Паламарчук - Библия и Миф

Тема вынесенная в заголовок статьи уже долгое время является одной из важнейших проблем библеистики. Присутствуют ли мифы в Библии, и если да, то каково их место и значение в этой книге, какой путь они прошли прежде чем были письменно зафиксированы, и наконец, каковы способы интерпретации библейского мифа ? Вот важнейшие вопросы которыми занята ныне библейская наука.

 

Но прежде чем рассматривать вопрос о присутствии мифа в библейском повествовании, давайте спросим, что же собственно включается в понятие мифа? Исследователи занимавшиеся изучением мифотворчества приходили в этом вопросе к неоднозначным выводам.

Английский исследователь Б. Малиновский (1884-1942 ) видит в мифе некую регуляторную функцию, служащую задачам кодификации древнего знания. [ 1 ] В своем важнейшем труде  " Миф в первобытной психологии ", ученый обсуждает, в первую очередь, значение мифа в развитии первобытного общества. Согласно Малиновскому, миф возвышает и кодифицирует верования, защищает и налагает моральные принципы, гарантирует действенность ритуальной церемонии. В работах Малиновского первоочередное внимание уделяется влиянию мифа на формирование культуры первобытного общества.

 

Несколько иное видение и новый шаг в исследовании мифотворчества представляет французская социологическая школа.  В ней впервые был поставлен вопрос о коллективной психологии, в отличие от преобладавшего ранее интереса к психологии и индивидуума. Таким образом открывалась возможность для широкого обобщения при изучении мифа. Миф таким образом не случаен, он является отражением общих бытийных факторов. Так, например Э. Дюркгейм ( 1858-1917 ) рассматривал общество .как реальность несводимую к совокупности индивидов. [ 2 ] Он отводил определенную роль коллективному сознанию. Дюркгейм считал что существует различие между индивидуальным пониманием пространства и времени и социальными категориями времени и пространства. Большое значение у Дюркгейма имеет понятие об оппозиции. Он считал, что специфика религии прежде всего связана с категориейу сакрального и профанного. С его точки зрения, сакральное и профанное как две формы сознания соответствуют коллективному и индивидуальному.

Новую страницу в исследовании мифотворчества открыли ученые объяснявшие миф как произведение глубинной психической деятельности человека. Здесь в первую очередь следует назвать двух исследователей, З. Фрейда и К. Г. Юнга.

 

 З. Фрейд (1856-1939 ) пытался вывести возникновение религии из некоего единого психо-мифологического комплекса в котором следует искать истоки всех человеческих нервозов и страхов. [ 3 ] Очень важно то положение Фрейда согласно которому психика человека заключает в себе несколько слоев ; он утверждает что в сновидениях обнаруживается не только " личное " но и сверхличное или "коллективное подсознательное ".

 

Миф, согласно Фрейду это выражение психических ситуаций, возможных до образования семьи, ( то есть возникновения нравственности ). Сторонники Фрейда развили его учение в  утверждении что Миф есть сохранившийся фрагмент детской психической жизни народа, а сновидение это жизнь идивидуума.

 

Швейцарский психолог К. Г. Юнг (1875 - 1961 ) в своих взглядах на мифотворчество был сначала сторонником З. Фрейда, но позже развил свое собственное учение, редуцировав свойственный Фрейду упор на психологию личности. [ 4 ] Основной вклад Юнга в науку о мифе, это теория архетипов, которую исследователи считают важным прорывом в этой области знаний. В архетипах Юнг видит выражение " коллективного бессознательного " то есть он считает что определенная часть бессознательного не есть часть личного опыта, а была унаследована человеком. Юнг впервые поставил вопрос о наследственном характере коллективных представлений.

 

Совершенно под другим углом рассматривал миф выдающийся американский ученый румынского происхожденя М. Элиаде ( 1907-1986 ). Его мало интересовала психологическая подоплека мифотворчества. Миф для него это память о реальном событии вдохновленная " откровением " свыше. [ 5 ] Элиаде считается одним из самых оригинальных исследователей мифотворческой традиции. Важнейшим моментом в его понимании мифа являлось принятие мифа " как он есть ". То есть его интерпретация была во многом тождественна интерпретации мифа в первобытных культурах, где он понимался как подлинное событие, древнее откровение. Событие это должно повторятся в ритуалах для обеспечения успеха какого - либо дела или, более широко, для выживания рода. Слово " откровение " в трудах Элиаде наполнено особым смыслом. Ученый считал что миф это не вымысел людей, это то что приходит из высшей реальности. По его мнению и в наше время существуют аборигенные культуры в которых земной мир открыт миру сверхъестественному, трансцендентному. По этой причине ученого интересовали больше примитивные мифологии чем классические мифологии Древней Греции и Ближнего Востока, которые, по его мнению, в течении времени были переработаны и интерпретированы историками и теологами.

 

Французский философ, социолог и этнограф К. Леви - Стросс ( 1908-2009 ) внес существенно новые элементы в изучение мифотворчества создав направление известное как " структурная типология мифа ". [ 6 ] Леви - Сросс заимствовал у лингвистов ( де Соссюра, Якобсона, Хомского ) идею о структурных моделях коренящихся в бессознательном. Он полагал что эти структуры во многом аналогичны моделям антропологии. Леви - Стросс писал о необходимости применения к мифам методов структурной лингвистики. Он высказал мысль о мифе как феномене языка. " Миф является неотъемлимой частью языка ; он познается через слово, выявляется через слово ". [ 7 ] Леви - Стросс высоко оценивал мифологичное мышление с точки зрения его способности к анализу, обобщению и классификации. В отличие от своих предшественников видевших в мифе примитивный способ постижения мира, Леви - Стросс говорил о настоящей " научности " проявляющейся в мифотворчестве.

 

Значительный вклад в развитие науки о мифе внес выдающийся российский философ и филолог А. Ф. Лосев ( 1893-1988 ). В своей работе " Первозданная сущность ", философской по содержанию, Лосев рассматривает также миф сточки зрения его понятийного содержания.  Большое внимание в этой работе уделяется древнегреческой философии, которую автор хорошо знал. Автор считает что этот раздел человеческого знания имеет особое значение в истории, поскольку представляет собой особое по своей глубине проникновение в сущность мира, несопоставимое с научным познанием. " Раз и навсегда необходимо отбросить эту искажающую точку зрения, которая видит везде в греческой философии только научные методы и их несовершенство ". [ 8 ] Лосев полагает что древнегреческая философия представляет собой совершенно отличное от современной науки мироощущение, которое тесно связано с мифом. Ее можно рассматривать как рефлексию по поводу мифа. Лосев выстраивает в этой своей работе своеобразную цепочку от мифологии к философии древней Греции и далее к своей собственной интерпретации этой философии. Суммируя древнегреческих философов, Лосев говорит об эманации высшего и первого начала, которое он именует Первозданной Сущностью к Инобытию, то есть всему сотворенному. Таким образом, особенность подхода Лосева определяет возможность взглянуть на миф как на особое не научное, а интуитивное, но тем не менее в высшей степени истинное понимание мира.

 

Во всех перечисленных интерпретациях мифотворчества, по разному изображается интегрированность мифа в структуру первобытного общества, необходимость и закономерность его возникновения. Во всех перечисленных взглядах, будь то лингвистический анализ Леви - Стросса, психологические изыскания Юнга или глубокий философский анализ Лосева, видна интуиция ведущая исследователя к истокам общества и человечества, заставляющая искать основы без которых было бы невозможно становление цивилизации. Действительно миф это неотъемлимый атрибут развития общества. Он присутствует в самом его начале и демонстрирует собой существенные этапы развития человеческого общества. В мифе раскрывается внутренний мир человека, его запросы, надежды и мечты.

Поэтому говоря о библейских мифах следует понимать, что их присутствие в книгах Писания закономерно. Они восходят к древнейшим цивилизациям, освещая важнейшие моменты миропонимания древних людей. Библейские мифы архаичны по своему складу, даже более архаичны чем некоторые другие мифологии, и этим интересны и важны. В этой архаичности видны некоторые существенные связи объединявшие человека на заре его становления с тайной природы и тайной бытия.

 

Миф это необходимый элемент исторического повествования Библии. Мы постараемся уяснить его роль, происхождение, необходимость его присутствия в Писании.

 

Миф присутствует в Библии, этот факт подлежал или подлежит замалчиванию и сокрытию во многих церковных сообществах, в то время как некоторые исследователи его односторонне выпячивали и делали скоротечные выводы.

 

Присутствие мифотворчества в Библии, конечно не было очевидно во все времена церковной истории. Проблема более ясно начала проявляться с 19 века, чему послужили труды великих пионеров библейской критики Графа и Велльгаузена. Со временем, в течении всего 19 века, вопрос постепенно приобретал все более острое значение. Накопление фактов библейской критики вызвало вопрос о доверии к самой Библии, вставший довольно остро перед целыми церковными сообществами.

 

Открытия библейской науки позволили по новому судить об истории написания различных книг Библии, было выяснено что у некоторых книг более чем один автор, была по новому подчеркнута важность понимания жанра при прочтении той или иной книги. Достижения богословов - библеистов вызвали, в определенной мере, кризис доверия к некоторым понятиям старой библеистики. Кризис этот выразился в поисках нового объяснения богодухновенности Библии. Каким образом написание Библии вдохновлялось Богом ? Почему мы можем считать что Библия это Слово Божие ? Мы не будем здесь рассматривать подробно этот процесс развития в богословии, скажем лишь, что на протяжении 19, 20 веков старая идея о богодухновенности как дословной диктовке текста, воспринятая от ранних отцов церкви, кардинально изменилась. В католическом богословии появилась теория негативной помощи, автор которой Иоганн Ян (1750-1816 ) полагал что Бог предоставляет библейскому автору самостоятельно излагать свои мысли и вмешивается лишь тогда когда есть опасность какой то серьезной богословской ошибки. [ 9 ] Следующей значительной теорией, была идея Иоганна Баптиста Францелина ( 1816-1886 ). По мнению Францелина Бог диктовал не слова, а передавал лишь верные идеи, которые автору надлежало перенести на бумагу. [ 10 ] Недостатком этой теории было то что трудно было понять как возможно передать идеи или смысл без слов. Совершенно новый взгляд на богодухновенность предоставил Пьер Бенуа. [ 11 ] По его мнению сам вопрос об истинности многих текстов Библии неправомочен. Во многом Писание состоит из увещаний, молитв, повелений, благодарений, выражения радости. Обо всех этих текстах трудно вынести суждение истинны они или ложны. В них главным и важным является нравственный императив. Автор писал с намерением не убедить в какой либо истине, а побудить поступать и жить соответствующим образом. Что же касается тех текстов, которые говорят о вероучении, то тут Бог направляет и саму мысль автора. Важнейшее значение в католической библеистике имеет учение Мари Жозефа Лагранжа. [ 12 ] Он считал что Бог вдохновлял написание Библии так, что Он просвещал ум писателя давая ему способность верного суждения о событиях. Сегодня суждение Лагранжа, восходящее к некоторым элементам томистского богословия считается наиболее приемлимым.

 

 

Никто не может сказать точно, когда появился миф.Мифы были или есть у всех народов. С самого начала истории, с того момента когда к человеку можно было применить это название у него было желание или потребность объяснить то что он видит вокруг себя. Взгляд человека при этом не останавливался на видимом. У людей была потребность объяснить мир, невидимыми, запредельными причинами. Эта потребность или желание относится, очевидно, к самым основным или сущностным свойствам человека. Во множестве мифов как важный лейтмотив повторяются идеи о творении мира Богом, богами или древними героями. Мы в этом случае можем поставить вопрос о врожденной интуиции человечества. Присутствие логики в данном случае трудно отрицать. Люди могли судить о начале мира, по аналогии с процессами которые они наблюдали, становление, развитие, жизнь и смерть. Но без интуиции не было бы мифа. Логика сама по себе не повела бы человеческую мысль к созданию мифа. Не было бы темных и сложных путей которые мы видим в мифе, ошибок противоречий, тупиков. Причиной всему этому интуиция, эхо вечности в душе человека, зов неведомого. Только эти качества могли воодушевить человеческую мысль искать начала, думать о запредельном, фантазировать. Некоторые важнейшие идеи изложенные в мифах, по видимому, возможно осмыслить с точки зрения позднейших научных знаний. Так идея о творении мира, присутствующая в большинстве мифологий, подтверждается научными данными. Мир начал быть  в свое время. Сегодня мы знаем, что планета Земля и вся Солнечная система сформировались в свое время. Более того, вся Вселенная имеет начало своему существованию.

 

В связи с этим можно поставить вопрос об онтологии мифа. Возможно есть некое мифологическое "предзнание" присущее человеческому мышлению. Возможно это предзнание не только индивидуальное свойство человека, возможно оно могло сформироваться на определенном этапе развития рода или племени и появиться как абсолютно и закономерно необходимый  элемент человеческого знания. В таком случае и присутствующее в большинстве мифологий представление о богах - творцах, даже с материалистической точки зрения, это причина не только исследовать историю мифа, но и заглянуть в надисторическую, духовную составляющую мифа ( которая, в этом случае, более или менее рельефно видима ). Например известный исследователь мифотворчества М. Элиаде считал миф путем по которому откровение приходит к человеку. [ 13 ] Всем известно, это постулат философии, что в человеке природа осмысливает саму себя. В нашем случае представляется необходимым несколько сместить акцент. Не природа осмысливает себя, а человек осмысливает природу. Очевидно на каком то этапе рефлексии, представляется полезным помыслить человека самодостаточным в постижении природы. Человек постигает природу, и в рамках этой же онтологии в нем заложена возможность постижения того что открывается в мифах. Хотелось бы сразу же рассмотреть две возможные апории которые скрываются в этом предположении. Во первых мнение о человеке как самодостаточном субъекте постигающем природу. Эта идея, повидимому, изображает человека отрванным от природного эволюционного развития. Проблема на самом деле представляет важный " водораздел " материалистического и идеалистического мировоззрения. Мы здесь не касаемся этого вопроса. Однако для наших рассуждений принципиально возможно изобразить человека таким образом. Ведь утверждения о материи осознающей себя в человеке и первично о человеке осознающем материю соотносятся друг с другом как следствие и причина. Мы можем говорить о человеке как " начале " великого процесса постижения мира завершение цель которого нам пока что не ясны. Ведь материя де факто себя не мыслит, говоря о сознании как результате развития материи мы показываем просто свое понимание генезиса. Совершенно таким же образом мы вправе помыслить человека постигающего природу в виде некоего "футуристического " генезиса.

 

Во вторых это изображение человека открытого постижению сути мира. Нужно сделать пояснение, как именно мы видим здесь человека ? Уровень развития человека определяет общество в котором он живет. Именно в обществе, скорее всего, складывается то постижение мира, которое видно в мифах. Мифотворчество коллективизировано, в нем прявляются связи, вопросы, трудности, существующие в сообществе людей. Французский ученый, живший еще в начале 20 века Э. Дюркгейм, рассматривал формирование мифологии именно под таким углом. [ 14 ] Важную роль в создании мифа он отводил коллективному сознанию. Мы можем помыслить человека создающего свои идеи, но мы должны помыслить его в обществе, которое его окружает. Я говорю об этом, чтобы избежать упрощенного и неверного понятия о путях создания мифа. Мифотворчество это сложный процесс, обусловленный многими факторами, и способ которым объективная истина проявляется в мире ( если она проявляется ) еще предстоит выяснить. Такие рассуждения ведут нас к очевидной трудности. Мы ведь увидели необходимость общества для того чтобы миф появился. С другой стороны, бесспорной является индивидуальная деятельность людей в мифотворчестве. Не должны ли мы противопоставить общество человеку, как явление объективно мешающее ему выразить ту истину, которую он высказывает под покровом мифа ? Но как раз этого делать нельзя. Человек привязан к обществу, каждый раз он будет моделировать в мифе условия и отношения видимые в его обществе. Он никогда не сможет вырваться за пределы этой обусловленности и будет вынужден скрывать за мифом то истинное, что, возможно, он так хотел бы понять и выразить.

 

 

Рассуждая об особенностях изображения мира в мифах легко выделить особенную тематику, характерную для разных мифологий и занимающую особое место в мифах разных народов. В разнообразии тем представленных в мифах можно видеть постоянный интерес к описанию начала вещей. Множество обыденных, привычных вещей когда то начали быть и миф описывает как именно это произошло. Согласно греческому мифу  исключительное право обладания огнем было у богов, но на землю его принес Прометей, индейцы племени бороро в Южной Америке рассказывают о ягуаре, который научил людей пользоваться огнем. [ 15 ] В Библии, в первых главах книги Бытие раскрывается появление некоторых вещей имеющих особенное значение для людей. Мы узнаем когда люди начали обрабатывать металл, играть на музыкальных инструментах, узнаем имя человека, начавшего возделывать виноград и делать вино. Далее в нескольких главах рассказывается история происхождения различных народов.

 

Подобных историй начала разных вещей и явлений содержится очень много в легендах различных народов. Этот интерес к началу в своем абсолютном значении проявляется в рассказах о появлении всего вообще, мира, Вселенной. Обобщение всей этой мифологической традиции позволяет увидеть схему значимых вопросов, существенных для постижения бытия. Мы видим, таким образом, человека исторически ориентированным, спрашивающим об истоках. Эта историческая ориентация окрашивает поиски в альтруистические тона, показывает нам человека свободным от какого либо прагматизма в исследовании своего прошлого. Мы можем наметить даже своеобразную онтологию человечества, в которой связующим звеном между реальностью и поиском идеала стоит не вполне понятный принцип духовности не подчиненный требованиям времени.

 

Поиск намеченный в мифе ведется, все таки, в рамках исторического времени, раскрывая последовательность событий как она понималась в той или другой культуре. Так продолжается до определенного момента объединяющего в себе происхождение всего. Идея о возникновении знаменует собой выход в область недоступную восприятию, неведомую, запредельную. Это пункт в котором миф показывает трансцендентность заданную человеком и происшедшую от человека . Способность выходить за рамки практического опыта, фантазировать, идеализировать действительность это своего рода " аура " человечества, его наиважнейшая характеристика. Мы можем говорить об идее Бога или богов как об естественном следствии трансцендентности человека. Выход за пределы мира, пределы исторического времени, требует чего то такого что невозможно представить в рамках мира, невозможно объяснить привычными понятиями, такого что не поддается практическому воздействию. Бог это судьба человечества ожидающая его у входа в непознаваемое. Бог это " овеществленная " надежда человека на познание мира.

 

Конечно, в более позднее историческое время появилась возможность объяснить начало мира без Бога. Эта возможность в настоящее время становится все более значимой. Однако человек от этого не перестал быть трансцендентным существом. Человек продолжает быть открытым безграничному поиску. Однажды появившись идея Бога засвидетельствовала нечто о человеке. Карл Ранер говорит об этом так ; " Еще давным давно Тертуллиан писал что " душа по природе христианка ", то есть о душе христианской по своему происхождению, опираясь именно на неизбежность слова " Бог ". Оно есть. Оно происходит от тех же истоков, от которых и сам человек ; его конец можно представить себе лишь вместе со смертью человека как такового ". [ 16 ] Мы не можем вполне однозначно представлять такие идеи как доказательство существования Бога. С одной стороны мы можем думать, что трасцендентный Бог нашел в человеке слушателя способного воспринимать Его. И Он сообщает о Себе человеку путями предусмотренными для этого. Сдругой стороны мы можем представлять человека как безгранично открытого для постижения мира. Трансцендентность человека в этом случае выражается в способности усматривать абсолютно непостижимое, видеть такой горизонт где его способности познания совершенно безполезны. Первый и второй взгляд на вопрос дополнают друг друга. Делая акцент на автономности человека в его постижении мира и Бога, мы, в наших размышлениях обращаемся к фактическому материалу, анализируем то что мы конкретно, без сомнений знаем об историческом пути человечества. Второй взгляд, - размышления начинающиеся с признания бытия Бога, может находить подтверждение в совокупности фактов о человеке, или же эти факты могут отрицать его. Мы можем рассматривать оба этих подхода автономно. Мы можем говорить о человеке направленном к поиску Бога. И мы можем говорить о Боге ищущем человека. И вся человеческая история начиная с самого начала засвидетельствованного в мифах, это косвенное подтверждение этого великого поиска.

 

 

За последние два столетия историческая наука составила достаточно ясное представление об источниках библейского мифа. Было выяснено шумерское и вавилонское влияние на формирование многих легенд Библии. Появились данные позволившие говорить о времени возникновения книги Бытия, содержащей сказания о возникновении мира и древнейшей истории человечества.

 

Мы не будем здесь рассматривать конкретно - исторические данные о формировании библейских сказаний. Нашей задачей здесь будет осмысление общих бытийных и философских причин такого процесса как вхождение  мифа в библейские сказания.

Мы уже говорили ранее, что мифотворчество это следствие страстного желания человека заглянуть за пределы того, что доступно его историческому и эмпирическому опыту. Подобное же желание двигало древнейших библейских авторов, - компиляторов ближневосточных сказаний о начале мира. Мы можем с уверенностью говорить о присутствии у авторов первых книг Библии тех же мотивов что и у авторов множества мифов, множества народов разбросанных по лицу земли. Конкретные факты говорят об этом, авторы книги Бытия желая объяснить праисторию говорили языком фантазии, языком общих понятий и символов, присутствующем во множестве мифологий. Кроме того, конкретный материал для своей истории они брали из шумерских легенд. Духовный поиск авторов первых книг Библии и, более широко, духовный поиск еврейского народа соприкасался с поисками других народов Ближнего Востока. Евреи брали у других лучшее и отдавали им лучшее свое. Легенды шумеров они перестали считать чужими и считали их своими собственными, переданными им ихними мудрецами и патриархами. Историческая судьба Библии связана с Ближним Востоком, с идеями и образами вдохновлявшими людей в этом краю земли. Нужно считать это частью естественного исторического процесса. Если бы Библия писалась в Мексике, то вполне можно предположить, что частью веры библейских авторов была бы история пернатого бога мексиканцев Кетцалькоатля.

 

Христианские богословы много сделали для того, чтобы объяснить как авторы книги Бытия изменили легенды шумеров для того, чтобы придать им новое значение. Например подчеркнуть единственность Бога и Его всевластие. [ 17 ] Действительно, библейские авторы видоизменили старые легенды для того, чтобы выразить свое особенное и уникальное представление о Боге. Но вряд ли мифологию шумеров можно считать более подходящей для выражения тех или иных взглядов или более объективной, чем любую другую мифологию. Мифы других народов, мифы Африки, Америки, Австралии не содержат больше или меньше объективности по сравнению с мифологией древнего Междуречья. Все они вместе просто выражают одну и ту же потребность человеческого духа, потребность в познании.

Мы, до сих пор, акцентировали внимание на сказаниях книги Бытия относящихся к сотворению мира. Эта часть Библии действительно отображает представления бытовавшие в древнем Междуречье, и это признанный факт в современной библиологии. Но ведь мифы есть и в последующих книгах Библии. Все Пятикнижие, книги Иисуса Навина, Судей, Царств, учительные книги содержат легенды, вымыслы, поэтические преувеличения, в общем говоря, включают в повествование события, которых не было в действительности. Мы говорим о том, что повествования первых глав книги Бытия сложились в результате длительного культурного обмена между еврейским народом и другими народами Ближнего Востока. Эти сказания стали для евреев частью их веры. Скорее всего, они принимали их как свои собственные, исконно национальные предания. Но можем ли мы то же самое сказать о мифах содержащихся в последующих библейских книгах ? Были ли они столь же древними, изменялись ли в процессе творческого осмысления и были ли у кого то заимствованы ? И наконец, можем ли мы говорить, что и в этих фактах мифотворчества проявилось то же стремление к познанию недоступного эмпирическому опыту, то общее, характерное для мифа о чем мы говорили ранее?

 

Конечно, у каждой из множества легенд, встречающихся в Писании, может быть своя собственная история. Но тем не менее, всех их можно обобщить, выделив особое, присущее им значение. Выше мы говорили о трансцендентности человека, как об особом качестве позволяющем видеть проявления Духа в истории и в опыте. Но правильно будет сказать, что трансцендентность имеет не только вертикальное но и горизонтальное измерение. Она охватывает бытовые детали и подробности жизни, формируя человека как творческое существо. Это творчество, строго говоря, не имеет одного вектора, оно проявляется во всем с чем соприкасаются люди, выражая себя в изобретательности, поиске, сказках, легендах. Трансцендентная направленность, будучи важнейшей чертой в существе человека, не предполагает, тем не менее, однозначно положительных решений. Во многих случаях, и особенно там где речь идет о поиске Духа, трансцендентность означает не выход, а тупик, не решение, а затруднение. Трудно найти сравнение для множества попыток в стремлении найти Единого, для разнообразия учений призванных открыть человеку Бога. Можно сказать, что мифы содержащиеся в Библии как раз свидетельствуют об этой трудности. Они могут объяснятся историками с точки зрения выяснения фактической подоплеки каждого отдельного мифа, но они же  могут пониматся более обобщенно, как изображение ошибок и поражений человеческого духа в его стремлении изобразить действие Бога в мире.

 

 

Выше мы говорили о трансцендентности человека, как условии и причине его духовного поиска. Эти поиски могут быть, в том числе, бесплодными или тупиковыми. Но мы ведь рассматриваем трансцендентность как в высокой мере объективный факт. Это свойство обуславливает человека, делает его таким, каким он есть. И мы можем, и вправе ожидать некоей объективности и в результатах духовной деятельности людей. В самой своей реальности человек есть великий вопрос обращенный к себе самому и к миру. И повидимому, никто кроме человека не может дать ответ на этот вопрос. Мы можем воспользоваться здесь библейским понятием человека как образа Бога. Человек задает вопрос и он же отвечает на него. Он обращается к себе как к образу Божьему и задает вопрос и отвечает себе от имени образа Бога, который в нем. Слово Бога может прозвучать только поскольку оно есть слово человека И в этой точке, можно утверждать, находится окончание мифа.

 

Библия описывает человека таким какой он есть, в его устремленности, поиске, с его ошибками, и она описывает Бога каким он есть, устремленным к человеку. Здесь заканчивается миф, этим раскрывается реальность свободная от всяких фантазий,

Знаменитый францисканский богослов 13 века, Бонавентура проводит различие между " воспринимаемым верой " и " умопостигаемым " [ 18 ] Верой воспринимаются истины Библии, к умопостигаемому относится наша возможность так или иначе объяснить или истолковать эти истины. Немного изменив мысль Бонавентуры можно сказать, что точка веры это область реальности, это вера в человека как в образ Божий и вера в Бога отобразившего себя в человеке. Мы можем сколько угодно работать над умопостигаемым, разъясняя причины и историю возникновения отдельных мифов содержащихся в Библии, но эта работа призвана выявить и объяснить точку веры, она указывает на то, что свободно от мифа.

 

Эта сущностная объективность Библии, как документа объясняющего человеческую субъективность, может быть выражена еще по другому. Человек говорит и мыслит о Боге, поскольку в нем есть " предзнание " о Боге не выраженное тематически, то что делает его способным воспринимать идеи Божественного. Карл Ранер говорит об этом так : " Поскольку эта субъектная, непредметная освещенность субъекта всегда направлена в трансценденции на священную тайну, постольку нетематическое и безымянное познание Бога присутствует всегда - а не только когда мы начинаем о нем говорить. " [ 19 ] Непредметное знание человека о Боге в Библии показанно как стремление обретающее свой предмет.Заданная внутренняя структура человека раскрывает себя через слово Бога, показывая и демонстрируя себя через это слово, объясняя то, что в противном случае, если бы это слово не было дано, осталось бы навсегда скрытым. Такие размышления позволяют нам говорить о присутствии слова Бога с человеком. Где человек там и слово, понимаемое в этом случае не как слово пришедшее непосредственно от Бога, а слово происходящее от образа Божьего в человеке, говорящее ему о Боге.

 

Сама Библия определенно говорит о присутствии Бога с человеком, позволяющем слышать слова Бога и говорить от имени Бога. Я приведу лишь несколько цитат подтверждающих это. " Приступите ко Мне, слушайте это : Я и с начала говорил не тайно ; с того времени как это происходит, Я был там ; и ныне послал меня Господь Бог и Дух Его. " Ис. 48 : 16 " Дух Господа Бога на Мне ибо Господь помазал Меня благовествовать нищим... " Ис. 61 : 1 " И будет после того, излию от Духа Моего на всякую плоть, и будут пророчествовать сыны ваши и дочери ваши ; старцам вашим будут сниться сны, и юноши ваши будут видеть видения. " Иоил. 2 : 28 Из множества цитат говорящих о слове Бога я выбрал те в которых упоминается Дух Святой. Речь о Духе позволяет ощутить особое объективное присутствие Бога отделенное от человеческой субъективности. Эти слова говорят о встрече с Богом происшедшей во времени и пространстве, при этом человек не говорит от себя, он слушает и воспринимает то, что сказал ему Бог. Таковы утверждения Библии. Множество цитат в которых библейские авторы говорят о том, каким образом приходит и воспринимается слово Бога, не дают, все таки, возможности абсолютно однозначно определить природу богодухновенности. И этим объясняется наличие различных теорий богодухновенности. Мы можем, все таки, на основании текстов Библии делать вывод, что слово Бога конкретно было слышимо людьми, как ясное указание приходящее извне, оно произносилось Духом Святым, что означает присутствие Бога в непосредственной близости к человеку. То, что я говорил выше о трансцендентности человека, о его поиске, о слове Божием рождающемся в человеке как образе Божием, по видимому, при внешнем рассмотрении, противоречит тому, что говорит о богодухновенности Библия. Этот факт можно объяснить определенным уровнем обобщения к которому я стремился в моем исследовании. Я обращал внимание на частное и особенное, но в обобщении частного видна целостная картина мира и человека, которую я постарался здесь представить. Исследуя значение совокупности фактов проявленное в их взаимодействии, нам придется меньше внимания уделить каждому отдельному факту, мы ведь ищем результат их проявления. Библия полна сообщений об откровении Бога человеку. Некоторые из них подробные, другие краткие и невнятные, но все они передают ощущение тайны прикосновения к неведомому. Я не говорил в этом исследовании о множестве фактов откровения, скорее я постарался объяснить тайну, которая за ними скрывается. Важная часть этой тайны, - человек, она приоткрывается в постижении его места в мире, его онтологии. Взгляд обращенный поверх всех библейских фактов об откровении, оказывается вопросом обращенным к началу откровения, инструментом способным объяснить саму природу откровения. Именно к этому я стремился в своих рассуждениях.

 

Говоря о точке в которой заканчивается библейский миф, конечно, нужно задать вопрос о смысле написанного в Библии. То к чему направлены Священные Писания и будет местом свободным от мифа. Эта цель или смысл, которому учит Писание и к которому оно направляет, будет объяснять пророчество, библейскую историю, библейские мифы. Говоря об этом предмете следует избегать односторонности, ведь в Писании можно видеть несколько смыслов. Например, это человек, его предназначение и его вечное спасение. В другом отношении смысл можно видеть в идее о возникновении, становлении и завершении мира, идее, которая имеет характер откровения и утверждает всемогущество Бога.

 

Но есть в Писании и особая направленность, идея, которая не предстает сразу в завершенном, а постепенно развивается и разъясняется в Библии. Обобщая можно сказать, что в этой идее, показано глубокое, часто неосознанное желание людей увидеть, познать то,что находится за пределом этого мира, познать Творца мира. В книге Бытие этот смысл виден в тех историях, в которых Авраам встречается и говорит с Богом. Далее это же мы видим в жизни Иакова. Библия в этом отношении довольно радикальная книга. То тут, то там, на фоне обыденных событий, мы видим как люди испытывают опыт встречи с Богом, Моисей, Иисус Навин,Самуил, Исаия, этот список можно продолжать и продолжать. Во всем этом видно исконно человеческое желание видеть и открыть для себя Бога. Говоря об этом объективным, научным языком, не привлекая во внимание библейские обетования, нет никакой необходимости, чтобы это желание знания и видения Бога когда нибудь осуществилось.

 

Читая пророческие книги мы замечаем ожидание чего то, что, может быть, можно выразить словом " спасение ", ожидание того времени о котором пророк Исаия сказал "...земля будет наполнена ведением Господа, как воды наполняют море. " Ис. 11 : 9  Опять таки, говоря с научной точки зрения, нет никакой необходимости, чтобы это ожидание когда нибудь исполнилось. Для христиан ожидания и устремления Ветхого завета имеют христологическую направленность, они исполняются в новозаветной вере. Ветхий завет, таким образом, имеет смысл и исполнение в Новом завете и это может быть показано в объективном иторическом опыте. Новый завет, и говоря более конкретно, личность Иисуса из Назарета это цель ветхозаветного повествования о которой говорили все мифы. Это место в котором миф отбрасывается, становится ненужным ибо нам понятен его смысл, то о чем он говорил. Важнейший вопрос здесь, действительно ли ветхозаветные обещания исполнились в Новом завете ? Очевидно  мы можем утверждать это с большой смелостью. Я повторю, невозможно утверждать о какой либо исторической обусловленности или необходимости позитивного результата ветхозаветных обещаний. Ожидания Ветхого завета, помимо человека, выразившего в них свою надежду, имеют за собой такое абсолютное и реалистичное основание, для которого миф есть абсолютная противоположность. Развитие библейского мифа шло своим уникальным путем, отличным от путей других мифологий. И в определенный момент, в силу особой надмировой закономерности, миф должен был исполниться в Иисусе из Назарета и таким образом открыть свой смысл.

 

[ 1 ] Зубко Г. В.  " Миф, взгляд на мироздание " М. Университетская книга 2008 стр. 80

[ 2 ] Там же стр. 81

[ 3 ] Там же стр. 84

[ 4 ] Там же стр. 85

[ 5 ] Там же стр. 88

[ 6 ] Там же стр. 91

[ 7 ] Леви - Стросс К. Структура мифа // Вопросы философии. 1970 № 7 стр. 153 - 154

[ 8 ] Лосев А.Ф. " Очерки античного символизма и мифологии " М. Мысль 1993 стр. 101

[ 9 ] Николс Э.  " Контуры католического богословия " М. Библейско - богословский институт св. ап. Андрея 2009 стр. 131

[ 10 ] Там же стр. 137

[ 11 ] Там же стр. 138

[ 12 ] Там же стр. 139

[ 13 ] Зубко Г. В. " Миф, взгляд на мироздание " М. Университетская книга 2008 стр. 88

[ 14 ] Там же стр. 81

[ 15 ] Леви - Стросс К. " Мифологики " т. 1 М. Университетская книга 1999 стр. 68

[ 16 ] Ранер К. " Основание веры " М. Библейско - богословский инситут св. ап. Андрея 2006 стр. 69

[ 17 ] Мень А. " История религии " т. 2 М. Издательство Советско - Британского совместного предприятия Слово  1991 стр. 325

Ратцингер Й. " Введение в христианство " М. Культурный центр Духовная библиотека 2006 стр. 97

[ 18 ] Николс Э. " Контуры католического богословия " М. Библейско - богословский институт св. ап. Андрея 2009 стр.193

[ 19 ] Ранер К. " Основание веры " М. Библейско - богословский институт св. ап. Андрея 2006 стр. 29