Пронин Елисей

Вечер. Горячее солнце, зависшее над линией горизонта, и иссушающий жаркий ветер. На холме, словно изваяние, застыла грузная фигура царя Моава. Валак пристально смотрел вдаль. Взгляд его беспокойно скользил по равнинам, простилавшимся вдоль границ его земли. Подданные царя стояли чуть поодаль, но вольный степной ветер доносил до них обрывки проклятий, словно сухой песок сыпавшихся из уст Валака. Было очевидно, что царь не в духе: он подавлен, расстроен, огорчен.

Загорелая рука, украшенная широкими перстнями, нервно теребила курчавую бороду, усиливая и без того отвратительное чувство беспомощности. А ведь совсем недавно все было иначе: царь благодушествовал. Его народ населял самую плодородную землю Ханаана, на злачных пажитях паслись стада, народ благоденствовал. Царь с князьями любил пиршествовать, бахвалясь тем, что пределы владений Моава безопасны.

Вместе с тем Валак благодарил богов за милость, оказанную ему и его народу. Ведь именно они, боги, служили гарантией процветания. Да, Валак чтил богов и никогда не скупился, приготовляясь ко дню жертвоприношений. Однако теперь, глядя на далекие холмы, он чувствовал, как по лицу, словно тень, пробегает тревога, предвещая столкновение с неведомой силой, которую нельзя победить только мечом.