Джемс - Многообразие религиозного опыта

Религіозныя переживанія человѣка представляютъ для психолога неменьшій интересъ, чѣмъ всякое другое явленіе человѣческаго сознанія. Оставаясь въ границахъ психологіи, мы будемъ имѣть дѣло не съ религіозными ученіями и обрядами, а съ религіозными чувствами и настроеніями. Матеріаломъ для насъ послужатъ тѣ субъективныя явленія, которыя наблюдаются только на самыхъ высокихъ ступеняхъ религіознаго развитія, и поэтому мы обратимся къ религіозной литературѣ,. главнымъ образомъ къ автобіографіямъ людей, достигшихъ полнаго самосознанія.

Несмотря на интересъ, какой представляютъ происхожденіе и первыя ступени развитія какого-нибудь явленія, необходимо, — для того чтобы оцѣнить его значеніе и смыслъ во всей полнотѣ, — возможно внимательнѣе всмот-рѣться въ наиболѣе законченныя и наиболѣе полно выраженныя его формы. Поэтому самыми важными документами для насъ будутъ свидѣтельства людей, глубже другихъ ушедшихъ въ религіозную жизнь и способныхъ дать себѣ сознательный отчетъ въ своихъ идеяхъ и побужденіяхъ. Мы найдемъ ихъ какъ среди близких намъ по времени религіозныхъ писателей, такъ и среди древнихъ, которые стали классическими въ области религіозной литературы. Тѣ „человѣческіе документы", которые дадутъ намъ самый богатый матеріалъ, не завлекутъ насъ въ дебри спеціальной эрудиціи. Они всѣмъ доступны, и это обстоятельство, само собой вытекающее изъ существа нашей проблемы, вполнѣ устраняетъ тѣ затрудненія, какія могли быть вызваны недостаткомъ спеціальнаго бого-словскаго образованія у автора.

Предлагаемое русской публикѣ сочиненіе Вильяма Джемса: „Многообразіе религіознаго опыта" представляетъ собою одно изъ крупнѣйшихъ явленій въ философской литературѣ послѣднихъ десятилѣтій. Обширная эрудиція автора, глубина его мысли и мастерство стиля были бы уже достаточны для того, чтобы обезпечить успѣхъ книги; но не этими только качествами объясняется тотъ глубокій интересъ, который ею вызванъ въ широкихъ кругахъ образованной публики всѣхъ культурныхъ странъ.

Послѣдователь англійскихъ позитивистовъ, рѣшительный сторонникъ эмпирическаго метода, поборникъ здраваго смысла — выступилъ въ защиту религіи, и — что всего неожиданнѣе— выступилъ именно въ качествѣ послѣдовательнаго эмпирика. Богъ философовъ былъ завуалированъ тонкимъ и хитросплетеннымъ кружевомъ умозрѣнія, и доступъ къ нему былъ затрудненъ неизощренному сознанію и жаждущему спасенія и вѣры сердцу. Богъ или боги Джемса, напротивъ, не всегда удовлетворяютъ философа раціоналиста но зато не-посредственно затрагиваютъ сокровеннѣйшія чаянія человѣческой души; не обѣщаютъ, правда, спасенія, но вселяютъ бодрящую вѣру въ его возможность. Религія Джемса борется съ суевѣріями и предразсудками не невѣжественной толпы, а сектантовъ науки, раціоналистовъ и философствующихъ теологовъ. Нельзя не признать, что для подобнаго выступленія ученому съ положеніемъ и именемъ Джемса нужна была необыкновенно чуткая и мужественная интеллектуальная совѣсть.

 

Жизненность и значительность идей Джемса опредѣляется тѣмъ, что въ изслѣдовании вопросовъ религіи онъ совершенно отказался отъ обычныхъ методовъ раціонализма, и основаніе своего міровоззрѣнія утвердилъ не на законахъ мышленія, а на непосредственно познаваемомъ фактѣ личнаго переживанія. Расширяя сферу душевной жизни человѣка включеніемъ въ нее области подсознательнаго, Джемсъ естественно долженъ былъ отвергнуть всѣ тѣ гносеологическія и философскія построенія, которыя исходятъ изъ элементовъ яснаго и отчетливаго логическаго сознанія. Если „я" есть принципъ, оріентирующій человѣка въ области дѣйствительности, то это „я" должно быть взято не въ отдѣльной его, сравнительно мало активной части раціональнаго сознанія, а во всей полнотѣ его сознательной и подсознательной жизни. Но въ этомъ случаѣ „сознаніе вобще", трансцендентальное „я" превращается въ безсодержательную абстракцію, и единственною мѣрою бытія остается индивидуумъ съ его мыслями, грёзами, страданіями и надеждами, таинственными обращеніями и чудесными экстазами, словомъ индивидуумъ во всей полнотѣ и во всемъ многообразіи его личныхъ переживаній. Въ психологизмѣ Джемса есть однако черта спасающая его отъ субъективизма и релятивизма. Это принципъ такъ называемаго наивнаго реализма, преобразованный существенными поправками, которыя вносятся въ него ученіемъ о доминирующей роли подсознательной (сублиминальной) сферы. Дѣйствительность соотвѣтствуетъ не только содержанію раціональнаго сознанія, но и всей совокупности сложныхъ психическихъ комплексовъ, живущихъ въ подземельи человѣческой души, лишь изрѣдка, преимущественно въ минуты острыхъ душевныхъ кризисовъ, вторгающихся въ сферу сознанія. Какъ многообразно, таинственно и богато залежами творческихъ элементовъ сумеречное сознаніе, также многообразна и полна безконечныхъ возможностей живая дѣйствительность.