К вопросу о теодицеи
Владислав Бачинин - Фауст-теодицеи против Иов-теодицеи
Иов-теодицея предстает во всей своей духовной красоте и мощи при её сопоставлениях с позднейшими теодицеями эпох ранней и зрелой модерности. Иов задает вопрос, который для него является чисто риторическим: «Кто скажет Ему: что Ты делаешь?» (Иов.9,12). Однако новые теодицеи будут держаться именно на вопросах такого рода, на «речах безрассудных», выражающих недоумения, претензии и недовольства в адрес Бога и всей онтологии Божьего господства над миром.
Сквозным сюжетом интеллектуальной жизни нового времени станет тема намеренного, сознательного, целенаправленного разрушения библейско-христианской теодицеи как духовной парадигмы. Будут производить теодицеи с совершенно иными аксиологическими свойствами, предназначенные звучать в тональности богоотступничества, апостасии, богоборчества. Из них совершенно исчезнет высокий строй и ослепительный блеск острой, чистой, возвышенной и глубокой библейской мысли. В семантических метаструктурах, модифицированных фаустовским человеком, мысль уже не будет растекаться по вселенским просторам Божьего миропорядка, а застрянет в пределах рациональных структур секулярного характера. Из неё попытаются сделать подобие грубых стенобитных орудий, предназначенных сокрушить теологические конструкции библейско-христианских теодицей от Иова до Лютера и Кальвина.
Если библейская теодицея исполнена духа, хотя и дерзновенных, но, по сути, боголюбивых вопрошаний, то их секуляризованные, девиантные версии будут выглядеть демонстрациями дерзости без любви. Они не станут защищать Бога от обвинений в том, что Он допустил существование зла, а напротив, будут охотно подыгрывают обвинителям. Их тон будет больше напоминать выступления неких прокуроров, бесцеремонно обсуждающих, оценивающих и негативно трактующих действия Творца. В них человек фаустовского типа попытается перехватить инициативу у Бога, призовет Его к ответу, подвергнет сомнению Его мудрость, милосердие, всемогущество и справедливость. Объявится одно из главных желаний фаустовской души – убедиться в «зияньи Бога» (Гёльдердин-Хайдеггер) и заменить явленное в Боге средоточие высших смыслов скопищем бессмыслиц и даже более того – начать преподносить эту негативную замену в качестве безусловно позитивного приобретения научно-критической мысли.
Если попытаться обозначить тип того интеллектуала-деструктора, который займется сочинением подобных квази-теодицей, то для идентификации этого собирательного образа трудно подыскать имя, более аутентичное, чем Фауст. Оно и по пространственно-хронологическим меркам, и по самой своей богопротивной сути идеально вписывается в общие интеллектуальные ландшафты и апостасийные композиции теодицей нового вида. А это, в свою очередь, позволяет достаточно отчетливо обозначить суть духовной, экзистенциальной, культурно-исторической антитезы между двумя историческими типами классических теодицей библейско-христианского человека, с одной стороны, и постклассических теодицей секулярного, фаустовского человека, с другой. Эта антитетика, ясно обозначившаяся в пору зрелой модерности, ознаменует тот роковой исторический излом-поворот, за которым начнется ускоренное скольжение европейского духа по наклонной великой христианской депрессии.
Вот они, эти основные, самые кардинальные различия между историческими типами Иов-теодицеи и Фауст-теодицеи.
- В Иов-теодицеях библейско-христианского человека господствует дух, хотя и настойчивых, но почтительных и смиренных, пронизанных страхом Божиим вопрошаний к Тому, Кто неизмеримо выше и мудрее человека. Это обращения верующих людей в надежде, что Бог поможет им во всём разобраться, утолит духовную жажду, утешит и успокоит их.
В теодицеях фаустовского человека нет ни малейших признаков страха Божьего. В них доминирует требовательный и даже вызывающий тон грубых претензий надменного обвинителя, возомнившего, что у него есть право судить Бога и выносить Ему свои приговоры.
- В Иов-теодицеях главенствующий субъект – Бог. Никому из диспутантов, безусловно признающих библейскую онтологию, не приходит в голову оспаривать Его верховный статус и абсолютный суверенитет.
В теодицеях секулярного человека эпохи модерности главным субъектом становится скептик и эгоцентрик, интересующийся собственной жизнью и персоной в гораздо большей степени, чем всем сущим и должным. Он ставит под сомнение, якобы, «гипотетическое» бытие, якобы, «гипотетического» Бога. Исходя из собственных интересов, он присваивает себе право решать судьбу Творца и выносить приговор мировому злу.
- В Иов-теодицеях верующий человек не сомневается в справедливости, мудрости, всемогуществе и милосердии Бога.
Постклассические теодицеи изобилуют рассудочными сомнениями во всех этих свойствах Бога.
- В Иов-теодицеях, являющихся богопрославлениями, человеческий разум ведет себя смиренно, сознает свою ограниченность, не пытается достичь своих целей любой ценой, не прибегает к лукавым софистическим ухищрениям.
В Фауст-теодицеях, являющихся богообвинениями, практически все смысловые конструкции строятся на системах софизмов, отталкиваются от установок разума, пребывающего в горделивом самоослеплении, действующего с позиций логического произвола и этической вседозволенности, культивирующего коренную ложь о, якобы, «гуманистичности» богоотрицающих стратегий бытия и мышления.
- В Иов-теодицеях не ставятся под сомнение ни присутствие Бога в бытии, ни целесообразность сотворенного Богом миропорядка.
Теодицеи фаустовского человека изобилуют такими сомнениями. Их создатели, как будто, уже знают о стоящей перед ними сверхзадаче – загодя собирать аргументы, готовить почву для вынесения вердиктов не только об «импичменте» Богу, но и о Его приближающейся насильственной «смерти».
- В Иов-теодицеях, складывающихся из суждений разума и веры, человеком движет воля к бытию в Боге. И потому он предельно серьёзен и твёрд в своей вере, отважен и мужествен в защите своей позиции.
В Фауст-теодицеях, состоящих из суждений рассудка и безверия, людьми фаустовского типа движет авантюрная воля к собственному духовному небытию. Они упорны в безверии, надменны в гордыне, бесцеремонны в вопросах и ничем не маскируют свои непомерно дерзкие, а местами и откровенно «хамские» модели умственного поведения.
- Библейско-христианские Иов-теодицеи строятся на онтологии разомкнутости антропологического в божественное, профанного в трансцендентное.
Фаустовские квази-теодицеи – это всегда демонстрация онтологии самозамкнутости антропологического на самом себе, презентация позиции намеренно культивируемой самоизоляции антропологического от трансцендентного. На этом основании складываются картины онтологического и экзистенциального одиночества человека.
- В классических теодицеях Бог как Истина предполагает бескрайний простор для деятельности человеческого мышления, поиска тех смыслов, по которым трансцендирующее «я» восходит, словно по ступеням, к Истине-Богу. При этом мысль, поддерживаемая верой, не страшится того, что вынуждена двигаться по территориям непознанного и непознаваемого.
В секулярных Фауст-теодицеях нет ни Бога, ни истины и потому мышление продвигается так, как будто находится в шорах: оно охотно экзистирует, но ему не дано трансцендировать.
- В библейско-христианских теодицеях незыблема онтологическая субординация, согласно которой благой Бог бесконечно высок, а сатана, источник зла, - абсолютно низкий, низменный субъект, находящийся в прямом подчинении у Бога.
В Фауст-теодицеях, отличающихся превратной эпистемологической и оценочной оптикой, нет ничего абсолютного. В их релятивистских картинах мира ни высота авторитета Бога, ни низость всемирного зла не являются неоспоримыми данностями. Всё выглядит относительным, всё считается дозволенным, в том числе и невозможное для верующего разума принижение Бога и возвышение зла. Секулярному рассудку позволительно представлять последнее как самостоятельную силу, довлеющую над миром и даже над Богом. Для него допустимо ставить Господа в позицию провинившегося ответчика, обязанного отвечать на въедливые вопросы истца, т.е. фаустовского человека.
- Иов-теодицея выступает в качестве эффективного «фильтра очистки» духа, ума, души от их «загрязнений» атеистическими предрассудками.
Фауст-теодицея, напротив, работает как «загрязнитель» пространств индивидуальной и общественной духовной жизни негативными выбросами, сложносоставными «нечистотами» секулярного интеллекта.
Главные уроки библейско-христианских теодицей, этих плодов духа, прочно связанного с Богом, ценящего эту связь превыше всего, – это уроки веры, отбрасывающей малейшие сомнения в том, что Бог может поступать несправедливо, убеждающей, что эти сомнения исходят от лукавого и сами являются злом. Это не устраивает фаустовского человека, занявшегося фактическим деконструированием библейской теодицеи. Он создает её превратную, извращенную иноформу, полярную по духу, враждебную смыслам первородных библейских теодицей патриархов, псалмопевцев и пророков. Пропитанный злом, он в своих рассуждениях о зле демонстрирует собственную негативную сущность, выказывает злой ум и злую волю человека греха, безверия и беззакония, пребывающего в открытом конфликте с Богом.
Фаустовские квази-теодицеи остаются одним из самых впечатляющих по своему негативному посылу интеллектуально-гуманитарных проектов эпохи модерности. Имея конспирологическую подоплёку, указывая на конспирологическое мышление их конструкторов, они свидетельствуют о настоящем заговоре демонических сил против Бога и верующего в Него человека. Это делает их анклавами предельного опыта взаимодействий человеческой души и мысли с резидентами инфернальной тьмы, демоническими силами богоотрицания и богохульства.
Современная мысль, погружающаяся в проблемные средоточия экстремального зла, рефлексирующая о загадках предельного опыта, вынуждена маневрировать в дискурсивных пространствах мировой теодицеи, среди «вечных» вопросов как теологии, так и философии, моральной, экзистенциальной, правовой, политической. Эти вопросы передаются, подобно эстафете, от одних поколений к другим и с течением времён не становятся ни легче, ни проще. И сегодня решать их также трудно, как и в библейские времена. При этом в особо затруднительных положениях оказываются интеллектуалы с секулярным рассудком. Даже если они и понимают, что очутились на территории мировой теодицеи, то всё равно они фактически не знают, что им делать с гордиевым узлом острых, пронзительных проблем, впивающихся своими жалами в человеческий мозг. Самое малое из того, что они готовы признать в качестве бесспорной предпосылки, – это согласиться с предназначением теодицей помогать человеку отыскивать смыслы конкретных форм экстремального зла и мало-помалу осмысливать таинственную природу предельного опыта.
В.А.Бачинин, профессор,
доктор социологических наук
(Санкт-Петербург)
Категории статьи:
Оцените статью: от 1 балла до 10 баллов:
