал бы Спасителя, если всё человечество не грешно в Адаме, если оно не «заражено» грехом наших первых родителей?

Этот разрыв, это «первоначальное падение», таким образом - подлинная катастрофа, колоссальный онтологический катаклизм. Вызвав разрыв связи человека с Богом, этот грех вызвал потерю преимущества всех "даров", которые позволяли это общение. Человек таким образом потерял dominium (власть) над природой, свою способность ею управлять.

Каковы последствия этого для мужчины и женщины?

Стыд

Воля к господству

Разобщение

Сексуальный стыд: Быт 3, 6-7

Почему этот переход от невинной наготы к наготе стыдливой? Каково значение этого стыда?

• первое воздействие первоначального греха на мужчину и женщину распространяется на понимание их тела, прежде даже, чем достигнуть их отношения с Богом. Этот стыд вызывает факт неспособности показать другому все то, что имеет отношение к чувствительности, к психологии, и к аффективности, свойственной мужественности и женственности. Неспособность общаться.

• Откуда проблема супругов, которым удаётся иногда ещё отдавать их тела, но которым не удаётся больше отдавать ни своё сердце, ни свою душу. Им не удаётся больше общаться в истине, ни в радости понимания смысла их различия, в том числе в духовном плане. Они относятся недоверчиво к знакам их сексуальности.

• Во взгляде первоначальной невинности человеческая сексуальность виделась и понималась в связи с общением Божественных Лиц, которую она была призвана означать воплощённым образом. Во взгляде исторического человека, ставшего неспособным понимать свою сексуальность, в результате греха, человеческая сексуальность рассматривается только в связи с животной сексуальностью.

• Мгновенное возникновение в сознании мужчины и женщины того факта, что они способны становиться один для другого простым объектом удовольствия, размножения, завладения, придания бóльшего личного значения. Они могут овеществлять себя.

Господство: "...к мужу твоему влечение твое, и он будет господствовать над тобою". Быт 3, 16

«это господство означает повреждение и потерю стабильности фундаментального равенства, которым обладают мужчина и женщина в единстве двух» (которое соответствует достоинству образа и подобия Божия в каждом из них).

Давайте просто упомянем, как может открываться в браке - и особенно в способе осуществления своей сексуальности - эта воля к господству, введённая в сердца грехом, как со стороны мужчины, так и женщины:

Мужчина осознаёт вес и резкость своего сексуального желания и тирании, которую оно может оказывать на него. Он может ожидать от брака и от своей жены успокоения своих импульсов, своей жажды физического союза, никогда не отдавая себе отчёта, что обычное осуществление сексуальности вызывает больше обострение, чем ослабление сексуального желания. В браке, он может иметь тенденцию требовать своего «супружеского права», ссылаясь на требование «супружеского долга». Вместо того чтобы жертвовать своим собственным сексуальным ритмом для приноравливания к ритму его супруги, он может дойти до того, чтобы моделировать сексуальность своей жены на функционирование по присущей ему сексуальности, маневр, в котором женщина может вполне стать соучастницей добровольным образом. Эта установка на калькирование модели мужской сексуальности на женскую сексуальность есть одна из разновидностей очень конкретного выражения воли к господству, о которой нам говорит Быт 3,16. Она может дойти до требования от женщины, чтобы она нарушила законы плодовитости противозачаточной практикой для того, чтобы легче и шире подвергаться мужским сексуальным требованиям.

Женщина способна ответить на эту волю к господства мужчины другим типом господства, намного более тонким: видя, что жажда дара в браке и в супружеской жизни является объектом попыток присвоения, и так как она представляет себя более свободной, чем мужчина, в отношении опыта сексуального желания, она может пытаться использовать эту характеристику своей физиологии и психологии, чтобы осуществлять господство на свой манер. Она ожидает от брака не столько удовлетворения своих сексуальных влечений, сколько некоторого сентиментального удовлетворения, что дает ей совершенно обманчивую иллюзию бóльшей «чистоты». Сексуальное отношение может быть для неё лишь составляющей - не всегда самой важной - эмоционального и сентиментального расцвета. Чувствуя уязвимость её мужа в отношении его желаний физического союза, и убеждённая в своей бóльшей свободе на этот счёт, она может пытаться играть и перейти таким образом от рассмотрения физического союза как «платы» за сентиментальное удовлетворение к распоряжению сексуальным единением как средством манипуляции и господства над своим мужем.

В результате каждый из двух супругов заканчивает тем, что утрачивает смысл предназначения его тела и пользования своей сексуальностью. Они неспособны к настоящему общению, и это разделение приводит их часто к тому, что они отдаляются друг от друга и отделяются от Бога.

Если диалог не возобновляется, супруги рискуют закрыться в молчании, которое бывает всё труднее прервать. Желание освободиться от своего брака становится тогда всё более и более настойчивым. Именно тогда прелюбодеяние может показаться средством поправить то, что испытано как неудача, или всевозможные обязательства могут представляться как пути реализации себя вне брака. Это - чудовищная иллюзия и радикальная ошибка, так как, призванные к предназначению брака, а не против него или вопреки ему, супруги призваны проживать свое общение с Богом (именно в браке). Именно своим браком они призваны к плодовитости не только физической, но духовной, апостольской, благотворительной или общественной.

Разделение: Мат 5, 27-28

Именно здесь чувствуется вся требовательность Христа, которая превосходит все законнические предписания: Он обращается к сердцу человека, чтобы он обнаружил там эхо, остаток закона первоначальной любви и чтобы заставить его осознать через это то, чтó грех разъединил, разрушил в нём. Это каждого из нас лично Христос хочет вовлечь в истинное отношение к тому в нас поражено вожделением греха. Обращаясь к человеческому сердцу, Христос возвращает каждого к тому, что определяет каждого уникальным и незаменимым образом:

он точно описывается «изнутри» в своём человечестве.

Разделение личности между взглядом и сердцем

Разделение личности между телом и сердцем

Разделение между личностями.

В конечном счёте, через этот долгий анализ взгляда, Иоанн Павел II открывает нам, что это качество взгляда, который я направляю на другого, решает прелюбодеяние, совершаемое сердцем. Какой бы ни была реальность или отсутствие внешних актов.

Нагорная проповедь, таким образом, это - приглашение, которое Христос делает человеку вновь обнаружить смысл того, чем он является в самой глубине в проекте Бога: существом, созданным для общения. Это возможно для исторического человека, грешника, только, если он установится в положении целомудрия, которое является результатом очищения его сердца. Это - дело благодати, полученной через искупление.

Христос приглашает человека не вернуться к первоначальному состоянию невинности, но вновь найти, на основании вечных смыслов, живые формы нового человека.

Любовь, более сильная, чем смерть:

Молитва супругов. Товит 8, 5-8

"Благословен Ты, Боже отцов наших, и благословенно имя Твое святое и славное вовеки! Да благословляют Тебя небеса и все творения Твои! Ты сотворил Адама и дал ему помощницею Еву, подпорою — жену его. От них произошел род человеческий. Ты сказал: нехорошо быть человеку одному, сотворим помощника, подобного ему. И ныне, Господи, я беру сию сестру мою не для удовлетворения похоти, но поистине как жену: благоволи же помиловать меня и дай мне состариться с нею! И она сказала с ним: аминь. (И они сказали вместе: Аминь! Аминь!)"

Это молитва вводит нас в то, что может принести нам сакраментальная благодать брака, чтобы бороться, в самой внутренней глубине сердца мужчины и женщины, с пагубными последствиями греха.

Любое таинство это - знак Союза с Богом.

Язык тела становится языком литургии брака. Это - как раз то, что делают супруги в таинстве брака, богослужение которого не заканчивается по выходе из церкви. Оно заканчивается, действительно, лишь на супружеском ложе, посредством языка тел, который выражает полноту таинства.

Брак, искупление и воскресение

Кáк таинство брака придаёт союзу мужчины и женщины бóльшее значение, и бóльшее совершенство, чем в "начале"?

В начале, тело имело предназначением выражать общение божественных Лиц через общение человеческих личностей, что было уже необъятно. Искупление тела, совершаемое таинством брака, установленным в Новом Завете, ведёт нас гораздо дальше.

Сочетаться браком сакраментально, это значит - признать себя призванным к святости самопожертвованием в осуществлении общения личностей.

Таинство брака

Как любое таинство, брак сообщает нам благодать. Благодатью мы полностью возрождаемся в смысле новотворения из корня нашего существа.

«Прииди Дух Святой, наполни сердце Твоих верных, и будет новое творение».

Святой Дух возродит до самой глубины существа тех, в ком Он приходит обитать.

Таинство брака возродит нас в глубине союза нашего тела и нашей души. Но нам нужно совершить относительно определённый акт веры: благодать брака действенна, но мы можем принять её более или менее. Слабость воздействий благодати брака происходит из нашего отсутствия приятия этой благодати, но принимая её, мы становимся способными снова стать «иконами Троицы». Если бы он сделал только это, брак был бы громадным таинством... но он делает даже бóльшее.

Искупление тела Еф 5, 25-28

Иоанн Павел II посвящает 17 катехизических аудиенций комментарию этого отрывка. Для истолкования его надо сделать это «в свете того, что Христос нам сказал по поводу человеческого тела». То есть в свете теологии тела.

«Любовь исключает всякий вид подчинения, который сделал бы из женщины служанку или рабыню мужа, объект одностороннего подчинения. Любовь делает так, что, одновременно муж подчиняется также своей жене, и в этом подчиняется Самому Господу, так же, как жена мужу. Общность или единство, которые они должны составить ввиду своего брака, реализуется во взаимном дарении друг другу, которое является также взаимным подчинением».

Иоанн Павел II утверждает, что отношения в браке должны быть во образ отношения Христа и Церкви. И наоборот отношения Христа и Церкви - по образу отношений супругов, когда они живут в верности сакраментальной благодати их брака.

Ка́к Христос Супруг даёт Себе Церковь, Свою Супругу? Надо увидеть вначале, как Бог хотел дать (Себя) человечеству: Он хотел проявить Свой образ в видимом через человеческое тело. Но супруга, которой призвано было быть человечество, предала. Она стала блудницей, если использовать выражение пророка Осии. Вместо того, чтобы её оставить, Бог поднял и очистил Свою супругу. В этом объяснение первого Завета, заключённого с избранным народом, которым будет Церковь в Новом Завете. Именно на кресте тогда воплощённое Слово совершенно сочетается браком с человечеством, устраивая его в Церковь, возлюбив её «до смерти, и смерти крестной». Эта любовь Христа супруга к Церкви имеет нечто радикально брачное. Наши человеческие браки с тех пор призваны быть по образу брака Христа и Церкви.(1)

_____________________________________________________________________

«…откроем Писание. Муж — глава жене ровно в той мере, в какой Христос — глава Церкви, а Христос «предал Себя за нее» (Еф. 5:25). Тем самым, главенство это воплощено всего лучше не в счастливом браке, а в браке крестном — там, где жена много берет и мало дает, где она недостойна мужа, где ее очень трудно любить. У Церкви лишь та красота, которую даровал ей Жених; Он не находит красавицу, а создает ее. Миро, которым помазали мужа на царство, — не радости, а горести; болезни и печали доброй жены, эгоизм и лживость дурной, нетленная и скрытая забота, неистощимое прощение (прощение, не попустительство!). Христос провидит в гордой, слабой, ханжеской, фанатичной, теплохладной Церкви Невесту, которая предстанет перед Ним без пятна и порока, и неустанно трудится, чтобы ее к этому приблизить. Так и муж, уподобивший себя Христу; а иное нам не дозволено. Христианский муж — король Кофетуа, который и через двадцать лет все надеется, что жена его станет говорить правду и мыть за ушами.

Я ни в какой мере не считаю, что мудро или добродетельно желать несчастного брака. В самозваном мученичестве нет ни мудрости, ни добра; но именно мученик полнее всех уподобится Спасителю. В мученическом браке, если уж он случился и если муж его вынес, главенство мужа ближе всего к главенству Христа». (Льюис.Любовь)(Прим. пер.)

Воскресение и конец (цель) брака.

Мф 12, 18-27

Почему, когда воскреснут из мертвых, не будут больше ни жениться, ни выходить замуж?

«Воскресение будет соответствовать другому состоянию одухотворения тела. Мы будем как ангелы. Состояние человека окончательно и совершенно целостное через союз души с телом, столь тесный, что он окончательно определяет и обеспечивает совершенную целостность (полноту)», говорит Иоанн Павел II. Затем «участие во внутренней жизни Самого Бога, проникновение и пропитывание (насыщение) того, что является существенно человеческим, тем, что является существенно божественным, достигнет тогда своей вершины; таким образом жизнь человеческого духа достигнет такой высоты, которая была бы ему абсолютно недоступной прежде (…). Обожение в другом мире, на которое указывают слова Иисуса, принесёт человеческому опыту гамму опытов истины и любви, превосходящую всё то, чего человек мог бы достигнуть в течение своей земной жизни».

Тем не менее, после воскресения мы останемся мужчиной и женщиной. Наши тела будут нести знаки нашей мужественности и нашей женственности, без чего они не были бы подлинно телами. Иначе говоря, полностью восстановленное в полноте своего совершенства, присущего образу и подобию Божию, воскресшее тело будет телом, имеющим пол. Но в тоже время утверждение Христа, что «они не будут ни жениться, ни выходить замуж», указывает, что, в другом мире, факт бытия мужчиной и женщиной не будет выражаться ни в супружестве, ни в плотской плодовитости.

Брачный союз и общение, которого супруги стараются достигнуть здесь на земле, не призваны ли они к вечности?

• С концом истории прекращается рост человечества, которое достигнет своего завершения, и, тем самым, брак в качестве дела, через которое новые человеческие существа входят в жизнь, не будет больше иметь места.

• В этом новом состоянии воскресения, соединение Бога с человеком будет настолько совершенным, что оно утолит полностью и изобильным образом нашу жажду общения. Бог отдаст Себя каждой человеческой личности в таком совершенстве общения, в какой Он отдаст Себя всем и каждому. Не будет больше места для одного только межличностного общения: общение в Боге даст возможность всеобъемлющему общению всех. Здесь открывается, таким образом, трилогия, которую нельзя разделить, между воскресением тел - вечной жизнью - общением святых.

Воскреснув, мы будем в состоянии не только реализовать образ божественного общения, но мы реализуем полностью божественное общение в нас, и таким образом (реализуем) полностью брачное значение нашего тела.

Девство «для Царства».

Мф 19, 11-12

Зачем затрагивать вопрос девства и воздержания (целомудрия) для Царства в рамках размышления о браке? Христос говорит о воздержании для Царства в Мф 19,3-9, результате обдуманного и добровольного выбора, а не о воздержании в Царстве, которое не будет выбором, но состоянием, так как в Царстве «не женятся и не выходят замуж».

Брак и девство взаимно освещают и дополняют друг друга. Иоанн Павел II говорит: «На основании слов Христа можно утверждать, что не только брак помогает нам понимать воздержание для Небесного Царства, но также что само воздержание проливает особый свет на брак, рассматриваемый в тайне Творения и Искупления. (…) Хотя воздержание для Царства Небесного идентифицируется отказом от брака - который порождает семью в жизни мужчины и женщины - отнюдь нельзя видеть в нём отрицания существенной ценности брака; наоборот, воздержание служит косвенно тому, чтобы подчеркнуть то, что есть вечного и самого глубоко личного в супружеском призвании, то, что, в измерениях временного (и одновременно в перспективе другого мира), соответствует достоинству личного дара, связанному с брачным значением тела в его мужественности или женственности». Нет никакого основания для мнимого противопоставления, согласно которому целибаты (безбрачные) составляли бы единственно по причине их воздержания, класс совершенных, и напротив люди женатые составляли бы класс не-совершенных. Совершенство христианской жизни измеряется напротив милосердной любовью.

Что может оправдать то, что люди выбирают путь воздержания?

Этот выбор не делается, прежде всего, на основании отказа от брака, но ради положительной ценности, ценности Небесного Царства, которому человек чувствует себя призванным отдать себя.

Что такое Небесное Царство?

Небесное Царство, несомненно - окончательное исполнение чаяний всех людей: оно есть полнота блага, которого в своём сердце человек желает за пределами всего того, что может быть его достоянием в земной жизни; оно есть для человека абсолютная полнота дара Бога.

В случае брака, как и в случае посвящённой жизни, мы находимся перед приглашением к дару нас самих, дару, которым для нас возможно полностью реализовать наше призвание личности, насколько верно то, что личность определяется этой способностью отдавать саму себя любовью. В некотором смысле, даже если может быть множество состояний жизни, есть только одно призвание: призвание брачного дара нас самих, либо в браке, либо в целомудрии. «В конечном счёте, говорит Иоанн Павел II, природа той и другой любви является брачной, то есть она выражается в полном даре себя».

Знаки брака Агнца.

Первый знак тот, который даёт Иисус на браке в Кане Галилейской. На просьбу Девы Марии, Иисус отвечает «Что ты хочешь от Меня, Женщина? Мой час еще не пришёл». Надо понять здесь, что речь идёт о часе брака с Его Церковью.

Последний знак - Тайная Вечеря; евхаристическая трапеза, во время которой Христос полностью отдает Себя Церкви в Своём теле и крови. Он отдаёт Себя окончательно и совершенно в пищу для Церкви-Супруги до конца времён.

Смысл нашего христианского брака - отождествиться - как можно больше и с каждым днём всё больше в верности благодати таинства – с браком Христа и Церкви, в ожидании воскресения, которое окончательно явит то, для чего сделано наше тело. «Блаженны званые на брак Агнца»: этот брак Агнца, мы воспоминаем его каждую Страстную пятницу, и именно в каждой Евхаристии, реально и до конца времён, исполняется это слово.

Сексуальность и святость

Вслед за Иоанном Павлом II мы созерцали сначала великолепие плана Бога в начале, в котором предназначение тел состоит в том, чтобы быть выражением во плоти тринитарного общения божественных Лиц; мы осознали затем тяжесть греха и его плода, которое есть вожделение (похоть), которое заставляет супругов пытаться превратить другого в инструмент и рассматривать брак скорее как средство утоления своих эгоизмов, чем как путь дара себя (самопожертвования); мы рассмотрели наконец искупление тела в Новом Завете, в Завете, скреплённом в теле и в крови Иисуса Христа, сочетающегося браком с человечеством на брачном ложе креста, который дает паре, через благодать таинства брака, означать брак Агнца и Церкви, возвещает воскресение наших тел и провозглашает наше предназначение быть включенными на веки вечные в саму жизнь божественной Троицы.

Норма супружеского акта.

«Супружеская любовь обнаруживает свою истинную природу и своё истинное благородство, когда она рассматривается в её высшем источнике, Боге, Который есть Любовь, Отце, от Которого именуется всякое отечество на небесах и на земле (от Которого всякое отцовство берёт своё имя на небе и на земле)» Еф 3, 15.

Брак, таким образом, это - мудрое учреждение Творца для реализации в человечестве Своего замысла любви. Посредством личного взаимного дарения, которое им присуще и исключительно, супруги стремятся к общению своих существ для взаимного личного усовершенствования для сотрудничества с Богом в порождении и воспитании новых жизней. Кроме того, для крещёных, брак приобретает достоинство сакраментального знака благодати, поскольку он представляет союз Христа и Церкви.

Из этого истекают требования супружеской любви, а именно, что это - полностью человеческая любовь, одновременно чувственная и духовная; это также тотальная любовь в даре себя (самопожертвовании); это любовь верная и исключительная до самой смерти; это, наконец, любовь плодородная, требующая продолжения себя через новые жизни.

Вот различные аспекты ответственного материнства и отцовства:

• Знание и соблюдение биологических законов передачи жизни.

• Обуздание разумом и волей стремлений инстинкта.

• Обдуманное решение дать жизнь, или отсрочить или избежать нового рождения.

• Признание супругами их зависимости по отношению к объективному моральному порядку, установленному Богом.

Именно на этом основании энциклика Humanae Vitae утверждает, что, в передаче жизни, супруги «не свободны действовать по своему усмотрению, как если бы они могли определять совершенно автономно приемлемые пути действия, но они должны согласовать свое поведение с творческим намерением Бога, выраженным в самой природе брака и его актов, и свидетельствуемым постоянным учением Церкви».

Любой брачный акт должен оставаться открытым к передаче жизни.

Павел VI далее в H.V. объявлял «неизменным это учение», основанное на нерасторжимой связи, которую Бог хотел и которую человек не может разорвать по своей собственной инициативе, между обоими значениями супружеского акта: союзом и деторождением. Основание новаторское для Церкви и можно думать, что оно происходит прямо из Mémorandum'а, переданного Павлу VI комиссией Кракова. Супружеский акт означает для супругов одновременно их союз и дар жизни, к которому они призваны посредством их взаимного дара.

В соответствии с критерием этой истины, которая должна выражаться в единственном языке тела, супружеский акт "означает" не только любовь, но также и потенциальную плодовитость; он не может таким образом быть лишён своего полного и надлежащего смысла искусственными вмешательствами. В супружеском акте не законно искусственно разделять оба значения, союз и деторождение, так как тот и другой открывают истину супружеского акта. Они реализуются вместе и некоторым образом одно через другое. Следовательно, при этих условиях, супружеский акт, который был бы лишён своей истины, потому что искусственно лишён способности деторождения, перестал бы также быть актом любви.

Тем не менее, признаются законными естественные методы регулирования рождений, основанные на наблюдении ритмов плодородия, которые позволяют прибегать к периодам неплодородия, когда супруги оценивают в сознании и в ответственном действии отцовства/материнства, что они не должны принимать новую жизнь. Нужно ещё уточнить, что не достаточно прибегать к естественным методам регулирования рождения и воздерживаться от употребления противозачаточных средств, чтобы оказаться в соответствии с этической нормой. Нужно ещё прибегать к этому, не превращая это в "технику", но в этической установке, то есть, распознавая в этом требование истины языка тел.

Если отделять естественный метод от его этического измерения, то мы перестаём ощущать различие, которое существует между ним и другими методами (искусственные средства) и приходим к тому, чтобы говорить об этом так, как если бы речь шла просто о другой форме предохранения.

Humanae Vitae придаёт значение трём другим аргументам:

- исчезновение риска нового рождения открыло бы путь к супружеской неверности.

- предохранение подвергло бы женщину опасности стать простым инструментом эгоистического наслаждения для мужчины.

- это был бы открытый путь для произвола политической власти, «которая могла бы навязать предохранение как средство регулирования народонаселения» (ср. Индия, Вьетнам, Китай …).

Свет теологии тела.

Теологией тела Иоанн Павел II предлагает другой подход, чтобы оправдать фундаментальную этическую норму брачных отношений, сформулированную H.V. Представляется совершенно обоснованным предложить антропологическое размышление, открытое в библейском послании, для нахождения обоснования истины нормы супружеских отношений. Это - то, что делает теология тела: через рассмотрение плана Бога в начале, способа, которым проникает вожделение (похоть) во взгляд и в сердце человека, осуществления искупления тела в перспективе Нового Завета и таинства брака, видно, как появляется этическая норма, сформулированная H.V. как вывод, который напрашивается сам собой.

Эта теология тела открывается действительно как педагогика этики супружеского дара.

Это немного похоже на то, как если бы не имелось больше другого средства кроме средства Откровения, чтобы противостоять разрушительному потоку искажений человеческой любви, в которых, кажется, находит удовольствие современное понимание. Перед лицом этих искажений напоминание требований здравого разума, выраженного естественным законом, оказывается неэффективным и кажется, нет другого пути, чем путь антропологии откровения, чтобы обосновать истину человеческой любви и подтвердить иным путём, чем путь разума, истину этической нормы, сформулированной H.V.

Половой акт, язык общения.

Если резюмировать способ, которым эта теология тела освещает и обосновывает этическую норму, то мы видим, что всё держится на том, что половой акт есть прежде всего язык общения, язык общения тел, присущих супругам. Этот язык должен тотальным и правдивым. Поэтому Иоанн Павел II утверждает:

«Можно сказать, что в случае искусственного разделения этих двух значений (объединительного и прокреативного) происходит в супружеском акте подлинный телесный союз, но что он не соответствует внутренней истине и достоинству личного общения: communio personarum (общения линостей). Такое общение требует действительно, чтобы язык тела был выражен на основе взаимности, во всей истине того, что он означает. Если эта истинность отсутствует, нельзя говорить ни об истине владения собой, ни об истине взаимного дара и о взаимном приёме себя от имени личности. Такое нарушение во внутреннем порядке супружеского общения, корни которого уходят в порядок самой личности, составляет существенное зло противозачаточного акта».

Наши трудности в интегрировании этой этической нормы, происходят только от наших трудностей понимания того, чтó есть подлинное общение личностей.

Успех союза тел требует, чтобы каждый был более внимательным к другому, чем к самому себе, и доказал в "управлении" половым актом подлинное альтруистическое отношение. Хотя всё это очень достойно и необходимо, чтобы половой акт достиг своей цели быть выражением любви супругов, этого не достаточно, однако, чтобы имелось подлинное общение личностей. Чтобы имелось общение, нужно, чтобы были выполнены условия дара личностей, отдавать себя полностью и без остатка, согласно полноте того, чем мы являемся.

Эта этическая норма является только минимальным условием дара личностей, позволяющая им достичь в и через супружеский акт этого подлинного общения, которое является самым фундаментальным стремлением человеческой личности, так как личность создана для дара самой себя в общении.

Нельзя запретить себе подумать, что некоторый пессимизм всегда тяготел над исполнением сексуальности, как если бы отчаивались в том, чтобы он мог быть путём, ведущим к Богу. Чтобы отбросить этот пессимизм, надо было располагать положительным подходом к телу и к сексуальности. Это - то, что сделал Иоанн Павел II с его теологией тела. Но нужен также взгляд надежды на человеческую сексуальность и нужно убедиться в эффективности сакраментальной благодати брака, чтобы позволить супругам освободиться от тяжести похоти (вожделения) для того, чтобы достичь подлинного общения, глубокой радости, которая его сопровождает, и устремления к Богу, которое является результатом этого.

Целомудрие, путь свободы и святости.

Надо уметь противостоять вожделению (похоти) - то, что Иоанн Павел II называет мужеством воздержания или целомудрием или ещё владением собой.

Является ли целомудрие тем, чем оно слывёт: самоистязанием, фрустрацией, присущей христианам?

Иоанн Павел II представляет его нам напротив как богатство в том, что оно позволяет достигать более глубокого общения и подлинной свободы. Действительно целомудрие позволяет супругам развить все измерения языка тела и освобождает супружеский акт от того, чтобы быть лишь освобождением от сексуальных напряжений тела. Целомудрие освобождает место привязанности, нежности и не специфически сексуальным выражениям общения супругов.

«Если супружеское целомудрие (и целомудрие вообще), говорит Иоанн Павел II, проявляется вначале, как способность противостоять вожделению тела, впоследствии оно открывается постепенно, как способность ощущать, любить и реализовать значения языка тела, которые остаются абсолютно неизвестными самому вожделению (похоти), и которые постепенно обогащают брачный диалог супругов, очищая его и одновременно упрощая его».

Говоря точнее, целомудрие позволяет контролировать возбуждение и волнение. Живя добродетелью целомудрия, мы становимся способными проживать нашу супружескую жизнь во многих регистрах общения, нежности, безотносительной к чувственной страсти, во всех измерениях языка тела.

«В своей зрелой форме, говорит ИП II, добродетель целомудрия постепенно раскрывает аспект «чистоты» брачного значения тела».

В этом отношении, периодическое воздержание, которое состоит в том, чтобы прибегать к плодородным или неплодородным периодам, чтобы соединяться сексуально согласно свободному и ответственному суждению, не является техникой, но этикой дара, о котором христианские супруги призваны свидетельствовать. Это глубоко высвобождающая этика, так как она позволяет между супругами общение и язык, который не смог бы высказаться в установке на контрацепцию.

«Я молю Бога, чтобы христиане и все люди доброй воли смогли достичь этого уровня освобождающей и очеловечивающей истины». ИП II

Важно подчеркнуть очень конкретные следствия призыва к святости, присущей супругам в благодати таинства брака. Именно в самой интимности союза тел раскрывается для них этот путь святости. Именно в самом конкретном и воплощённом измерении жестов, которые они совершают, и из внутренней установки, которую они принимают в супружеском акте, они призваны совершенствоваться в даре самих себя друг другу. Именно в зрелом и обдуманном убеждении ответственного отцовства-материнства они призваны предлагать свои тела на службу приёма новой жизни.

ИП II напоминает средства, которые даёт Павел VI для проживания этого призвания к святости:

- Евхаристия, приступать к которой супруги имеют право, может быть больше чем другие, так как это брачное таинство по преимуществу (в высшей степени, в полном смысле слова).

- Покаяние, к которому супруги имеют привилегированное право доступа, решительно и безоговорочно, так часто, как это необходимо. С того времени, как они признают их бедность и их границы на пути святости, к которой они призваны, двери милосердия широко открыты для них, чтобы продвигаться без уныния.

Пророки тела.

На аудиенции 14 ноября 1984, Иоанн Павел II говорит, что полная реализация общения личностей не возможна без даров Святого Духа и особенно без дара благочестия.

«Естественное благочестие есть добродетель, дополнительная к добродетели справедливости. Именно эта добродетель руководит нами, например, в наших отношениях с нашими родителями: мы получили от них жизнь, которую мы никогда не будем способны им воздать, хотя мы можем к этому стремиться всеми проявлениями уважения, привязанности, помощи и т.д.. В отношении Бога мы можем Ему отдать только приношение нас самих. (…) В духовном порядке, и как дар Святого Духа, благочестие не значит произносить молитвы и быть благочестивым. Именно дар Святого Духа позволяет нам рассматривать нас по отношению к Богу как сыновей, которые позволяют себе управляться Им, потому что мы признаем Его, прежде всего как Отца, больше чем как суверенного Владыку мира».

Наша современная культура - культура нечестия, так как человек хочет сделаться сегодня хозяином жизни, как её начала, так и её конца: именно это руководит всеми требования по поводу предохранения и аборта, так же, как и эвтаназии.

Так же именно в свете дара благочестия мы можем реализовать то, что означает материнство и отцовство: решиться по внушению Святого Духа на дар жизни, выбрать дарование жизни полностью ясным и ответственным образом.

Именно таким образом христианские супруги призваны к пророчеству, к тому, чтобы быть «пророками языка тела», движимые внутренно даром благочестия Святого Духа, когда они принимают участие в плане вечной любви.

Заключение

Сексуальность и святость... с Иоанном Павлом II, то, о чём едва осмеливались думать, становится очевидностью: оба эти измерения человеческой и христианской жизни окончательно связаны.

Сексуальность имеет божественную сущность; она не является остатком нашей животности. Это может быть именно то, что назовут «войтыльянской революцией», которая будет для сексуальности тем же, чем была коперниканская революция для астрономии: полным переворачиванием перспективы.

С откровением плана Бога о человеческой сексуальности все манихейские соблазны, которые Церковь всегда старалась искоренить из своего лона, окончательно побеждены. Сексуальность не нужно изобретать; она дана в откровении. Именно общение божественных Лиц есть источник и модель сексуальности, а не детерминизмы инстинкта.

Покончено с критикой, постоянно мусолимой по отношению к Церкви: Церковь против тела, против секса, против удовольствия... Нет, Церковь радикально за! Она одна действительно за, так как только она - хранительница полной истины о человеческом теле и сексуальности, той, которая позволяет мужчине и женщине достигнуть исполнения искреннего дара самих себя.

Итак, пусть христиане поднимут голову и прекратят позволять парализовать себя впредь ложными обвинениями! Они имеют послание света о теле и о сексе, которое они могут принести в мир, а мир, что бы он ни говорил, испытывает жажду в этом послании.

Именно на тех, кто составляют «поколение Иоанна Павла II», лежит в первую очередь ответственность быть провозвестниками этого послания истины и свободы. Это - огромная ответственность: эта Благая Весть способна обновить облик земли.

Работа закончена и подписана 8 декабря 2003, в праздник Непорочного Зачатия.

Категории статьи:

Оцените статью: от 1 балла до 10 баллов: