Антонио де Мелло - Песня птицы

«Спасибо» и «да»

Как можно любить Бога? Конечно, не так, как любишь человека, которого видишь, и слышишь, и осязаешь. Ибо Бог не личность в привычном для нас смысле слова. Он Неведомый, Он совершенно Иной, Он превыше таких понятий, как он или она, личность или вещь.

Когда мы говорим «люди заполняют зал» и «голос певца заполняет зал», мы используем одно и то же слово «заполнять» для передачи двух различных реальностей. Когда мы говорим «мы любим Бога» и «мы любим наших друзей», мы используем то же самое слово «любить» для выражения двух различных реальностей. Голос певца на самом деле не «заполняет» зал, и мы не можем на самом деле «любить» Бога в обычном смысле слова.

Любить Бога всем сердцем — значит от всего сердца говорить жизни «да»; принимать без остатка всё, что Бог предназначил нам; занимать ту же позицию, какую занимал Иисус, когда сказал: «Не Моя воля, но Твоя да будет».

Самая лучшая формулировка того, что значит всецело любить Бога, — это слова Дага Хаммаршельда: За всё, что было, - Спасибо.

Всему, что будет, — Да.

Это то, что можно дать одному Богу. В этом у Него нет соперников. Понять, что именно таково значение любви к Богу, значит сразу увидеть, что она не мешает тебе любить друзей страстной и всем сердцем.

Голос певца остается в бесспорном распоряжении заполненного людьми зала. Люди в зале не соперники голосу. Единственный соперник - это другой голос. Бог обладает неоспоримой властью над твоим сердцем. Люди Ему в этом не соперники. Единственные соперники — те люди и те вещи, которые побуждают тебя ослабить твое «Да» и твое «Спасибо».

Взгляд Иисуса

В Евангелии от Луки мы читаем:

Но Петр сказал тому человеку: «Не знаю, что ты говоришь». И тотчас, когда еще говорил он, запел петух. Тогда Господь, обратившись, взглянул на Петра... И Петр,

... выйдя вон, горько заплакал.

Я много общался с Господом. Я мог беседовать с Ним, благодарить Его, просить Его о помощи.

Но всегда меня сопровождало нелегкое чувство, что Он хочет, чтобы я посмотрел на Него... А я не смотрел. Я мог говорить, но при этом, когда я чувствовал, что Он смотрит на меня, я отводил взор в сторону.

Я боялся увидеть в Его глазах укор в каком-то нераскаянном грехе. Или требование: чего-то, чего Он от меня хочет.

Но однажды я набрался мужества и взглянул. Там не было осуждения. Там не было требования. Его глаза просто говорили: «Я люблю тебя».

И, подобно Петру, я вышел вон и горько заплакал.