Монах Митрофан - Как живут наши умершие и как будем жить и мы по смерти

Сколько времени жили в раю Адам и Ева — неизвестно. Злоба врага не замедлила. Все богословы согласны, что первый человек — высшее существо, подобие ангелам и даже подобие Божие, существо, посвященное Божественным откровениям и во все отрасли знаний, существо в высшей степени нравственное, безгрешное. Нынешний нравственный упадок, нравственный регресс есть следствие греха прародителей.

 

О высшем совершенстве наших прародителей можно заключить уже из того, что не дано им никаких заповедей, никаких нравственных законов, как нам, а только самая легчайшая заповедь. Вероятно, в душе человека уже были все главные законы духа; иначе и быть не может. Ежели человек поставлен царем всего видимого, значит, он составлял венец творения Божия.

 

Дух не тяготился плотию, и прародитель не взывал, подобно апостолу Павлу, избранному сосуду Святаго Духа:

"Кто избавит меня от тела смерти?" Но это нравственное падение, о котором воздыхает апостол Павел, развилось из падения Адама. С падением Адама явилась на земле смерть и души, и тела; "единем человеком грех в мир вниде, и грехом смерть" (Рим. 5, 12), свидетельствует тот же апостол Павел.

 

Так смерть сделалась достоянием наших прародителей, а следовательно, и всего человечества. Кто не знает сего понятия и слова — "смерть"? И дикарю, и образованному она известна. Все человечество знает две истины: первая, что умрем, а другая — неизвестно когда.

 

С.-Петербург. издание книгопродавца И. Л. Тузова. 1897

Православное братство святого апостола Иоанна Богослова Москва, 2000

ISBN 5-89424-025-5

 

Монах Митрофан - Как живут наши умершие и как будем жить и мы по смерти - По учению православной церкви, по предчувствию общечеловеческого духа и выводам науки - Содержание

 

Для скорбящего сердца человечества, за живую струну которого постоянно затрагивала грозная смерть, автор и счел, и даже нашел естественным противоядием понятию "смерть" поставить на вид понятие "жизнь" и мнимое небытие заменить живым сознанием бытия (Лк. 7, 14; 8, 52-53; Ин. 11, 11-44) и выразиться соответственно внутреннему голосу скорбящего сердца так, как таинственно оно, убитое горем, шептало холодному уму: "Где теперь он (она)? .. Что теперь с ним (с ней)? .. Не стало его (ее)? .. Что делает он — она? .. "

 

Сердце, уверенное духом человека в бессмертии, не сомневалось, что умерший, умершая живут (по свидетельству истории религий); но, не довольствуясь этим, сердце человечества на всех ступенях его религиозно-нравственного развития задавало издревле уму вопрос: "Как же живут? Так ли живут за гробом наши умершие, как жили они и на земли, или нет? .." Дух человека, омраченный падением, утешая сердце, отвечал: "Не живут" или "Живут так же, как и на земле", например все язычество; и даже евреи спрашивали Иисуса Христа о том же (Мф. 22, 30), на что и получили ответ от Господа Сердцеведца, ответ, решающий исконный вопрос сердца человеческого, что за гробом наши умершие живут, как ангелы. Для убитого горем сердца чрез смерть близкого требуется и врачевство сердцу убитому, смущенному, что не стало дорогого предмета, и вот неожиданно оно (сердце), которое живет верою, надеждою и любовию, слышит, что оплакиваемый, как бы уже не существующий, предмет жив и живет! Довольно, и печальному сердцу опять стало легко.