Спонг - ДЕКАЛОГ - Комментарии - 2 Заповедь - Нет других богов

Джон Шелби Спонг  - ДЕКАЛОГ - Комментарии - 2

---

 

 

 

 

Однажды в общежитии колледжа состоялось обсуждение Десяти заповедей. Однако? своеобразный поворот этой дискуссии не заключался ни в перечислении, ни в значении этого древнего морального кодекса. Это была попытка выяснить, могут ли участники дискуссии указать какую-либо заповедь, которую какой-либо член этой группы никогда не нарушал. Но перечисляя их, участники скорее вспоминали о своих нарушениях. Некоторые из них были участниками вооруженного конфликта; они были уверены, что убивали и тем самым согрешили. Другие упоминали свои сексуальные победы, свою ненормативную лексику, свои успешные эпизоды воровства, свою способность обманывать, наслаждаться своими тайными желаниями, игнорировать субботу и все остальное, что было святым. Наконец, один из них, несомненно, выпускник воскресной школы, ликующе закричал: «Я никогда не делал никакой образ!». Группа разразилась спонтанными аплодисментами. Они нашли свой ответ. На суде, касающемся создания изображений, все они были невинны, как ягнята, и чисты, как свежевыпавший снег.

 

Они были так уверены в этом!

 

Один из церковных деятелей однажды заметил: «В каждой человеческой душе есть дыра в форме Бога. И только Бог может заполнить эту дыру». Когда это уникальное место заполняется что-то кроме Бога, результатом является искажение всей жизни. Это была лишь современная версия слов из Исповеди Августина: «Ты создал нас для Себя, и не знает покоя сердце наше, пока не успокоится в Тебе». Эти две цитаты подталкивают нас к пониманию природы идолопоклонства.

Вторая заповедь гласит так: «да не будет у тебя других богов пред лицом Моим. Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли; не поклоняйся им и не служи им, ибо Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель, наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвертого рода, ненавидящих Меня, и творящий милость до тысячи родов любящим Меня и соблюдающим заповеди Мои».

 

Этот язык является премодернистским, архаичным и сексистским. И все же смысл глубокий, ориентированный на жизнь и футуристичный. Даже в сегодняшнем мире узнается - иногда в радости, иногда в боли - значение единства Бога и его непосредственное следствие: единство и святость человеческой жизни.

 

Пауль Тиллих, блестящий богослов двадцатого века, определил Бога как то, что является главной «заботой» человека. Он сказал, что Бог - это то, что вызывает у нас самые глубокие чувства и исключительную преданность. Если это определение Тиллиха будет принято, то нет и атеистов. Каждая жизнь имеет нечто, что имеет для нее первостепенное значение, что означает, что в каждой жизни есть бог. Вопрос не в том, есть ли Бог? но какому богу служит определенная жизнь? Какова природа этой первостепенной заботы? Она касается свободы или рабства? Она расширяет жизнь или уменьшает ее? Открывает или закрывает ли она для верующего человека вход в самое глубокое измерение жизни? Целью любого поклонения является то, что поклоняющийся делает господствующей ценностью, объектом, достойным повседневной преданности. С этой точки зрения современные мужчины и женщины сейчас не менее многобожны, чем в те дни, когда были оформлены Десять заповедей. Объекты преданности сердца принимают форму обычного, а не важнейшего, естественного, а не сверхъестественного.

 

В действительности, наши прозаические идолы и малые боги могут быть еще более коварными, потому что мы общаемся с ними, не подозревая о том, что могущественная связь с ними создается благодаря привычке и зависимости. Кто может избежать контакта с деньгами, сексом, красотой, едой или людьми? Любой из них может быть помещен в центр озабоченности. Не всегда такие меньшие боги сознательно легко обнаруживаются. Часто мы не можем даже сформулировать наши действительные зависимости.

Этический теолог Х. Ричард Нибур продвигает предложение Тиллиха еще дальше. Он предполагает, что мы не только как люди практикуем культурное многобожие в социуме, но и практикуем последовательное многобожие в своей личной жизни. Проблема жизни не является проблемой веры, потому что мы не можем жить без веры. Вера в той или иной форме спасает нас от ужаса автономной изоляции. Мы не можем существовать отдельно от поддерживающей нас среды. Способность человека противостоять призраку самостоятельного одиночества - это определение, которое Сёрен Кьеркегор дает своему понятию «тоска», опасение, которое порождает невроз и психоз.

 

Невротики видят ужасную истину конечности жизни и изменяют свое мышление и поведение таким образом, что уменьшают беспокойство, но полагаются на веру в ложную реальность. Психотики находят эту ложную реальность внутри себя. Они разыгрывают автономию, живя в замкнутой системе, известной только им самим и не связанной с каким-либо человеком или системой вне их.

 

Те из нас, чье психическое здоровье попадает в категорию нормальных (хотя многие утверждают, что такие категории все-равно зависят от невротических предположений, поскольку все мы в некоторой степени невротичны), совершают необходимый рывок веры. Мимолетные проблески пустоты, небытия, бессмысленности жизни прорываются сквозь опоры разума во времена кризиса. И тогда мы задаем вопросы веры. Что чтит моя жизнь? Где моя безопасность? Где моя вера? Что мне угрожает? Боги, которые требуют нашей верности, - это те, в кого мы вкладываем самое ценное: время, деньги, любовь и даже ненависть. Это созданные образы, которым мы служим.

 

На протяжении всей жизни наши сокровища и наши сердца обращаются к различным богам, поскольку привязанности к вере возникают на потоках страха. Эти меньшие боги никогда не выполняют своих обещаний предоставить все, что необходимо для жизни и спасения, и поэтому они всегда подводят нас. Нибур называет это «закатом богов», тусклым светом, который мы когда-то ясно видели, но который в конце концов разочаровывает.

 

Бог, которому можно доверять, чей свет никогда не угасает, который не подвержен капризам человеческого существования и который не соперничает с другими богами, - это тот Бог, в котором есть единство. Мы жаждем интеграции, но многобожие не может дать ее нам, потому что конкурирующие боги не живут в гармонии друг с другом. Под властью этих богов мы одновременно работаем над различными целями или следуем отдельным стандартам морального поведения, которые приводят к глубоким внутренним расколам, которые оставляют наши души смертельно ранеными.

 

Когда бог, в которого мы преданно верим, является едным Богом, тогда наша жизнь будет отражать единый стандарт, единую ценность, единую истину и единую любовь, которая и является высшей. Это, в конечном итоге, приведет к единой человеческой семье, не к семье, где все выглядят одинаково, ведут себя одинаково или одинаково понимают истину, а к единой семье, объединенной единством благодаря поклонению единому истинному Богу.

 

Если Бог один, то единство Бога объединяет всю жизнь в эту единую волю. Закон должен быть последовательным, одинаковым как для друзей, так и для врагов. Не может быть полезных правил поведения в семье без соответствующих правил взаимодействия с незнакомцами. Не может быть одного кодекса для граждан и другого для иностранцев. Если Бог жизни один, это единство будет настолько самоочевидным во всем творении, что мы будем считать каждого человека святым, достойным заботы и уважения. Мы также должны принимать равноправие всех людей, поскольку все предстанут перед божественным судом. Если Бог один, никто не является рабом. Если Бог один, то не должно быть никаких предрассудков и фанатизма, потому что каждый акт дискриминации, будь то экономический, политический или социальный, раскрывает нас как людей, которые не могут терпеть трещины в защитных оболочках своего разума, в котором субъективные предпочтения смешиваются с божественными указаниями и естественным порядком. Каждый акт дискриминации резонирует с диссонансом против гармонии, которая пронизывает человеческую жизнь и все вокруг нее. Такое диссонирующее поведение раскалывает душу и в крайних проявлениях приводит к шизофреническому отчуждению, при котором все решения принимаются со ссылкой на выживание единственного «я». С таким одиноким и сомоотделенным «я», многие боги, которые предлагают мир за счет справедливости, самоудовлетворения за счет милосердия, автономию за счет эксплуатации сообщества, могут свободно удовлетворять честолюбивые желания.

 

Если Бог жизни суверенен над каждой частью Божьего творения, то поклоняться Богу - значит любить всю жизнь так, как ее любит Бог. У такой любви нет врагов, ибо все такие обозначения исключены из любви. Враги могут существовать только в дуалистических или политеистических системах верований, где считается, что люди управляются другими, столь же могущественными племенными богами, которые имеют злые намерения. Этический монотеизм требует, чтобы все люди были подчинены правлению единого Бога. Монотеизм не предусматривает врагов среди людей  которые уничижительно классифицируются как фашисты, коммунисты, нацисты. Те, кого мы классифицируем как врагов, на самом деле являются нашими братьями и сестрами, нашими матерями и отцами, нашими сыновьями и дочерьми - членами нашей собственной семьи.

 

Если Бог один, то каждая война в истории человечества является гражданской войной, потому что она настроила человеческую семью против самих себя. Если это так, национализм должен умереть. Поклонники исключительности своего народа не могут не считать свою собственную нацию как более священную, более святую и более праведную, чем какую-либо другую. Любой пропаганде, которая пытается убедить нас в подобном, необходимо противостоять во имя единства Бога.

 

Для человеческой психики заманчиво желать и даже поощрять вражду или войну, потому что враги полезны. Враги поддерживают зло обращенным наружу. Враги определяют и символизируют зло; следовательно, они позволяют почувствовать страсти крестового похода в попытке искоренить такое зло во имя праведности. Пока есть враг, всегда будет получатель тех проецируемых самокритичных чувств, которые характеризуют человеческую природу. Когда человеческая семья разделяется во вражде, обе стороны утверждают, что их причина этой вражды – праведность, правота. Всеобщий единый Бог быстро становится божеством племени. Относительно недавняя критика войны как инструмента внешней политики всех стран-участниц несет в себе зарождающийся луч универсализма. Преследование сторонников мира их более «патриотическими» критиками указывает на то, что универсализм грызет древний племенной менталитет премодерного мира.

 

Авраама Линкольна однажды спросили, считал ли он, что Бог был на стороне Севера в гражданской войне. Он ответил: «Вопрос не в том, на нашей ли стороне Бог, а в том, находимся ли мы на стороне Бога». Это тот ответ, который вызывает беспокойство у тех, кто поднимает флаг национализма над своими алтарями. Когда мы поклоняемся единому Богу, мы обнаруживаем, что мы призваны к более глубокому пониманию всеобщего человечества, которое связывает нас всех. Национализм - малый бог, неспособный объединить своих приверженцев с кем-либо за пределами узкой границы определенного видения. Ни один народ не может жить в иудейско-христианской религиозной традиции, не видя себя стоящим в ответственности перед божественным судом. Поклонники YHWH всегда будут знать, что их народ не является единственно выделенным.

 

Как только мы приблизимся к пониманию единства Бога, мы будем вынуждены пожертвовать многими из тех предположений, которые были сделаны в отношении Бога на протяжении всей истории. Единый святой Бог не является ни дополнением, ни гарантом какого-либо конкретного образа жизни. Бог не является оплотом демократии. Бог не борец с коммунизмом. Люди обозначают свою жизнь и ценности в определенных политических и экономических системах. Затем они наделяют эти системы элементами божественности или рассматривают их как выражения божественной воли, тем самым оправдывая их. Это идолопоклонство, потому что ни одна политическая система или экономическая структура не являются постоянными. Бог един. И нет другого. Этот Бог не может быть охвачен и определен нашими структурами, или использован для поддержки оправдания именно нашего образа жизни.

 

Другой популярный образ сотворения кумира появляется тогда, когда мы анализируем нашу религиозную жизнь. Религиозное идолопоклонство тонко и коварно. Оно часто носит маску благочестия и говорит с акцентами веры. Изваяния и образы - это не просто золотые тельцы или резные будды. Каждое визуальное представление о Боге способствует искушению, которое предполагает, что Бог может быть понят и контролируем. Это методики, которые создают многие религиозные группы. Благонамеренные, набожные люди часто полагают, что знают о Боге больше, чем другие, хотя мы сегодня понимаем, что говорить так даже о поэзии или даже научных расчетах - всегда зыбко. Как в поэзии, так и в науке мы узнали, что как только мы представляем идеи словами, а концепции картинками, ограничения становятся очевидными. О большей части того, что мотивирует человеческое поведение, лежащее под сознательным разумом, будет справедливо сказать, что мы не понимаем даже себя или кого-либо другого. Никто другой не понимает нас. И все же мы не стесняемся делать невероятные заявления о понимании Бога. Неопределенные, хаотичные человеческие жизни испытывают искушение превратить Бога в определения и символы, с которыми мы можем иметь дело, и притвориться, что Бог будет действовать в соответствии с нашими требованиями и узнаваемыми способами. Религиозные люди постоянно вводят себя в заблуждение, полагая, что Бог - это тот, о ком они говорят, что Бог такой, что Бог делает то, что они говорят, что Бог должен делать. Данные жизни организованы, чтобы доказать наши предположения. Но, несмотря на наши человеческие протесты, не может быть никаких непогрешимых откровений слова или истины Божьей, имеющих окончательное понимание. Ни одно вероучение не может определить Бога. Ни одна церковь не может содержать всю правду. Непостижимый разум Бога смущает ограниченность нашего человеческого сознания. Когда мы не можем признать это, мы впадаем в идолопоклонство.

 

Опыт поклонения единому Богу открывает жизнь внутреннему единству мира и тем самым позволяет нам принять разнообразие жизни. И наоборот, идолопоклонство закрывает нас и делает нас оборонительными и империалистичными. Идолы требуют соответствия от своих поклонников, предполагая, что любое отклонение от системы является отклонением от Бога. Тем не менее, каждая богословская система в христианской истории в лучшем случае является лишь ограниченным приближением божественной истины. Церковь как хранитель традиции рассказывает священные истории и объясняет их, но жизнь в этих историях обновляется во времени - и это современный процесс пересмотра мифов. В христианской церкви есть истина, но концептуализации этой истины всегда спорны и совсем устарели. Благая весть о любви Бога, явленной во Христе продолжает проникать сквозь архетипы веры, чтобы жить в настоящем моменте. Христианство указывает на Бога. Как и другие религиозные традиции. Но поскольку каждая религиозная традиция основана на человеческом опыте и сформирована человеческими словами, она никогда не охватывает полного понимания Бога, который всегда находится за пределами наших человеческих конструкций. Религиозные утверждения, неоднократно выдвигаемые на протяжении всей истории, как крупными учреждениями, так и мелкими осколками, о том, что непогрешимая или совершенная истина Бога является их единственным владением, могут быть отвергнуты как самовыделяемое позерство в поисках церковной власти. Такие претензии в конечном итоге являются лишь выражением идолопоклонства. Современные образы и кумиры могут включать даже вероучения, писания, высказывания церковных авторитетов и священные традиции.

«Да не будет у тебя других богов, кроме Меня» - это призыв жить в ответственной свободе. Это призыв жить в этом мире без стабильности, без каких-либо иллюзий, среди неадекватных и неизвестных измерений жизни. Это призыв жить в мире без гарантии того, что любое слово, любая фраза, любое учреждение или любая система полностью заслуживают доверия. Это призыв жить без конкурирующих завораживающих слух песен идолов, знать, что каждое откровение туманно.

 

Человеческая слабость бесконечно усугубляется незащищенностью, которая проявляется в нашем постоянном осознании и страхе смерти. В любое мгновение чувства неадекватности и неуверенности в себе могут разрушить доверие. Стремление скрыть или отрицать пропасть хаоса, которая угрожает нас поглотить, широко распространено. Идолы готовы и хотят претендовать на это отрицание, но они не могут, потому что идолы также подвержены разложению и исчезновению. Но парадокс жизни заключается в том, что темный мрак парализующего страха также является местом единого Бога. «Хоть Бог и поразил меня, я все же буду Ему верить», - сказал Иов сквозь стучащие зубы. Путь в жизнь проходит через страх, а не вокруг него. Попытки обойти страх ведут только к рабству - смерти через атрофию. После того, как мы победим страх веруя в Бога, который обладает силой, способной избавить и от смерти, и от жизни, нам больше не нужно доказывать свою ценность. И все же мы живем в отрицании первородства нашей бесконечной ценности, которую нам дает Бог, Который желает всех нас в привести в полноту жизни. Когда мы не едины с бесконечным основанием всякого существования, которое мы называем Богом, тогда мы не едины и с самими собой. Когда мы не едины с самими собой, мы не будем едины с кем-либо еще.

 

Библия называет это состояние человека грехом. Библия не определяет грех как поступок; грех – это обозначение человеческой жизни, отделенной от любви к Богу и испытывающей одиночество, неадекватность и незащищенность. Греховная жизнь – это наша попытка собрать недостающие ингредиенты самостоятельно и всегда за чужой счет. Такое отчуждение происходит вокруг нас и через нас и проникает в будущие поколения. Неспособные любить или быть любимыми, наши дети повторяют эти схемы компенсации за отчаяние, и поэтому грех переходит в третье и четвертое поколение.

 

«Да не будет у тебя других богов кроме Меня». Я ревнив. Никто не может занять Мое место, не испортив мое творение. Грехи родителей приходят к детям, внукам и правнукам, потому что грех - это ограничение и разрушение жизни, которое приходит, когда Бог не проходит через нас. Требование YHWH является безусловным, исключительным, бескомпромиссным, всеобъемлющим. Это божественная картина значения творения, которая показывает нам, какой жизнь может и должна быть.

Извините, мои друзья из колледжа! Вы не невиновны. Кумиры и образы вы тоже создаете. И мы тоже.