Бачинин - Карл Барт и духовное сопротивление христианина властному злу

 

Сегодня мыслящий христианин вынужден наблюдать, как преобладающее большинство пастырей либо открыто встали на сторону неправового государства, либо делают это неявно, поддерживая распоясавшегося левиафана провластно выстроенными конструкциями проповедей и разного рода публичных выступлений, защищающих практику непротивления злу и лжи. Он видит как те произвольно препарируют Божье Слово, делают из него не путеводитель по жизни (в том числе социальной и политической), а башню из слоновой кости, не желают различать добро и зло, намеренно подмешивают свою ложь в Божью Истину, бестрепетно подменяют свет тьмой. Видя всё это рефлексирующие христиане оказываются в состоянии когнитивных и экзистенциальных диссонансов.

 

Выходить из этих, не слишком приятных состояний необходимо, но не легко, и делать это можно разными путями. Вот один из них, которым некогда двинулся Карл Барт. Эта история широко известна, что не умаляет её ценности и поучительности. Однако она почти всегда остается прочно привязанной только к личности Барта и, как правило, не распространяется за пределы его биографии. Между тем, её экстраполяция на нашу реальность способна помочь тем христианам, которые слишком доверились своим лжепастырям, кому не хватает духовной самостоятельности, чья христианская оптика оказалась сбита, кто смотрит на всё происходящее в наше смутное время поистине как сквозь мутное и тусклое стекло. Итак, напомню общий контур этой известной и крайне поучительной истории.

 

Когда-то Мигель Сервантес, Федор Достоевский, Александр Солженицын благодарили неволю, тюрьму за то, что та не просто перевернула их жизни, но внутренне преобразила их и распахнула перед ними такие духовные, творческие перспективы, о которых они в своей прежней жизни не могли и помыслить.

 

Карлу Барту жилось в духовном отношении ничуть не легче и не проще, чем нам, христианам рубежа тысячелетий. Но и он был готов благодарить катастрофы своего времени за то, что они потрясали и очищали его дух, душу, ум от того, что ему, как христианину, было совсем не нужно.

 

Барту довелось пережить самые трагические события в судьбе Европы и Германии ХХ века, связанные с 1914-м и 1933-1945 годами. Именно началу этой череды геополитических катаклизмов он обязан пережитыми катарсисом и метанойей, тем внутренним «коперниканским переворотом», тому радикальному обновлению теологической позиции, которое вывело его на новую духовно-интеллектуальную стезю и принесло вначале глубокое внутреннее спокойствие и твёрдую уверенность в своей правоте, а затем и мировую известность, как крупнейшему богослову ХХ века. Эта внутренняя метаморфоза Барта имела поначалу политическую мотивацию, которую он не отмел с ходу, как сделали бы на его месте тысячи обычных христиан с неразвитой рефлексией, коротенькими мыслями и куцим миросозерцанием.

 

Всё началось очень мрачно. Впоследствии Барт писал о «черном дне» в августе 1914 г., когда в печати было опубликовано заявление 93-х немецкий интеллектуалов в поддержку военной политики кайзера Вильгельма II. Барт признался, что с ужасом увидел среди списка имен почти всех своих учителей теологии, которых до этого глубоко чтил. Пережив сильнейшее духовное потрясение, не чувствуя внутри себя сил принять верноподданническую демонстрацию провластного, государствопоклоннического «этоса», он понял три вещи. Первое – это то, что корни подобного низкопоклонства уходят в практикуемые его учителями интерпретации Библии, догматики, истории, этики. Второе: ему стало ясно, что отныне их либеральная теология, принесенная из XIX века, пропитанная секулярным душком,  была обречена и уже не имела будущего. И третье – это то, что далее он уже не сможет послушно следовать за протестантскими мэтрами.  Ему открылась прямая связь между политикой и теологией, между доктринальными изъянами либерального богословия своих учителей и их далеко не безупречной морально-политической позицией.

 

Аналогичным образом, только с противоположным знаком, установилась для самого Барта связь его теологии с его же собственной определявшейся социально-политической позицией. Поэтому в дальнейшем, уже в 1933 г., когда пасторы Дитрих Бонхёффер и Мартин Нимёллер взялись за создание Исповедующей церкви, оппозиционной государственному нацизму, Барт поддержал их. 

 

Члены Исповедующей церкви считали, что традиционная церковно-политическая доктрина Лютера требует коррекции с учетом особых политических обстоятельств ХХ века. Если следовать Лютеру, то христиане должны мириться с любой светской властью, ибо всякая власть от Бога. Единственное допустимое встречное требование к властям со стороны христиан заключалось в том, чтобы те не вмешивались в дела веры и не ограничивали церковной свободы. Эта позиция предполагала, что церковь должна пребывать в стороне от политики. Однако, германская политическая реальность не оставляла сомнений в том, что власти ведут фронтальное наступление на свободу вероисповедания, всё более сужая её поле. Как в подобной ситуации следовало вести себя протестантам? Учение Лютера не давало на это ответа.

 

И вот в начале 1933 г. Бонхёффер сформулировал свою идею, альтернативную лютеровской: церковь должна самоотверженно «броситься под колеса» чудовищной государственной машины, чтобы собственной жертвой, насколько это возможно, воспрепятствовать её убийственному движению. Впоследствии для Бонхёффера его личный героизм, «безумство храбрых» стали средством и способом реализации этой идеи. Однако поначалу  эмоциональный призыв отважного пастора, не имевший доктринального теологического обоснования, остался на уровне «гласа вопиющего в пустыне». Но затем синод Исповедующей церкви в Бармене попытался сформулировать необходимое обоснование в своем главном документе – «Теологической декларации». Автором ее проекта стал Карл Барт. У него сложилась нонконформистская позиция, идущая вразрез с провластными настроениями большинства германских христианских церквей.  Вот некоторые её опорные тезисы, обосновывающие право христианина на резкую духовно-нравственную оппозициию по отношению к бесчеловечному политическому режиму:

Таким образом, Барт демонстрирует очень своеобразную позицию: он приемлет политику и отрицает её, находится внутри и одновременно вне её, пребывает в состояниях борьбы и смирения в одно и то же время. Имея внутри себя предельно ясные критерии добра и зла, истины и лжи, он не позволяет враждебным, дьявольским политическим стихиям замутить своё христианское сознание. Он принимает политику как средство жесткого, грубого, но всё же целительного очищения своего духа от всего нечистого. И он же категорически не приемлет сатанинскую политику нацизма, в какие бы одежды она не рядилась. Он находится вне всего того, что производит чудовищная машина гитлеризма, в бесконечном духовном отдалении от её лживых мифологем. И он же пребывает внутри той духовно-политической реальности, которая предписывает постоянно помнить о страшной угрозе духовного растления, исходящей от демонов государственности. Он оказывает духовно-интеллектуальное сопротивление политическому Молоху и вместе с тем готов принять любой, даже самый трагический поворот внешних событий.

 

Надо отдать  должное Барту: из ситуации, более сложной, чем та, в которой находимся сегодня мы, он вышел не сломленным пораженцем, а победителем. Духовная победа далась ему нелегко. Потребовалась, кроме всего прочего, напряженнейшая работа его христианского разума. Дьявол, заставивший очень многих христиан преклониться перед ним, был посрамлен в случае с Бартом.

 

Памятуя обо всём этом, нельзя не задаться вопросами: почему же сегодня среди христиан так много тех, кто не только духовно надломились, поклонились демону государственности и предоставили дьяволу возможность быть довольным и злорадно ухмыляться, но и продолжают считать себя безусловно правыми в своих позорных демаршах? Не потому ли это случилось, что они намеренно закапсулировались в своих нехитрых начетнических убежищах, похожих на соломенную хижину? Они ведут себя подобно Нуф-Нуфу, Наф-Нафу и Ниф-Нифу, не умея и не желая размышлять над задачами, которые ставит перед ними безжалостная, звероподная реальность, готовая их   проглотить при первой же возможности.

 

Похоже, что это даже не их вина, а их беда. Уж слишком они поверили в безупречность того упрощенного, советизированного, византизированного, государствоцентричного протестантизма, который был создан по коммунистическому спецзаказу, чтобы угашать в них дух и христианское здравомыслие. Они сформировались как христиане-протестанты не среди цветущей сложности идей Лютера и Кальвина, а среди нарочито обструганной и редуцированной простоты некоего околохристианского симулякра, выдававшего себя за истинно христианскую конфессию. Придя в него, они не заметили, как из них постепенно вытекли их духовные силы, способность к размышлениям в Духе и Истине, внутренняя свобода в Истине Божьей и еще многое другое. Осталась одна церковная оболочка, внутри которой ютятся начетничество, фарисейство и неспособность противостоять злому духу внешней лжи и внутреннего самообмана.

 

Я не уверен, что духовный, экзистенциальный, интеллектуальный опыт великого протестантского богослова Карла Барта способен помочь им всем. Если уж Сам Дух Святой, Дух Божьей Истины не помог им (поскольку они Его не призывали в свою духовно-интеллектуальную жизнь и не научились мыслить под Его водительством), то и Карл Барт здесь будет бессилен. Ну, тогда значит таков их путь.

 

И не стоит им ссылаться на то, что, мол, мы, хльб и слаюо мыслим, но зато сильно веруем. Господь сказал, что вера от слышания. А слышание Слова Божьего не означает, что оно в одно ухо влетело, а из другого вылетело. Цель слышания – разумение, понимание, научение размышлениям о Боге, богопознанию. Не следует забывать, что Бог-Отец – абсолютный Гений творческого мышления, Бог-Сын - непревзойденный Мыслитель, а Бог-Святой Дух – Мыслитель-Путеводитель, знающий всё, что нам требуется при решении самых сложных умственных задач и всегда готовый помогать при затруднениях.

 

В человеческое богоподобие заложен Божий архетип творческого, а не косного мышления. В одних людях, таких, как Карл Барт, он присутствует явно и мощно. А в других едва заметен или вообще отсутствует, что весьма дурно сказывается на их духовно-умственной жизни. Что ж, каждому своё. Господь в Своем предузнании, предопределении и призвании это предвидел: «Много званых, а мало избранных» (Мф.20,16).