Евфимий Зигабен - Толкование Евангелия от Матфея и Иоанна

Простое и удобопонятное толкование Евангелий от Матфея и Иоанна виззантийского богослова Евфимия Зигабена составлено на основании древних святоотеческих толкований.

 

Евфимий Зигабен (умер после 1118 г.) — византийский богослов и экзегет. Евфимий жил в Константинополе в эпоху последнего культурного расцвета Византии при Комнинах. Он получил хорошее образование, стал придворным ритором, однако покинул мир, чтобы вступить в один из константинопольских монастырей. После пострига Евфимий продолжал заниматься литературным трудом.

 

Подробнее: https://www.labirint.ru/books/724804/

М., Сибирская Благозвонница, 2019 г. - 441 с.

ISBN: 978-5-00127-089-8

 

Евфимий Зигабен - Толкование Евангелия от Иоанна, составленное по древним святоотеческим толкованиям - Введение

Кто такой был Иоанн, это мы узнали у предыдущих евангелистов, именно: он был брат Иакова, сын Заведея, из селения Вифсаиды, страны Галилейской, по занятию рыбарь. Ни прежде, ни после он ни у кого не учился и был совершенно некнижен (см.: Деян. 4, 13); но мы знаем, каким он стал, когда был научен Иисусом Христом. Возлежа во время Тайной Вечери на груди у Самой Мудрости, он почерпнул такое знание, какого не получил никто другой. И поистине он гремел с неба и возглашал из сокровищниц Духа Святого, но не потому, что он громко говорил, а потому, что говорил о возвышенном и что языком его управлял Дух Святой.

Когда Иоанн получил от некоторых верующих Евангелия других евангелистов и увидел, что все они говорили по преимуществу о вочеловечении Спасителя и пропускали учение о Его Божестве, то он одобрил и похвалил эти Евангелия и засвидетельствовал их истину и достоверность. Затем, по внушению Самого Иисуса Христа, он приступил к настоящему Евангелию; в нем он рассказывает нечто из того, что уже было рассказано другими, чтобы не подумали, что его Евангелие не имеет связи с Евангелиями других, но особенное внимание он обращает на то, что пропущено ими, и больше всего на богословское учение о Спасителе как наиболее необходимое ввиду имеющих появиться ересей.

Другие евангелисты пропустили это вследствие несовершенства слушателей, так как еще не утвердилась проповедь, а Иоанн приводит и это учение, так как вера уже возрастала и верующие становились понятливее, присоединив и другие главы, опущенные предыдущими евангелистами. Настоящее Евангелие написано было спустя много лет после разрушения Иерусалима.

 

Общество святителя Василия Великого, 2000

 

Как отлично было бы, если б мы не нуждались в помощи пимсьмен, но жили настолько чисто,  чтобы  сердца  наши  служили  нам  вместо  книг  и  написывались Духом Святым,  как книги  чернилами. Но  так  как  мы  уже  отвергли  эту  благодать,  то  о,  если  бы  мы  больше дорожили и пользовались письменами на то, на что нужно!

Тем, которые были в Ветхом Завете, Ною, Аврааму и его потомкам, Иову и Моисею, Бог говорил Сам, а не чрез письмена, находя у них чистый ум. Но когда весь еврейский народ впал  в  бездну  нечестия,  тогда  появились  скрижали  и  письмена,  чтобы  при  помощи  их воспоминать о прошедшем. Равным образом всякий мог бы видеть, что то же случилось с теми,  которые  жили  в  Новом  Завете.  Господь  не  дал  ничего  написанного  апостолам,  но вместо письмен обещал им дать благодать Святого Духа: Той... воспомянет вам, – сказал,– вся (Ин. 14, 26). А чтобы ты знал, что это гораздо лучше, слушай, что Он говорит чрез пророка: завещаю вам завет нов, да законы Моя в мысли их, и на сердца их напишу я (Иер. 31, 31-33) и  вся  сыны твоя  научены Богом  (Ис. 54, 13).

 

И  ап. Павел, показывая  это превосходство, говорит, что закон воспринят не на скрижалех каменных, но на плотяных скрижалях сердца (2 Кор. 3, 3). Когда же с течением времени они были сокрушены, то ради учения, то ради жизни и нравов, опять явилась нужда в воспоминании при помощи письмен. Итак, подумай, сколь великое зло для нас, которые должны были жить настолько чисто, чтобы не нуждаться в
письменах, но вместо книг представлять Духу Святому сердца,– какое зло для нас, после того как мы потеряли эту честь и сами поставили себя в такую необходимость,– не воспользоваться этим вторым лекарством, но презирать письмена, как напрасно данные и пустые. А чтобы этого не случилось, обратим внимание на Писания и тщательно исследуем силу каждого из них, чтобы извлечь оттуда богатое сокровище правильного учения и собрать примеры святой жизни.

Но почему, когда было двенадцать  апостолов, написали Евангелия  только два из них – Матфей  и  Иоанн? Остальные  два  был  скорее  спутниками – Марк  Петра,  а  Лука  Павла.Потому что он не делали ничего ради честолюбия, но все – по требованию необходимости.

Уверовавшие  из  иудеев  просили Матфея,  чтобы  он oставил  им  в  письмени  евангельскую историю,  которую  прежде  передал  им  устно;  подобным  же  образом  Марка  просили  те, которые были просвещены им в Египте. Лука присовокупляет причину, почему он написал Евангелие, говоря к Феофилу, что он делает это для утверждения. Он говорит: да разумееши, о  нихже  научился  еси  словесех,  утверждение  (Лк. 1,4). Иоанн  же,  имея  под  руками  их Евангелия и видя, что все три  заняты речью преимущественно о воплощении Спасителя и потому умалчивали о том учении, которое касается Его Божества,– по наставлению Христа приступил написанию Евангелия. Потому он сначала повествует о Божестве Христа, так как с этою целью он составил всю книгу. Итак, удивляйся, что между тем как они писали не в одно и то же время, не в одном и том же месте, и не сообщая что-либо друг другу, – все четыре  говорят  как  бы  одними  устами,  особенно же  в  тех  догматах,  которые  относятся  к утверждению  веры;  именно – что  Бог  стал  человеком,  что  рожден  Девою,  что  сотворил чудеса,  что  преподал  спасительные  заповеди,  что  был  распят  на  Кресте  и  погребен,  что воскрес и вознесся на небо; что Он будет судить всех, что Он – единородный Сын, и равного существа, силы и чести с Отцом и пр.

 

Если кажется, что евангелисты несколько не согласны в несущественном, то это кажущееся несогласие служит величайшим доказательством истины и  освобождает  их  от  всякого  подозрения. Если  бы  они  были  согласны  во  всем,  даже  до времени, места и слов, то никто не поверил бы, что они не сходились между собою, чтобы писать по общему соглашению то, что только писали.