Суд Божий в Апокалипсисе
Суд Агнца
Враждебные Власти
Час суда
Суд Агнца
Многие христиане озадачены последней книгой Нового Завета: в их глазах она не только темна, но она также представляется им как отступление по отношению к посланию спасения, содержавшемуся в Новом Завете. Не кажется ли она целиком наполненной гневом Бога, осуждающего злобу мира и невозможность его обращения? Но если мы ближе рассмотрим эту таинственную книгу Апокалипсиса, много вещей прояснится; конечно, видения апостола Любви являются чем-то вроде синтеза общей истории спасения, истории, в которой роль Ветхого Завета остается важной; и однако Апокалипсис главным образом - книга победоносного Агнца (5,5, см. Ин 16,33: «Мужайтесь, Я победил мир»), который Один только получает власть открыть книгу истории мира за семью печатями и интерпретировать её смысл. Таким образом сцены суда Апокалипсиса становятся в то же самое время кратким изложением Евангелия и его интерпретации апостолами, как покажет продолжение этой статьи.
Суды Божьи, даже если они вполне «праведны» (2 Тим 4,8), остаются непонятными для человека (Рим 2,33); лучший способ отдать себе отчет в этом, состоит в том, чтобы расположить рядом очевидно несовместимые утверждения Иисуса в евангелии от Иоанна. С одной стороны Он говорит, что Он не был послан, чтобы судить мир (Ин 3,4; 12,47), но чтобы его спасти. С другой стороны Он может сказать также: «Если Я сужу, то суд Мой истинен» (8,16) и «Много имею говорить и судить о вас» (8,26). И, ясно, что «Отец» Ему «отдал весь суд» (5,22), так, что это могло выразиться просто следующим образом: «на суд пришел Я в мир сей» (9,39), суд, который теперь происходит Его присутствием среди людей и который открыто произойдет при кончине мира (5,25-30). Суровость этих речей начинает смягчаться, когда мы слышим, как Он утверждает: «Я не пришел, чтобы судить мир. Отвергающий Меня и не принимающий слов Моих имеет судью себе: слово, которое Я говорил, оно будет судить его в последний день» (12,47 -48).
Можно было бы (бросая первый взгляд для выяснения смысла Апокалипсиса) дать этому следующую интерпретацию: тот, кто Меня отвергает (Меня, Который есть Слово, но Который не хочет судить), отказывается от того, чтобы быть судимым Мною, Спасителем; он судит себя сам. Иисус, Спаситель Слово Божие, есть «меч обоюдоострый» (ср. Откр 1,16), который в человеке «всё обнажает и открывает» (Евр 4,12 сл.) и который таким образом раскрывает, хочет ли кто-то или не хочет быть спасенным, иначе говоря: хочет ли он согласиться с намерениями Того, Кто спасает и прощает. Таким образом у нас есть ключ не только для Апокалипсиса, но и для Нового Завета в его совокупности. Злой раб, которому всё было прощено и который не прощает сам, может быть только объектом соответствующего суда (Мф 18,32 сл.). «Ибо от слов своих оправдаешься, и от слов своих осудишься» (Мф 12,37).
Также: «Ибо суд без милости не оказавшему милости; милость превозносится над судом.» (Иак 2,13). Тому, кто отвергает спасение крестом Иисуса и кто «попирает кровь Христа» не остается абсолютно больше ничего (Евр 10, 26 сл.), в то время как Бог «всё дал» (Рим 8,32), дав нам Своего Сына. Откуда существенное условие, которое Господь добавил в совершенно определённом месте своей молитвы: «Прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим», что выражается таким образом: «если не будете прощать людям согрешения их, то и Отец ваш не простит вам согрешений ваших» (Мф 6,12-15), то есть: не сможет вас простить.
Также, в Апокалипсисе, во время последнего суда, будет не одна книга, книга Жизни, которую Бог сможет открыть, но две, также книга «дел», согласно которым каждый будет судиться (1 Петра 1,17; Откр 20,12). Божественная прерогатива суда, так же как абсолютное требование прощать ближнему ввиду суда (ср. Мф 5,23 сл.) позволяют понять этот запрет судить своего ближнего, которое мы находим во всех книгах Нового Завета: «Не судите, да не судимы будете» (Мф 7,1; ср. Рим 12,19; 1 Кор 1 4,5; Иак 4,12; 5,9), если только Иисус не дал вам полные полномочия, чтобы судить от Его имени и согласно Его Духу (Ин 20,22 сл.; 1 Кор 1 2,15; 5,12) или, когда наступит последний суд, Святые получат привилегию судить со Христом (1 Кор 6,2; Откр 20,4).
То, что Агнец получает книгу Истории Мира, чтобы её открыть (Откр 5,1-14), имеет то же значение, что Отец, полностью поручающий Своему Сыну суд (Ин 5,22). Но суд имеет всегда как таковой аспект строгости, строгости, которой судимое лицо должно подчиниться, так как его судьба зависит от решения, которого оно не знает (1 Кор 1 4,5 сл.). С этим неизбежно связан момент страха (Мф 10,28), какой бы большой ни могла бы или должна была бы быть наша надежда на милосердие Судьи. Это тем более необходимо, чем теснее связи судимой личности с Судьей.
Вот почему суд должен начаться «с дома Божия» (1 Петра 4,17). Так это было уже в традиции Ветхого Завета (Иез 9,6; Мал 3,15). И это становится даже очевидностью, когда книга Откровения начинается с семи посланий, которые не являются ничем иным, кроме как судами Агнца, наполненными мельчайшими деталями, по поводу Церкви, представленной здесь семью общинами, столь отличными одни от других. Никакого общего суда о народе впрочем грешном в целом, но очень точный измерительный прибор, устанавливающий в каждой общине за и против. Суды неумолимы: «Знаю твои дела; ты носишь имя, будто жив, но ты мертв» (3,1) или ещё «Я знаю твоё терпение, но имею немного против тебя...» (2,19,20).
Этот суд высказан сейчас и на всё время, пока будет длиться мир, и он найдет своё заключение на Последнем суде, когда «мертвые, великие и малые, станут перед престолом» (20,12). Послания показывают, что суд Агнца неумолим; эта точность обозначена выражением из Ветхого Завета, резонанс которого парадоксален: «гнев Агнца», перед которым едва можно устоять (6,16 сл). Но удивительное дело состоит в том, что как раз общины, к которым обращаются наиболее жестко, как Лаодикия, получают от Духа самые прекрасные слова утешения и обещания; и именно Лаодикии сказано: «Кого Я люблю, тех обличаю и наказываю. Итак будь ревностен и покайся» (3,19). Гнев здесь синонимичен божественной ревности, не допускающей никакого ослабления, даже лёгкого, в своем союзе верности с Израилем и с Церковью.
Со стороны Того, кто судит, исправление рассматривается как лекарственное средство (Притч 3,12; 1 Кор 1 11,32; Евр 12,5-11); если, как это имеет место для «бедствий» Апокалипсиса, это исправление вначале вызывает ожесточение людей, то это не является ни намерением ни ошибкой Бога (Откр 9, 20сл.; 16,9-11). Можно даже сказать: так же, как в жизни Иисуса на земле, где, чем больше была любовь, тем больше было сопротивление, которое Он вызывал, точно также имеет место в истории мира в целом, которая кажется подчинённой этому закону. Но с другой стороны не надо забывать, что именно с третьей из семи язв (15-16) «ярость Божия оканчивается» (15,1) и что именно тогда, когда обрушивается последнее бедствие, слышится, как громкий голос провозглашает: «Совершилось» (16,17), почти повторяя последнее слово Христа на кресте: «Совершилось».
Враждебные Власти
Процесс, который управляет историей мира и о котором мы говорили только что по поводу Апокалипсиса, проявляется с большей ясностью там, где сила Мессии становится причиной свержения с неба Сатаны и ангелов его и их «сильной ярости» на земле, потому что они знают, что «мало остаётся времени» (Откр 12,7-12). Так как тогда только появляются "звери", то есть антитринитарный заговор ада, который получил «власть над всяким коленом и народом, и языком и племенем» и даже власть «вести войну со святыми и победить их» (13,7; 11,7) и в самую последнюю очередь «окружить стан святых и город возлюбленный» (20,8). Но если ад представляет собой этот род противовеса по отношению к небу, то это может быть только в соответствии с предшествующим поражением дьявола, как об этом возвещает Евангелие, также как и Апокалипсис: «Я видел Сатану, спадшего с неба как молнию» (Лк 10,18), и до Страстей: «Ныне суд миру сему; ныне князь мира сего изгнан будет вон» (Ин 12,31). Что касается связи между этим «ныне» и грядущим окончательным судом, то мы её рассмотрим позже.
Суд над враждебными Властями - строгий и бесповоротный суд, он не противоречит угрозам осуждения со стороны Иисуса, угрозам, которыми преднамеренно пренебрегают те, кто видят в «безоговорочном божественном милосердии» ядро послания Христа. Достаточно подумать о проклятии, высказанном по отношению к не покаявшимся городам (Мф 11,20-24) или к бесплодной смоковнице (Мф 21,18-22) или об угрозах против соблазнителей, которые при помощи жернова будут ввержены во глубину морскую (Мф 18,6 сл.). Этот жернов встречается в Апокалипсисе, где ангел с силой повергает его в море: «С таким стремлением повержен будет Вавилон» (Откр 18,21).
Какова природа этих Властей, осужденных столь определённо? Они несомненно не являются простыми абстракциями, но вполне реальными силами, как Павел также их понимает и их описывает. Если дьявольская триада главным образом представлена зверями ("древний змий" или «красный (цвета огня) дракон», 12,3-9; богохульствующий зверь, выходящий из моря, 13,1 и "другой зверь", имевший два рога подобные агнчим, но говорящий как дракон, 13,11) и если у неё есть власть извращать мир в его совокупности, то это заставляет думать о чём-то очень реальном, не нуждающемся всё-таки в том, чтобы приобретать человеческую личностность. То же относится и к великой Вавилонской блуднице, «который яростным вином блуда своего напоила все народы» (14,8) и которая упоена была кровью святых (17,6): реальная Власть, противопоставленная, как нас научает уже Ветхий Завет, реальности Иерусалима, однако без того, что будет идти речь в частности о личности. Вавилон осужден к тому, чтобы быть съеденным и сожженным (17,16; 18,8), «потому что силен Господь Бог, судящий её».
В то время как в конце книги Исаии жители Иерусалима выйдут, чтобы «увидеть трупы людей, отступивших от Меня: ибо червь их не умрет, и огонь их не угаснет» (Ис 66,24), противоположное произойдет, когда Зло будет пожирать само себя, так как не будет видно ничего, кроме дыма, восходящего вдали во веки веков (Откр 18,18; 19,3); это вневременное саморазрушение столь же таинственно, как и сам Вавилон (17,5), не возможно ни на него "смотреть", ни его понимать, оно может только вызывать удивление (17,8).
Образы, говорящие об этом разрушении, варьируются: можно его представить также в «состоянии поглощения» (20,9) или как «озеро огненное» (20,9-14), в которое ввержены не только сатанинская триада, но также «смерть и ад» (20,14,), которые являются также космическими Властями (ср. 6,8), но отнюдь не личностями. И это соответствует всем местам Евангелия, касающимся суда и провозглашающим, что среди людей также все те, кто, соблазненные Властями, враждебными Богу, продали им свою душу, все те, кто «несут начертание зверя» (13,16) и следовательно «не были записаны в книгу Жизни», «брошены в озеро огненное» (20,15).
Невозможно исключить из послания Иисуса серьёзность, с которой Он провозглашает, что человек может потеряться окончательно: «Я никогда не знал вас, отойдите от Меня» (Мф 7,23). «Я не знаю вас» (Мф 25,12); «идите от Меня, проклятые, в огонь вечный» (Мф 25,41), «хула на Духа не простится ни в сем веке, ни в будущем» (Мф 12,31 s), «бойтесь более Того, Кто может и душу и тело погубить в геенне» (Мф 10,28).
Даже если не надо забывать интерпретировать эти слова, не должно, относительно грешников, терять надежду, как многочисленные места у Павла и Иоанна это допускают и даже рекомендуют. Не за Власти Зла Христос умер, но за всех людей. Но никому не дано строить теорий относительно решений, которые примет Верховный Судия по отношению к живым и мертвым, ко всем и каждому в частности. Когда небо и земля «убегут», Агнец откроет книги, в то время как «все мертвые, великие и малые, будут стоять перед престолом» и в то время как «они будут судимы, каждый по делам своим» (20,13). Апокалипсис остаётся по существу последовательностью видений, которое представляет только аспекты и детали реальности суда, причём делает это явно используя аспекты Ветхого Завета. Абсолютно невозможно видеть в реальности видений описание событий истории мира.
Час суда
Согласно тому, что только что было сказано, мы можем уже предположить, что последняя книга Библии нам не открывает ничего сверх того, что открыли предшествующие книги, о часе суда. «Не ваше дело знать времена или сроки, которые Отец положил в Своей власти» (Деян 1,7). Послания показывают нам, что Господь, глава Церкви, уже начал (и это с самого начала) судить землю с высоты неба. И серия судов, которые проходят по Апокалипсису и дату которых невозможно зафиксировать, доказывает, что история мира не прекращает быть подвергнутой суду Бога, что представляется под двумя аспектами: есть определённое число избранных, которые, прежде, чем суд не будет высказан, запечатлены печатью и избавлены в некоторых отношениях (7,1-4) и которые везде следуют за Агнцем (14,1-5), но которые однако, будучи свидетелями Агнца, могут «быть побежденными и убитыми» (11,7) превосходством Злого, хотя божественная Власть может их воскресить (11,10 сл.).
По поводу этих избранных, несущих свидетельство, трудно сказать, живут ли они только на земле, или таинственным образом они уже заранее находятся на небе. Дело в том, что действительно Апокалипсис представляет всегда два наложенных один на другой плана: земля с её ужасами и небо с его блаженством и его постоянной литургией, причём тот и другой план противоречиво сосуществуют, что может привести к пароксизму сцены, когда на небе празднуется брачная вечеря Агнца и когда на земле мы присутствуем на великой вечери всех птиц, пожирающих «трупы царей, трупы сильных, трупы тысяченачальников, трупы коней и сидящих на них, трупы всех свободных и рабов, и малых и великих» (19,1-18). Видение не имеет целью показывать промежуточные явления. События остаются без даты. Когда «придет время жатвы», когда «жатва на земле созреет» (14,13), чтобы великая жатва и кровавый урожай винограда смогли начаться (14,14-20)?
Вот ещё большая трудность: когда начнется «тысячелетнее царство», в течение которого Власти Зла будут временно связаны, чтобы позволить жить душам мучеников за Христа в «первом воскресении» и позволить им царствовать и судить со Христом (20,4-6)? Образ тысячелетнего царство берёт своё начало из еврейского Откровения и не может, если он истолковывается в рамках христианства, располагаться в ходе истории. Принимая во внимание «(бого)вдохновенные слова» семи посланий («Побеждающего сделаю столпом в храме Бога Моего», 3,12), могло бы быть, что царство касается этих "блаженных и святых" (20,6), которые, еще до «Воскресения в последний День» (Ин 6,40 сл.), познают со Христом таинственное телесное воскресение и, действуя главным образом в качестве посланцев и судей, определяют с Ним ход мировых исторических событий.
Допустимо по этому поводу упомянуть отрывок из откровения евангелия от Матфея (27,51-53), где, в момент смерти Иисуса, гробы разверзаются и «по воскресении многие тела усопших выходят из гробов», и (по мнению большинства теологов) поднимаются на небо одновременно с Иисусом. Мария была бы тогда первой по рангу, но не единственной, которая была воскрешена со своим телом, что не мешает тому, что Апокалипсис включает также окончательный суд над всеми мертвыми (20,11-15) и в то же самое время полное преображение неба и земли и абсолютно новое сообитание Бога с человечеством в "небесном Иерусалиме", который сходит на землю (Откр 21-22,5).
Но вот еще одна очень характерная черта описания Последнего суда; об этом сказано у Матфея: «Тогда явится знамение Сына Человеческого на небе; и тогда восплачутся все племена земные и увидят Сына Человеческого, грядущего на облаках небесных с силою и славою великою» (24,30). Без сомнения знак этот - крест, в то время как «сила и слава на облаках небесных» заимствовано у Даниила. Что есть плач всех племён перед лицом креста? В отрывке из пророка Захарии, два раза цитированного Иоанном, можно прочитать: «Они воззрят на Него, Которого пронзили» (Зах 12,10). Этот отрывок упомянут Иоанном, говорящим об Иисусе, пронзённом на кресте (Ин 19,37) и еще один раз в начале Апокалипсиса одновременно с частью отрывка из Даниила: «Се, грядет с облаками, и узрит Его всякое око и те, которые пронзили Его; и возрыдают пред Ним все племена земные» (Откр 1,7).
Этот отрывок ясно показывает, что судья является в виде распятого и что при виде Его все грешники не могут удержаться от того, чтобы признать то, что они сделали, откуда следует этот плач народов, которые сетуют (к счастью) не о них самих, а о Нём, Кто взял на себя их ошибки. Образ их собственной вины является им целиком (без сомнения впервые) и при виде этого образа следует (как было показано в начале) самокритика грешников, так что о вердикте судьи по поводу их умалчивается. Он может, если Он хочет, оказать милость тем, кто сочувствуют Ему, но это остаётся Его тайной.
Ганс-Урс фон БАЛЬТАЗАР, в Communio (январь - февраль 1985)
Перевод Алексей Казаков - для Эсхатос
Категории статьи:
Оцените статью: от 1 балла до 10 баллов:
