Беляев - Идеология римского католицизма

Римский католицизм как одна из древнейших вероисповедных форм, имеющих притом мировое значение не только по своей распространенности, но также и по силе, и по обширности влияния на религиозную и даже политическую и общественную жизнь многих государств и народов, издавна обращал на себя преимущественное внимание и православных (греческих и русских), и протестантских богословов и исследован в своих деталях и специальных особенностях, которыми он отличается от других христианских исповеданий, довольно полно и обстоятельно.

 

Но чтобы понять какую-либо вероисповедную систему в самом ее существе, недостаточно еще ознакомиться с ее только частными вопросами и отличительными пунктами. Важно и необходимо также отыскать в ней основной принцип или ту руководящую идею, которая проникает всю систему, взятую в ее общем составе, и выступает в отличительных ее пунктах. Вот почему и в полемической богословской литературе, направленной против римского католицизма, в параллель с критикой и опровержением его специальных доктрин идут попытки начертать его общую характеристику и открыть в нем особенность коренную и центральную, которая, оказав раньше влияние на самый процесс образования вероисповедной системы католицизма и формирования частных ее пунктов, и в настоящее время, когда этот процесс закончился, составляет как бы душу ее и сообщает каждому отдельному пункту в ней определенный смысл и таким образом объединяет разрозненные части системы, устанавливает между ними логическую связь и взаимное соотношение и общему составу системы придает органическую цельность и законченность.

В конце XIII века, в эпоху, когда высота положения и могущества вскружила голову папам до такой степени, что нежданно-негаданно они попали в плен к французскому королю, Бонифаций VIII сделал открытие, которое и для средних веков казалось в высшей степени удивительным как по своей практической важности для Западной Европы, так и по смелости, с какой о нем возвещено миру. Открытие состояло в том, что самый главный, можно сказать первый и единственный, долг всякого христианина заключается в безусловной покорности папам. Для XIX века изобретение Бонифация еще удивительнее. И, однако, в наше время оно принято Римско-католической церковью как бесспорная аксиома. В 1870 году папская система со всей совокупностью притязаний римских первосвященников возведена Ватиканским собором на степень богооткровенного догмата. А покойный Пий IX объявил этот догмат основой и фундаментом всей христианской веры, так что кто не повинуется папе, тот никаким образом и спастись не может, ибо не признавать авторитета пап значит подкапываться под самые основы христианской веры и Церкви.

 

Объявленная фундаментом веры доктрина о папском приматстве становится основным принципом римско-католической догматики, равно как церковного устройства и культа. Отныне должны прекратиться все споры о том, где следует искать центр тяжести вероисповедной системы римского католичества. Пий IX, правда, не обладал солидным богословским образованием. Но после ватиканского декрета он все-таки должен считаться авторитетным истолкователем вероисповедной системы той Церкви, непогрешимым главой которой его признавал Запад. Если же учение о папском приматстве, по его мнению, есть основной фундамент всей христианской веры, то догматика, культ и учреждения Римской церкви должны быть рассматриваемы с точки зрения этой доктрины. В папской системе следует искать ключ к уяснению внутреннего смысла как догматического вероучения, так и особенностей во внутренней и внешней организации, в канонических установлениях и религиозном культе, которыми великая Западная церковь отличается от церкви Восточной и других христианских обществ. Все эти особенности будут правильно поняты и оценены только тогда, когда уяснена будет их связь с идеей папского приматства, когда они будут поставлены в соотношение с внутренним смыслом догмата о папстве.

 

Папа есть господин и повелитель всей Церкви и даже всей нашей грешной планеты, Церковь же есть рабыня (serva) папы. Вот какой внутренний смысл указывал в догмате о папском приматстве еще ученый противник Лютера, кардинал Каэтан. Богословы Римской церкви не раз повторяли эту формулу и впоследствии. Сущность Каэтановых воззрений разделяет и подтверждает и Ватиканский собор, который одному папе приписывает plenitudo potestatis, то есть полноту власти. Полнота же власти сообщает папству авторитет не только верховный, но, в тоже время, совершенно абсолютный и безапелляционный. И действительно, папство не терпит над собою никакого контроля, не допускает никакого протеста, ибо считается исключительным носителем и органом живущего в Церкви Духа Божия и обладает монопольной прерогативою непогрешимости. На этом основании в средние века считалось за аксиому, что трибунал Бога и папы одно и то же. Сами папы тогдашнего времени утверждали, что они носят в своем сердце все права. Богословы же и канонисты варьировали эту мысль таким образом, что воля пап служит законом для Церкви и источником всякого права. «У Бога и у папы, — говорит Иоганн Капистран, — воля заступает место резонов, а потому силу закона имеет для папы то, что ему нравится». Папство не забыло этих представлений и до сих пор. Еще недавно кардинал Гуссе утверждал, что в Церкви не существует другого канонического права, кроме воли папы. Тем же характером безусловности отличается папская власть и по обширности своих функций, ибо в руках папы безраздельно сосредоточивается верховная власть и административная, и судебная, и законодательная. Наконец, и пространство влияний папской власти не допускает также никаких ограничений.

 

Правда, по указаниям ватиканского декрета папский авторитет проявляется главным образом в области веры и нравственной жизни. Но это указание заключает в себе смысл самый широкий и растяжимый. Власть папы всегда стремится держать в плену умы и властвовать над чувством, управлять духом и вместе с тем господствовать над телом. Папство со своим авторитетом вторгалось и вторгается всюду, оно стремится регулировать все стороны общественной и частной жизни, предписывает свои законы как могущественнейшим монархам, так и самым последним из их подданных, имеет претензию устанавливать руководящие принципы для науки и искусства, проникает со своим контролем и влиянием в область политики и международных отношений, обо всем судит и рядит, навязывает свои принципы даже промышленности и торговле, и все это под тем предлогом и на том основании, что весь строй жизни тесно соприкасается с предметами веры и благочестия, ибо весь мир во зле лежит, что, следовательно, и компетенция папской власти должна обладать всеобъемлющим характером.