Беляев - Новые работы в области христианской и церковной археологии

Статья представляет выборочный обзор современных открытий и подходов, появившихся в христианской н церковной археологии России, Европы и Ближнего Востока за истекшие десятилетия.

Данная публикация основана на сведениях. собранных для вступления к готовящемуся третьему изданию вышедшей около 20 лет назад монографии «Христианские древности»1. Конечно, сегодня составить полный (во всяком случае, обильный) перечень гораздо легче, чем до 1990-х годов, когда писалась монография. Стоит только задать Сети нужное сочетание слов (особенно, если читаешь не только по-русски, но хотя бы II но - английски). обнаружится масса готовых материалов — от статей II монографий до любительских экскурсов II рефератов, встретятся подписки на ресурсы многотомных энциклопедий, откроются университетские н музейные базы данных н авторские страницы на academia.edu н в других порталах — всего не перечесть. (Эти возможности в корне меняют основу основ — методику работы. А в результате н выводы, то есть конечный результат2.

Однако новый обзор ставит задачу не только информационную, но н аналитическую. он будет полезен н вне книги. Так было II с первой версией труда: в 1990-х годах он начинался как простая сумма выписок, на деле же оказался вполне концептуальным. Со временем как в целом, так н в отдельных экскурсах проявилась определенная научная позиция, изначально скрытая от самого автора обилием материалов по новым нлн мало знакомым тогда религиозным древностям христианского мира, по его археологии, архитектуре. искусству, погребальному обряду II другим сторонам жизни прошлого, связанным с историей религии3.

Кроме того. II у нас. н на Западе за 20 лет вышла масса интереснейших работ — сегодня мы смотрим на очень многое по-иному. Например, стало ясно, что на стадии сбора критики источников, как и на этапе их интерпретации. невозможно полное разделение таких областей, как археология, история искусства, архитектура н религия со встающими за ней литургикой, теологией, философией. социальной психологией. Возникли н новые требования к критике источников, к сочетанию в одном историческом исследовании Письменных н вещественных данных с фактами религиозного сознания, с теми «психологическими фантомами» религии н науки, которые оказывают совсем не фантастическое, а вполне реальное воздействие на историю человеческого общества.

«Христианские древности» в редакции 1990-х годов не только отразили определенный этап развития автора — сегодня ясно, что они рисуют поворотный момент нашей историографии — момент, когда ученые России впервые за многие десятилетия получили возможность свободно ездить в Европу н Америку. блуждать по этажам библиотек, битком набитых прекрасными книгами, доступными для прямого, неограниченного контакта. Это вызывало подлинную эйфорию. Хотелось попеременно поднять нз хранилища фолианты XVII—XIX веков — нлн вовсе туда не спускаться. проводя все время в зале новых поступлений периодики. Нужно было в краткие годы пройти путь, который западная наука преодолевала столетиями, что н было сделано в меру возможностей.

Нужно отметить, что в годы после издания «Христианских древностей» собирание информации не прекратилось. Она широко использовалась. став основой археологических разделов объемного II важного (во всяком случае, с точки зрения участников) независимого интеллектуального проекта «Православной энциклопедии»4. Параллельно пришло осознание необходимости развития общей археологии авраамнческих религий, которая была заявлена как новая ветвь истории культуры н оказалась в мейнстриме мировой науки5.

В той же плоскости лежат переводы классиков западной литературы по христианской археологии и византийскому искусству (Ричард Краутхаймер, Роберт Оустерхаут6) и церковному искусству (Ханс Бельтинг, Андрэ Грабар. Отто Демус7 и др.): обзоры, написанные для русских читателей на зарубежном материале8; подготовка сравнительных исследований архетипических объектов, таких как Гроб Господень9.

Возможно, следует издать по-русски уже вставшие на полки труды по пропущенной в «Христианских древностях» археологии Центральной Европы, прежде всего по Венгрии10 II Польше11, а также по дальним странам (Испания12). вплоть до монастырских миссий на американском континенте. Развитие этого направления идет в виде статей для «Православной энциклопедии», средн которых есть как базовые для археологии религий («Археология христианская», «Археология церковная». «География библейская»), так н заметки по разделам, странам н памятникам. В сущности. это II есть продолжение «Христианских древностей»13.

Л.А.Беляев - Новые работы в области христианской и церковной археологии: конец XX – начало XXI века

Институт археологии Российской Академии наук

Археология христианства в конце XX — начале XXI века: выборочный обзор событий

Итак, со времени издания 1998 года археология религии и на Западе, н в странах Ближнего Востока, н у нас. в России, резко продвинулась вперед. Представим бегло это продвижение, примерно с 1995 по 2015 год. разделив его на «полевую» часть, а также по культурно-хронологическому принципу, не упуская нз виду необходимость сравнения методов II результатов в российской н западной науке.

Сиро-Палестииский регион

За этот период раскопаны мало известные, а иногда вовсе неожиданные, совсем новые, памятники. В археологию Святой земли (обычного центра поиска памятников протохристианства II новозаветного периода) ученые Израиля и работающие с ними международные экспедиции за последнюю четверть века сделали огромный вклад. Следуя в хронологическом порядке14, упомянем прежде всего открытия в Иродцоне. Многолетняя охота Эхуда Петцера за погребением Ирода Великого увенчалась фундаментальным успехом: был обнаружен, в числе других сооружений, театр II мавзолей с остатками резных саркофагов: его детальное исследование, несмотря на гибель истинного отца «иродианской археологии». продолжается н сегодня15. Это открытие существенно меняет представления об архитектуре. декоративном искусстве (в том числе живописи), погребальном обряде в эпоху I века до н.э. — I века н.э., а также демонстрирует степень достоверности отражения событий в письменной исторической традиции10.

В то же время сохраняются традиционные проблемы религиозной археологии. Так, информационный шум. производимый конфессиональной и «циркум-археологнческой» прессой, а отчасти и самими учеными, привлек самый широкий н отчасти нездоровый общественный интерес к надписям на оссуариях II к «погребению Марин Магдалины»17. Даже прекрасный знаток археологии Святой земли, и особенно Иерусалима, Шимон Гибсон предложил свою версию отождествления объектов с евангельскими персонажами: в опубликованной им книге открытая вблизи Айн-Карема (западнее Иерусалима) пещера Suba18 оказалась связанной с именем Иоанна Крестителя.19 Правда. Гибсон обсуждает в основном тему почитания пещеры, но в столь раннее время, с I по VIII век н.э., что отказаться от интерпретации памятника как связанного с самим Иоанном Предтечей (происходившим. согласно традиций, нз Айн-Карема) уже не получается. Не мудрено, что всю конструкцию рецензенты восприняли как мало обоснованную гипотезу.

До недавнего времени археология не располагала остатками ни одной из синагог, которые мог бы посещать Иисус, хотя таковых, предположительно относимых к I веку н.э., было известно несколько. Однако в 2000-х годах такая синагога была открыта на севере Израиля, на западном берегу Галилейского моря (оз. Кинерет). в древнем Магдале (Мигдале)20, где Иисус мог встретить Марию из Магдала (т.е. Магдалину — город традиционно считают ее родиной)21. Здание существовало в период Второго Храма (построено в I веке н.э.: перестроено около 40 года н.э.). Его главный зал площадью почти 400 кв. м имел по стенам каменные скамьи, пол украшала чернобелая мозаика, стены были покрыты цветным раствором. В зале лежала большая прямоугольная каменная плита с вырезным на торце семисвечннком (пока древнейшим нз известных). фланкированным изображениями амфор II другой резной орнаментикой (нижняя подставка пюпитра для Торы?)22; синагога погибла во время I Иудейской войны, в 67— 68 годах н.э. Следующие за ней по времени н также недавно открытые синагоги в Хирбет- Хаммаме (II—III века) и более поздняя (около 400 года) на Хорват-Куре (где. однако, похожий «камень Торы» найден уже вторично использованным). наряду с ранее известными и еще более поздними в Капернауме и Хоразине (V—VI века), взятые вместе, образуют очень тесную для маленького пространства Галилеи сеть синагог.

Вообще. Сиро-Палестинский регион IV— VII веков в последнее время становится одной из главных площадок археологического изучения христианства, иудаизма и раннего ислама. Масштабные раскопки в Галилее23 (Тверия24, Сепфорис25. Вадн-Хамам на горе Арбель, вблизи Магдалы, где исследуется синагога с сюжетной мозаикой («Переход через Чермное море»; «Самсон»): Хуккук (синагога. также с сюжетной мозаикой26) открыли новую широкую картину жизни городов в новозаветное II византийское время с их парадными улицами II украшенными мозаичными полами общественными сооружениями. Примечателен в этом ряду Иппос (Сусита) Декаполиса, застывший как в анастилозе византийский город с колоннадами улиц н ранними церквями (исследования израильско-польской экспедиции27).

Надо отметить н Новые формы исследований. получающие международный н отчасти пропедевтический характер, объединяющие студентов II ученых разных стран. Таков «Региональный проект Кинерет» (с 2002 года)28 — археологическая экспедиция, работающая на северо-западном берегу Галилейского моря29. Проект предоставляет студентам возможность прямого контакта с материальной культурой той части мира, где закладывались основы как иудаизма, так н христианства. — Нижней Галилеи. Для реализации этой задачи экспедиция сосредоточилась на двух объектах — древнем теле (Тель-Кинрот30) II (с 2007 года) памятнике раннеримского н византийского времени Хорват-Кур (Horvat Kur) с окрестностями.

Открытая здесь в 2010 году синагога византийского времени (около 400 года н.э.) имела ранее в Израиле не встречавшуюся организацию пространства: над скамьей вдоль южной стены помещено каменное седалище (главы общины?), к которому ведут две ступени, а в центре южной стены — подиум, или бема, на которой помещался свиток Торы. Найдены н фрагменты архитектурной декорации киоска- ковчега для ее хранения (в классическом стиле: часть рельефа с изображением льва, розетка). Наиболее яркий элемент — базальтовый камень в виде низкого стола, украшенный фигурами U геометрическим орнаментом по трем краям, вторично использованный в стилобате VI века (см. выше, о синагоге в Мигдале).

На Хорват-Куре изучены н части хозяйственных построек, окружавших внутренние дворы: нх стены сложены из spoliae, булыжника. старых тесаных блоков: соседняя цистерна дала широкий спектр керамики середины I тыс. н.э., включая много ранее неизвестных типов. Все это — редкие подробности жизни «деревенской глубинки» в Галилее рнмско-византийского периода, освещающие важные детали атмосферы, в которой складывались раннехристианская н раввиннстическая традиции.

Продолжается, конечно. И поиск древнейших. II—III веков, следов христианства (построек. мозаик, артефактов) — но здесь успехи по объективным причинам скромнее. Кроме того, все еще окончательно не устоялась хронология. II многие предлагаемые даты приживаются с трудом. Такова дата обширной мозаики на христианские сюжеты, открытой (2005 год: Нотам Теппер. Тель-Авивский университет) в так называемой «тюремной церкви» вблизи Тель-Мегиддо31. Она отнесена к III веку н.э. на основе стилистических и эпиграфических особенностей (мозаика включала надпись по-гречески: «Боголюбивый Акептус воздвиг престол в память Господа Иисуса Христа»), в силу чего становится древнейшей христианской мозаикой, а церковь — первой известной clomus ecclesiae со сто.ль статусной декорацией (среди надписей донаторов есть, например, текст римского офицера Гайана). Однако опубликованные материалы не доказывают. что здание было церковным уже в момент его постройки. Не отрицая в принципе возможности существования сто.ль ранних памятников христианской живописи, отмечу. что делать выводы только на основе стиля несколько рискованно н следует дождаться фундаментальной публикации материалов с градуировкой строительных периодов, при которой, возможно, выделится постройка римского времени, использованная после 314 года как церковная.

Гораздо благополучнее ситуация с памятниками церковной археологии византийского времени. Уже современный «большой Иерусалим». включающий все новые кварталы. — настоящая энциклопедия для изучающих религиозную археологию I—VII веков, даже если упомянуть только раскрытия последних 15— 20 лет. Средн них — великолепный паломнический II монастырский комплекс «Кафизма (Трон) Богородицы», отмечающий половину пути к Вифлеему, с октогональным храмом V—VII веков, буквально устланным мозаичными композициями32. Затем — неизвестные ранее христианские кварталы с паломнической и монастырской инфраструктурой: странноприимные дома и другие сооружения к западу от Яффских ворот33; монастырский квартал к северу от Старого города, с церквями с греческими и армянскими надписями34. Наконец, прославленная письменными источниками церковь Богородицы (Неа), которая казалась уже исследованной, но. как выяснилось, даже в основной части еще не раскопана35.

Исключительно важен для всей археологии Святой земли первый строго стратифицированный раскоп в «городе Давида» (недалеко от знаменитой «ступенчатой постройки»), где в последние годы (к счастью, на обширной площади) изучаются один за другим комплексы, открывающиеся исламской эпохой и последовательно демонстрирующие византийские кварталы (в числе находок этого времени — уникальный крошечный пенал-реликварий с миниатюрным иконным изображением), римские постройки языческого Иерусалима II более ранние дворцовые структуры, восходящие к I веку н.э. («дворец царей Адиабены»)36.

Конец эпохи процветания раннего христианства в Святой земле отмечают столь же яркие памятники, такие как погребальная часовня U склеп с надписью в память безымянных погребенных (жертвы персидского нашествия 614 года?), открытые при строительство в иерусалимском квартале Мамилла, на участке с многовековой погребальной традицией32.

В сельскохозяйственной зоне Иерусалима. в Шефеле, найдены памятники византийского и более позднего времени (включая монастыри с прекрасно сохранившимися мозаиками. изображающими животных и птиц) к западу от города38. Окружавшая город пустыня («пустыня Святого града»), активно изучавшаяся с конца 1970-х годов (разведки, археологические раскопки, архитектурные обследования И.Патриха и И.Гиршфельда), скрывала целый мир византийского подвижничества (лавры, кеновии, кельи отшельников. пещерные церкви), материалы о которых издавались в 1990—2000-х годах39.

Не ставя себе задачей представить полный обзор открытий в области религиозной археологии на территориях Израиля, невозможно не отметить исключительно перспективное для исследования религиозных взаимоотношений «крупнейшее кладбище Древнего мира», открытое К.Политисом у юго-восточной оконечности Мертвого моря, — район некрополей. где хоронили умерших начиная с эпохи бронзы, а в византийский период служивший для погребения как иудеев, так и христиан40. От тысяч христианских погребений сохранились надгробные камни (одних надписей, греческих и арамейских, зафиксировано около 400!). Если подлинность находок подтвердится и удастся выявить сохранившиеся, не разграбленные захоронения, их значение для изучения авраамической и конкретнее — первохристианской традиции невозможно будет переоценить41.

Следует, конечно, отметить и фундаментальные израильские И международные аналитико-публицистические проекты, среди которых первостепенное для исследования религиозной археологии значение имеет корпус эпиграфики, покрывающий интереснейший период от истоков эллинизма до начала исламского периода, сравнительно недавно начатый публикацией и успешно развивающийся42.

Выйдя за пределы современного Израиля. приходится констатировать существенные сложности с развитием исследований и даже сохранностью памятников практически по всему Ближнему Востоку, от Туниса до Сирии. Ирака и стран Персидского залива. Внутренние и внешние войны, вкупе с событиями «арабской весны», привели фактически к приостановке международных полевых проектов (в частности, прекратила выезжать на памятник Сирийская экспедиция Института археологии РАН) и резкому сокращению исследований на местах. Как показывает опыт Ирака. Афганистана. Сирии, в угрожающем положении оказались музейные коллекции и монументальные памятники. Наблюдениями устанавливаются варварские вскрытия слоев с помощью землеройной техники с целью добычи древностей на продажу, уже зафиксированные на ключевых памятниках истории культуры и религии, таких как Эбла и Дура Европос. Подвергаются грабежу музейные собрания, причем недвижимые объекты зачастую уничтожаются. В этой обстановке исключительного развития достигает сеть нелегальной торговли археологическими артефактами, включая преступные каналы обмена художественных ценностей на оружие. Остается надеяться, что современный мир в конце концов сумеет справиться с возникшей угрозой, но ясно, что многого уже не вернуть. Чрезвычайно тяжелые последствия этот период будет иметь и для общественного сознания, неизбежно теряющего способность воспринимать мировое наследие как неприкосновенное достояние, обладающее универсальной ценностью.

Западная Европа

Во втором традиционном центре поиска следов раннего христианства — в Риме — также сделан ряд важных открытий. Интересно, однако. что. если посмотреть на них с точки зрения интерпретационного подхода, сохранность рамок II традиций «старой доброй римской школы» станет очевидной. В 2002 году были организованы раскопки под алтарем базилики Сан-Паолофуори-ле-Мура, в так называемой «гробнице апостола Павла»43, н к 2006 году открыт мраморный саркофаг с останками, которые удалось осмотреть через небольшой зондаж. взяв пробы на радиокарбон. Вскоре Папа Венедикт XVI официально объявил о находке мощей апостола Павла (подлинность которых почти подтверждена). а само открытие назвал первым в истории научным исследованием останков апостола44. Стремление укрепить достигнутый успех привело к расчистке в год св. Павла (2009) в кубику ле катакомб святой Фёклы (Thekla) на Via Laurentina/Via Ostiense части росписи конца IV века с ликом апостола — древнейшей его иконой45.

Примерно тогда же прошло исследование массового захоронения конца II—III веков в катакомбах Петра II Марцеллина на Вна Лабн- кана в Риме, история истолкования которого очень показательна. Сразу вслед за открытием в печати н отчасти в кругах ученых, близких к Ватикану, заговорили об уникальности такого массового (более 1000 тел) одновременного захоронения, о вероятном христианском вероисповедании погребенных, нх насильственном умерщвлении язычниками н погребении собратьями. Датировали погребение I веком н.э. (как выяснилось, неверно). Тщательное исследование, проведенное международной командой экспертов, позволило установить сравнительно точную дату захоронения (конец II—III веков н.э.) н доказать, что погребенные не были умерщвлены. Они принадлежали к элите общества (возможно, к охране императора — на том же участке помещалось кладбище конных телохранителей императоров. е quite s) и. вероятно, умерли от эпидемии46.

Как ни удивительно, но в ученых кругах не полностью исчезла даже традиция «благочестивых подделок». Наиболее шумная из таких историй в Европе — попытка фальсификации находок из Ирунья-Велея (Iruna-Veleia. на территории общины Ирунья-де-Ока (Иру- нья-Ока) в провинции Алава в Басконнн). Первые сообщения о руинах на этом археологическом объекте относятся еще к XVI веку. Раскопки начались здесь около 1900 года, а планомерное исследование идет с 1949 года. Находки датируют комплекс между 1000 годом до н.Э; II 500 годом н.э., здесь представлены поздний бронзовый век. ранний (дорийский) железный век и римская эпоха (римский город Велея (Veleia) занимал площадь около 1 кв. км). Городище получило известность, когда экспедиция Элисео Хн.ля (Eliseo Gil) обнаружила здесь обломки керамики (остраконы) III—V веков н.э. с самыми ранними надписями на баскском языке (латинским шрифтом). Кроме того, было представлено 270 надписей II рисунков на обломках керамики из некоего «Дома Помпеи Валентины» (I—V века н.э.). Средн рисунков обнаружены египетские мотивы. изображения египетских божеств н правильно написанные египетские иероглифы. Наряду с ними, средн изображений оказалась и сцена, в которой было невозможно не узнать каноническое изображение Распятия (датировалась III веком). Однако в ноябре 2008 года группа исследователей установила, что «египетские» надписи фальшивые, хотя н нанесены на подлинные черепки III века, так же как и баскские надписи н сцена с Распятием. В подделке обвинили руководителя раскопок. Хиль отвергал все обвинения, но в январе 2009 года не смог доказать подлинность находок перед парламентом провинции.

Для фундаментальной науки важнее, впрочем, не дискуссии о сомнительных н часто ангажированных сюжетах, а разработка новых подходов к критике источников и интерпретации давно известных материалов, относящихся к эпохе от зарождения новой веры до конца III века. Такова исключительно ясная и хорошо сконструированная книга Поля Финнея о первых шагах христианской иконографии47. к которой примыкает н недавно вышедшая работа Дугласа Бойна о развитии христианства в пространстве империи до 314 года48. В этих работах уже нет традиционных попыток обнаружить «утраченное звено», найти археологические факты присутствия христиан по крайней мере в первые два-три (а то и четыре) века после завершения земной жизни Иисуса. Стало очевидным, что до конца IV века христиане не изображали Распятия в частных домах и общественных зданиях, за исключением церквей, да и вид самих церковных зданий остается загадкой, по крайней мере, до середины III века, и даже первые известные храмы христиан, украшенные живописью. демонстрируют верность классическому репертуару искусства. Только с середины IV века появляются предметы с собственными, ясно выраженными символами христианства, довольно выразительные в художественном и статусном отношении49 — до этого даже наиболее дорогие предметы быта в богатых христианских домах такой символики не несли.

Наука сегодня старается истолковать само «иконографическое молчание» первых поколений христиан как красноречивый факт, причем традиционные аргументы «о скромности и непритязательности» новой религии, «о бедности» и низком социальном статусе ее последователей. а также «о запрете» на создание кумиров практически оставлены50. На месте предполагавшегося когда-то целенаправленного («креативного») построения иконографии и всего вещного пространства Церкви в I—III веках мы видим теперь работу скрытого, но непобедимо мощного механизма «спроса и предложения» на определенные виды и типы предметов с теми и.ли иными изображениями, которые, действительно уже сознательно, выбираются покупателями/заказчиками как ясные и важные для них символы. Но выбираются из репертуара, имевшегося «на рынке». Становление форм нового предметного мира как бы определено механизмом рыночной стихии. что хорошо прослеживаются с помощью археологических практик.

Для периода развивающегося христианства новаторским стал труд Анны-Марии Ясин51 о формировании церковного искусства в Средиземноморье IV—VII веков, так же как для Средних веков и начала Нового времени — работа Кристофера Вуда по истории почитания реликвий в Германии в эпоху Возрождения52. Конечно, выбор указанных работ вполне субъективен, можно назвать очень длинный ряд серьезных трудов конца XX — первых десятилетий XXI века. Но взятые вместе результаты этих исследований рисуют совершенно новую картину развития материального и художественного мира христианства, гораздо более трезвую, прагматичную, опирающуюся на несравненно расширившийся круг археологических (в широком смысле слова) данных.

Казавшаяся надежно доказанной линия структурирования церковной топографии и ее выражения в архитектуре, центром которых видели погребение (мощи) святого (особенно мученика)53, тоже подверглась решительной атаке. Сакральное пространство эпохи бурного развития христианства после Церковного мира, в IV—VII веках, выглядит гораздо более сложным, много центровым и ориентированным на социальную жизнь общины, на выражение статуса ее членов всеми возможными средствами, такими как оформление погребений и эпиграфика (что касается мощей и образов святых, то они рассматриваются как один — не самый ранний — элемент в этой системе. Не обязательно помещаемый в центр всей пространственной композиции).

В связи с этим особое значение приобретают культурные феномены, связанные с трансформацией в церковные ценности дохристианских вещей и построек — например, объектов классической Греции и Рима, почитавшихся в Средние века54. Памятники церковно-исторического прошлого (безразлично, подлинные, почитаемые таковыми или сфабрикованные) сохраняли статус реликвий на протяжении всего Средневековья, их десакрализация и выделение из их числа аутентичных древних артефактов начались только с появлением новых знаний и технологий, прежде всего печатной книги.

Постепенно затухает активность столь знаменитых во второй половине XX века тематических Конгрессов христианской археологии. начатых под эгидой Понтификального института христианской археологии. XIV конгресс прошел в 1999 году в Австрии, его труды окончательно увидели свет только в 2006-м55. XV конгресс, посвященный (уже не в первый раз) проблеме становления христианского города («Епископ, город, территория»), состоялся почти через десятилетие (Толедо. 2008)50. Редкость этих конгрессов компенсируется частыми съездами, семинарами, конференциями57 и выставками, которые собираются в европейских городах для обсуждения примерно тех же вопросов. Соответственно умножаются издания их трудов и периодика, в том числе специальные издания по христианской археологии, такие как «Mitteilungen zur Christlichen Archaologie» (с 1995 года) и «Mitteilungen zur spatantiken Archaologie uncl byzantinischen Kunstgeschichte» (c 1998 года), издаются многочисленные курсы по христианской археологии58.

Осознание важности реликвий в средневековом сознании для формирования общей иконографии и для иных форм контакта становится все нагляднее по мере углубленного изучения материалов Византии. Латинского Востока и Древней Руси59. Одним из шагов стал пропедевтический археологический раздел статьи о Византийской империи для «Православной энциклопедии»60. Существенны для работы в России п переводы средневековых текстов61, II публикация важнейших материалов, ранее хранившихся в архивах или мало доступных читателю по иным причинам (из русских изданий, например, труды, связанные с деятельностью М.И.Ростовцева62, на Западе — комментированное переиздание дневников Гертруды Белл, их общей с У.Рамсеем книги о Бинбиркилиссе. ее биографий II даже фильма о ней63). Поскольку раннее религиозное искусство невозможно изучать отдельно от археологии, подход авторов в чем-то перекликается с задачами «Христианских древностей» н вышеупомянутого сборника «Archeologia abrahamica».

Особенно ощутим, благодаря недавним острым политическим событиям, интерес к христианству на Северном Кавказе н в Восточном Причерноморье. Возобновлены обследования хорошо известных памятников Аланин II Абхазии (Сенты, церкви Архыза, Анакопня)64 II открываются новые, такие как храм со склепом под нартексом в районе Сочи65; христианскую археологию этого региона пополнил обзор Л.Г.Хрушковой66. Огромным вкладом в архитектурную археологию н историю развития христианской архитектуры в Закавказье стал четырехтомный труд А.Ю.Казаряна67. Все больший интерес в этой связи вызывает Каппадокия, где мы пока в основном следуем курсу, проложенному западными коллегами (см. книгу Р.Оустерхаута; рецензию на нее68 н ряд статей в «Российской археологии» за 2011—2012 годы).

Российские исследователи, хотя с известной робостью, объяснимой отсутствием необходимой внешнеполитической поддержки, осваиваются на территориях «классической» Византии — в Константинополе69, Анатолии70, Палестине71, тем самым развивая традиции, заложенные на главной в прошлом «византиноведческой базой» СССР, Херсонесом, исследования которого тем временем также не остановились в развитии72. Открываются огромные христианские комплексы н на ближайших к России территориях римского лн- меса (например, епископат Нова73 в Румынии, изучаемый археологами Полыни).

Исключительно важна н постоянная, плодотворная работа в области музейной каталогизации II публикации византийских н русско-византийских древностей, изучения историографии, введения в науку источников русского византиноведения (книги и публикации И.Л.Кызласовой по архивам Н.П.Кондакова74 II др.). Фундаментально значимы каталоги византийских памятников в Государственном Эрмитаже (Р.П.Залесская76), в Музеях Московского Кремля (И.А.Стерлигова76), коптских тканей в московском ГМИИ (О.В.Лечнцкая77).

В области поздней церковной археологии все более существенное место занимает (простая на первый взгляд) проблема погребений исторических .личностей, гробницы которых особенно активно начали вскрывать после того, как появился новый инструмент идентификации — генетический анализ. Средн изучаемых останков известных в Средневековье 3 в начале Нового времени личностей такие яркие фигуры, как Колумб. — генетические анализы его праха нз собора в Севилье (с 2003 года) как будто подтвердили подлинность, но претендующие на обладание останками доминиканцы не принимают такого решения н отказываются от генетической проверки «своего» захоронения. Прозвучали имена Ричарда III, Коперника, Моцарта (их идентификация проведена сравнительно успешно), предположительно определены Мигель Сервантес. Мона Лиза И многие другие (до появления фундаментальных исследований материалы легко найти в Интернете). Аналогичные проблемы встречают специалисты по исследованию исторических некрополей в России (см. далее).

Россия

Возвращаясь к изданию 1998 года, нужно признать, что русский раздел стоило бы просто заново написать. Он получился тогда менее ярким, а национальная церковная археология развивается исключительно бурно, хотя II неорганизованно: тенденции едва наметились. а до единой школы далеко78.

Прежде всего отметим начавшееся формирование локальных дискурсов церковной археологии. которые стремятся быть как можно более фундированными. Реконструкция религиозной жизни по археологическим данным нлн, по крайней мере, целенаправленное рассмотрение предметов, характеризующих церковные древности в культурном слое, ста.ли одним нз стереотипных, общепринятых подходов к материалу. Более того, эти древности все активнее стремятся использовать для изучения топографии н социальной структуры города (может быть, не всегда оправданно. но здесь мы не беремся разбирать н оценивать конкретные работы). В таком ключе выдержаны исследования Великого Новгорода79. Пскова80, Старой Руссы81, Твери и городов Тверского княжества82, которые дают значительный II стабильный прирост материалов благодаря постоянным н хорошо организованным раскопкам.83 В 2013—2014 годах проведены раскопки остатков ключевого для истории церковного зодчества удельного н московского периодов русской истории Спасо-Преображенского собора XIII—XVII веков в Твери (Л.А.Беляев, И.А.Сафарова, АН.Хохлов), позволившие отнести его к владимиро-суздальской художественной школе.

К настоящему времени при легальных раскопках84 учтены уже многие сотни (серьезной статистики нет) предметов, связанных с исповеданием христианства на северо-западе Древней Руси. К почти безмолвным свидетелям духовной жизни наших предков все чаще прибавляются тексты берестяных грамот, прямо связанные с церковной жизнью, учением, творчеством. Но н вне этих «инеем нз прошлого» достигаются яркие результаты, рассказывающие о развитии христианства в средневековой Руси. Исключительно важна постановка задач и первые выводы о церковной топографии сельских поселений на пространстве Русского Севера85 и результаты новейших комплексных исследований под руководством академика Н.А.Макарова в области Суздальского Ополья.

По-прежнему много ценного предлагает архитектурная археология домонгольского периода. В этой области необходимо высоко оценить строгую и скрупулезную источниковедческую проработку архивных материалов и новые исследования на участке вокруг Десятинной церкви в Киеве, где много лет совместно работают ученые Киева и Санкт- Петербурга86. Благодаря этим исследованиям существенно уточнилась хронология и архитектурная стратиграфия, появилась возможность предполагать связь зодчих первого храма Древней Руси с Болгарскими царством X века, по-новому представить само развитие детинца Киева. Начаты исследования Спасского собора в Чернигове (2011—2012).

В целом проработка материалов для нового свода памятников домонгольской архитектуры. который очень существенно пополнился со времени замечательного каталога П.А.Раппопорта. ведется группой его учеников и наследников в Санкт-Петербурге (О.М.Иоанннсян87, В.А.Булкин88, И.В.Антипов и другие). Работа эта несколько затянулась, но собранные данные образовали основу архитектурного (и некоторых других) разделов ценнейшего в отношении христианской археологии издания, новой «Истории русского искусства»89, начатой по инициативе А.Л.Комеча. В домонгольских томах сотрудничают специалисты России н Украины (РЮ.Ивакин. Е.И.Архипова90). Следует отметить. что пополнение н коррекция сведений о древнерусских памятниках архитектуры ведется не только санкт-петербургской группой: в этот процесс вносят существенный вклад археологи Москвы II других городов. Благодаря работам Института археологии РАН (Москва) существенно изменились представления о Борисоглебском соборе Старой Рязани91, церкви в Кндекше под Суздалем92, комплексе Спасского собора93 в Ярославле и расположении зданий Успенского собора (там же) с XIII по XVII век94, Карачева (в 2012 году там обнаружен домонгольский храм); новооткрытых храмах (в том числе с остатками фресок), обнаруженных при охранных работах Вл.В.Седова II Н.А.Кренке (2012, 2014 годы) в Смоленске. В 2014 году Вл.В.Седов начал исключительно успешные раскопки в соборе Юрьева монастыря под Новгородом Великим, где были открыты хорошо сохранившиеся остатки литургических устройств в алтарях, погребения II. главное, крупные фрагменты фресок XII века с многочисленными (в том числе длинными II содержательными) граффити.

В фундамент истории как домонгольского. так II более позднего русского церковного искусства, одна за другой укладываются н базовые фиксационные разработки, во многом основанные на археологическом подходе (интересные результаты дала архитектурно-археологическая часть проекта М.В.Гладкой по тотальному изучению рельефов Дмитровского собора во Владимире95) или просто на постоянно умножающихся археологических материалах. такие как свод М.А.Орловой96, фундаментальные работы по памятникам архитектуры Москвы XVI века А.Л.Баталова97 и другие. В ряду высших достижений архитектурной археологии II истории памятников Москвы стоят и вышедшие в последнее десятилетие тома с данными исследований архитектуры Московского Кремля98.

Для периода Средних веков (XIV—XVI века) II типологически близких к нему памятников церковной жизни начала Нового времени применяют как традиционные методики. так II более сложные историко-культурные подходы. В отдельных районах, например, в Звенигороде, успешно развивается работа по исследованию прославленных памятников зодчества XIV—XV веков, таких как собор Успения на Городке, а наряду с этим — и по открытию старых «церковных мест» с остатками утраченных храмов, кладбищ, домов причта XIV—XVIII столетий (А.В.Алексеев)99. Это придает старому термину «церковная археология» совершенно новое наполнение.

Не менее впечатляюще выглядит и археология монастырей. Во многих крупных обителях и вокруг них проводятся регулярные многолетние работы, по-новому раскрывающие соотношение деревянной н каменной архитектуры XV—XVIII веков, монастырского некрополя. бытового культурного слоя, памятников письменности и иконографии. Такие работы, например, ведет в Кирилло-Белозерском монастыре И.В.Папин (им же проведено исследование собора XVI века в Вологде, давшее прекрасные результаты100), в Соловецком монастыре — В.А. Буров101.

Исследования древних монастырей оказались сейчас буквально в мейнстриме культурно-исторических. реставрационных, иконографических штудий, связанных с восстановлением архетипических памятников Московской Руси, таких как Троице-Сергиева лавра (В.И.Вишневский, С.З.Чернов. А.В.Эн- говатова), Иосифо-Волоцкнй. Николо-Угрешский (С.З.Чернов)102 н других. В первую очередь это касается, однако, проекта по регенерации II приспособлению самого позднего из этих памятников — Воскресенского монастыря на р. Истре (Новый Иерусалим), где с 2009 года проводятся широкие археологические раскопки. Они существенно влияют н на понимание места памятника в истории всей русской культуры. II на сами практические работы по проекту103.

Все новые результаты приносит систематическое изучение монастырей, начатое четверть века Назад в самой Москве. Наиболее древние находки по-прежнему дает Данилов монастырь104. Материалы многолетних раскопок в Зачатьевском (до конца XVI века — Алексеевском) монастыре (Л.А.Беляев. Н.А.Кренке), оказавшемся древнейшей девичьей обителью города, позволили не только ответить на ранее стоявшие перед историками церковной жизни н топографии Москвы вопросы, но II поставить новые задачи перед последователями- архивистами. В результате общая ранняя история двух тонографических локусов монастыря была написана заново II утверждена на прочном археологическом фундаменте100. Сравнительно недавно вышедшее в формате электронной книги третье издание моей монографии «Древние монастыри Москвы по данным археологии», куда включены статьи, написанные уже после ее публикации. снабжено довольно подробным обзором происходившего в археологии монастырей до 2010 года. II здесь его повторять не стоит106. Необходимо отметить, однако, разведочные работы на территории Новодевичьего монастыря (с 2007 года) н раскопки за его стенами. на месте слободской церкви Усекновения Главы Иоанна Предтечи XVI века с прилегающим кладбищем (работы 2012, 2014—2015 годов), а также выход обширной антологии историко-архитектурных, искусствоведческих II иных работ о монастыре, являющейся прологом к большой исследовательской программе. которая должна включить н археологию107. С 2014 года фундаментальные исследования охватили территорию Донского монастыря (на которой раньше велись лишь незначительные. случайные вскрытия) н. что особенно важно. Сретенского монастыря (хотя н в периферийной части территории).

Все эти крупные, но дискретные церковноархеологические проекты вносят серьезные изменения в самые базовые представления о развитии материального мира христианства, его искусства, градостроительства, обрядов, отношений с окружающим миром. Первой крупной попыткой суммировать археологические, архитектурные н архивные открытия н пересмотреть на нх основе всю систему представлений о столичном церковном строительстве стала фундаментальная монография о складывании церковной топографии Москвы108, содержащая обширный набор концептуально важных выводов109.

На особое место за последние 10—15 лет выдвинулось изучение церковного некрополя. как рядовых кладбищ, так н усыпальниц знати. Это стало результатом острых дискуссий по вопросу об идентификации утраченных исторических погребений н в то же время общей потребности восстановить народную традицию почитания мест погребения, прежде всего церковных н монастырских, которые в значительной мере разрушены или заброшены в XX веке110. В числе этих работ оказались поиск н открытие погребений почитаемых деятелей Церкви111, представителей власти112 (вплоть до открытия трагически погибшей царской семьи), выдающихся деятелей культуры XVII—XIX веков, а также системное изучение участков некрополей (раскопки родовой усыпальницы князей Пожарских II Хованских в Суздале113) и даже их полное виртуальное восстановление, как в случае с некрополем Данилова монастыря114. Потребность в дальнейшем развитии таких исследований и накопленный опыт позволили составить K первую инструкцию115 по археологическому изучению исторических некрополей и определению погребений отдельных исторических личностей (непрофессиональные. не следующие правилам методики раскопки и интерпретации не раз вводили их участников в заблуждение, как это произошло в случае с поисками останков Ивана Сусанина под Костромой116). В то же время материал некрополей (включая сюда и историю оформления погребений и надгробных памятников117) позволил впервые доставить вопрос об их роли в процессе формирования национальной версии исторической памяти118. Материал некрополей благодаря использованию иконографического и иных форм анализа позволяет ставить вопросы о некоторых особенностях средневековой ментальности и трансформации книжного знания в обрядовые формы119. Поразительно успешными стали комплексные историко-антрополого-археологические исследования кладбища Духовной академии в Троице-Сергиевой лавре, проведенные в 2013—2014 годах Подмосковной экспедицией под руководством А.В.Энговатовой (ИА РАН).

Исследования по христианской и церковной археологии вышли на лидирующее место и в наиболее актуальной сейчас области исторической археологии, например, в изучении освоения русскими первопроходцами XVI— XVII веков северо-востока Евразии120 (Урала. Сибири. Дальнего Востока). Университетская и академическая среда Сибири уже формирует устойчивую область, получившую название «русской археологии», в которой анализ церковных древностей, взаимодействия с иноверцами. храмов И кладбищ, обряда занимают одно из первых мест121. Раскопки вписывают в это направление исключительно яркие эпизоды. такие, например, как материалы обороны Албазинского острога при осаде маньчжурами в 1687 году122.

Все большее значение в изучении христианских древностей приобретает не полевая, но архивная работа, направленная на воссоздание истории науки. — в этом направлении необходимо выделить публикации материалов и изучение биографий выдающихся реставраторов древнерусского искусства: А.II.Анисимова. Д.П.Сухова. Н.П.Сычева123 и других.

Размах и глубина работ цо изучению христианских древностей таковы, что пора задуматься о специальном периодическом издании по этой тематике124. Препятствует этому прежде всего сама широта направления, далеко заходящего в области церковного (да и нецерковного) искусства, историю архитектуры и ремесла, историю духовной и приходской жизни русской деревни и города. Эта многогранность ограничивает возможность самостоятельной организационной активности125. Более твердую почву обещает открытие новых специализаций, связанных с историей православной Церкви, в университетах — такие курсы и учебники уже формируются на историческом факультете МГУ. в частности на отделении искусствоведения и кафедре источниковедения. Впрочем, в мою задачу сейчас не входит рассмотрение состояния церковно-археологического образования в современной России.

Разумеется, невозможно здесь упомянуть всех исследователей, все памятники и даже самые значительные находки. Впрочем, краткого обзора изучения христианских древностей в России за последние 15—20 лет достаточно. чтобы отметить следующие характерные особенности.

Во-первых, исследования (в области традиционной «христианской археологии» и более молодой «церковной археологии» в ее современном понимании) приобрели гораздо более широкий и системный, местами более глубокий (может быть, точнее сказать — более объемный) характер.

Во-вторых, в них вовлечено гораздо больше специалистов. Особенно важно, что их круг расширяется не только за счет изменения направленности работы внутри государственных исследовательских учреждений, но и благодаря появлению таких важных инициативных церковно-общественных и церковно-государственных проектов, как «Православная энциклопедия». Свято-Тихоновский гуманитарный университет и им подобные.

В-третьих, однако, нельзя не признать, что основную часть работы по подготовке специалистов. так же как собственно исследовательской работы, публикационной деятельности и всего того, что составляет поле музейной практики, до сих пор выполняют сотрудники традиционных, сложившихся еще в советский период и зачастую восходящих к дореволюционной системе государственных, а не церковных учреждений науки. А именно: гуманитарных факультетов университетов, соответствующих по тематике отделов музеев, академических (археологических, искусствоведческих. исторических) институтов. Они же. безусловно, лидируют в области фундаментальных исследовательских проектов. Впрочем. так ведь было и «до 1917 года».

Заключение

В заключение скажу несколько слов о взаимоотношениях науки и Церкви в деле развития археологии христианских древностей. Церковь пока не полностью осознала важность для нее такой области культуры, как археология, и не выработала здесь особой политики. Но стремление к пониманию и овладению археологией в последнее десятилетие проявляется все нагляднее. И в том. и в другом нет ничего удивительного: современному русскому обществу вообще слишком много чему нужно научиться, археология тут не исключение.

Традиция работы в этой сфере у Церкви есть. С XIX века в ее учебных заведениях преподают «церковную археологию» как историю форм христианского богослужения, историю литургии, не связанную с археологией в нашем понимании. Тогда же была усвоена в России и западная «христианская археология», то есть история Церкви, христианского общества и государства, воссоздаваемая по материальным остаткам — но как чисто «верхушечное», ученое явление, далекое от огромной православной массы. Свои, славяно-русские. особенно средневековые, памятники Церковь осваивала медленно, идея ценности художественного наследия, его защиты и изучения созрела только к концу XIX века, и в начале XX столетия «художественная археология» пережила настоящий, пусть и недолгий, расцвет. Это было уже довольно широкое движение, но Церковь как структура занимала в Нем скромное место, выступая в основном в лице церковной части интеллигенции. В советские годы религиозные древности изучались археологами, архитекторами и историками очень активно, хотя на это же время пришлось уничтожение огромной массы храмов, кладбищ и художественных объектов. Церкви тогда было, несомненно. не до археологии, и наметившаяся было их связь не получила развития.

С 1990-х годов Церковь вступает в «права наследства» огромной, львиной долей национальных памятников археологии, поскольку таковыми являются прежде всего средневековые (XII—XVI веков) и даже зачастую почти современные (XVII—XIX веков) храмы, монастыри с их поселениями и некрополи при них. Значение этих сокровищ в виде лежащих в земле или отчасти включенных в новые постройки руин и иных памятников, а также самой вмещающей их почвы с ее слоями. находками и останками не поддается сегодня оценке именно потому, что мало кто из историков (не говоря уже о неспециалистах. будь они церковными людьми или нет) способен сегодня осознать, что это единственное материальное наследие русской цивилизации (она сложилась очень поздно и почти не оставила других археологических свидетельств).

Поэтому перед людьми Церкви (прежде всего ее служителями), светскими учеными и деятелями культуры (в первую очередь хранителями наследия в какой бы то ни было форме) стоит общая задача: распорядиться сокрытыми в материальных остатках духовными сокровищами наилучшим, наиполезнейшим образом. II добиться этого сегодня можно только вместе, общим усилием — у нас нет иного выбора, даже и искать не стоит. Это означает. что наука и Церковь должны быть готовы совместно работать в тех формах и на тех уровнях взаимного понимания, какие для них сегодня доступны и не требуют поступаться сутью самих явлений.

В последнее десятилетие результаты не заставляют себя ждать, если Церковь осознает важность, необходимость совместной работы, а ученые соглашаются принять ряд необременительных правил церковного поведения. Выше приводились примеры такого сотрудничества. Научные исследования и усилия по созданию архитектурно-археологического музея Зачатьевского монастыря повлияли на сам ход его возрождения (не только с точки зрения сохранения и развития древностей, но и восстановления раннего этапа истории этой обители. оказавшейся древнейшей из девичьих в Москве). Предложение властей Данилова монастыря не ограничиться материалами реставрационных работ 1980-х годов, но предпринять глубинное архивное исследование некрополя, сопряженное с удачными археологическими работами, дало просто образцовые результаты, доведенные при поддержке монастыря до публикации. Развивается проект восстановления Воскресенского Ново-Иерусалимского монастыря, где активное изучение слоя, утраченных сооружений и существующих зданий на наших глазах становится основой для формирования целого научного направления. причем одним из инициаторов и горячим энтузиастом его развития выступает настоятель обители. Значительный интерес к археологии проявляют власти Новодевичьего монастыря, организовавшие постоянный археологический надзор за строительными и хозяйственными работами.

Важно подчеркнуть, что в этих примерах Церковь в лице своей иерархии и общин играет заметную и положительную роль, поскольку ощущает ответственность и заинтересованность в оказавшихся в ее распоряжении древностях. Во всех этих случаях возможно ожидать формирования музеев (хотя с юридической точки зрения Движение в этом направлении пока недостаточно обеспечено) и развития других долговременных форм исследовательской и охранной деятельности в общинах.

Но ясно и то. что эти чрезвычайно отрадные случаи — частные. Пусть и не такие редкие. как иногда думают. Пока все зависит от местных обстоятельств и решений конкретных лиц. А ведь понятно, что далеко не всё священство (так же как только малая часть верующих, так и равнодушных к вопросам религии .людей) осознает, какой важной, основополагающей для нашей самоидентификации частью цивилизационного наследия владеет или распоряжается.

Собственно церковной археологии, то есть живущей своей жизнью внутри церковной организации, пока не существует. Возможно. она ей и не требуется (во всяком случае, не сейчас, когда не сложилось ни кадров, ни традиции, ни учреждений для практического действия) — гораздо продуктивнее именно сотрудничество со светскими институциями, довольно развитыми в стране, с НИИ. музеями. реставрационными структурами. Это не значит, что церковные или. как сказали бы в Древней Руси, «смесные» (то есть общие, совместные) проекты невозможны в принципе. Успешно развивается глубокий и полезный научно-просветительский и исследовательский церковный проект «Православная энциклопедия». о которой уже говорилось. Но в этой области Церковь имеет глубокую традицию. на которую удалось опереться. С археологией — не так. В будущем, однако, и здесь может сложиться традиция — для этого нужна не только воля Церкви, но и готовность науки и государства, в недрах которого она формируется, к совместной работе, а не только к «контакту».

Что такое сотрудничество в принципе возможно. доказывает опыт других христианских церквей. В католическом мире археология развивается внутри Церкви с XVI века, в начале XX столетия Церковь сформировала собственную археологическую сеть с Понтификальным институтом во главе; она руководит бессчетным количеством церковно-археологических музеев и такими ценными (хотя и странными с точки зрения музейной традиции) объектами, как катакомбы со всем их духовным и художественным (но важным и для естественных наук) содержанием. И Ничего, справляются. Сотрудничают и со светскими учеными, конечно. Идиллической гармонии не достигают (все- таки мы на земле), но двигаются вперед с каждым столетием все уверенней.

В России дело шло по-другому. Наша наука — государственная. Таковы же и органы охраны наследия. Иных форм сегодня не имеем и в тех случаях, когда хотим за эти рамки выйти. серьезных результатов пока не получаем. Наилучший путь для общества в этой ситуации — стремиться создать систему совместного управления древностями, привлекая для Научных работ те давно сложившиеся и хорошо зарекомендовавшие себя структуры, которые сумели сохраниться, наряду с Церковью, еще с дореволюционных времен. Например. Институт археологии РАН. восходящий корнями к Императорской археологической комиссии. выступал во всех вышеназванных примерах как исполнитель церковно-археологических исследований: в его активе есть и другие объекты, например, многолетние системные работы в Соловецком монастыре и участие в восстановлении утраченных храмов. начиная с Казанского собора на Красной площади. Успешно работает Институт материальной культуры (Санкт-Петербург). Этот круг не ограничен академическими структурами — укажу на организации реставраторов с огромным опытом сотрудничества с Церковью в деле сохранения и изучения ее материального наследия, такие как ЦНРПМ. Огромна роль местных организаций, прежде всего на Русском Севере и Северо-Западе (Вологда. Кириллов монастырь. Псков и Новгород Великий. Старая Русса и др.).

Таким образом, в дальнейшем для развития археологии церковных памятников, ее сохранения, популяризации, соединения с общим движением Церкви следует как можно теснее (хотя и не сливаясь) сотрудничать, учиться друг у друга, искать взаимного доверия. Со стороны науки, несомненно, важней шей задачей явится просвещение. Да. как ни удивительно, но Церковь сегодня в нем нуждается не меньше, чем вся страна. Нужна литература, которая сможет обучать, рассказывать. раскрывать перед верующими и представителями иерархии важность и, так сказать, инструментальность археологии в том духовном деле, которое они совместно делают. Нужны и нормативные тексты рекомендательного характера (у нас нет ни потребности. нН, слава Богу, нужды заставлять друг друга сотрудничать), которые помогут регулировать взаимоотношения Церкви, науки, органов охраны памятников как представителей всего общества. Со стороны науки нужны лекторы и полевые исследователи, специалисты- археологи и историки. От Церкви — готовность принять то. что наработала светская научная традиция. Насколько плодотворно будет такое сотрудничество, доказывают его плоды в смежных областях, например, в области охраны. изучения, введения в историю искусства русской церковной фрески (В.Д.Сарабянов, А.К.Крылов и многие другие).

К счастью, в последние годы в сотрудничестве Церкви, науки и культуры России Наметились явные сдвиги, приобретающие организационные формы. С 2013 года проводятся под эгидой Министерства культуры РФ и Института археологии РАН ежегодные научно- практические конференции под общим грифом «Археология и общество», в которых соучредителем выступает РПЦ в лице одного из древних монастырей (2013 год — Ново-Иерусалимский монастырь. 2014 год — Духовная академия и Троице-Сергиева лавра; на 2016 год запланирована специальная конференция по святым местам России в Соловецком монастыре), а также многочисленные частные. большие и малые, научные конференции с участием Церкви. Обеспокоенность состоянием археологического, архитектурного и художественного наследия Церкви нашла конструктивное выражение в подготовке специального методического пособия по сохранению памятников церковной архитектуры и искусства. в основе которого — тексты известных современных ученых126.

Leonid A. Belyaev, Institute of Archaeology of the Russian Academy of Sciences

Recent Works in the Field of Christian and Church Archaeology:

Late 20th - Early 21st century

The paper presents the review of recent discoveries and approaches for the last 20 years in the field of Christian and Church Archaeology in Russia. Europe and Near East.

The review is compiled as an introduction for the third publication of the monograph (first published in 1998): Leonid A. Belyaev. Christian Antiquities. Introduction to the Comparative Study. The review aims to serve as a continuation of the book. It demonstrates how the methods changing with the advent of electronic resources influence the conclusions — the final result of the research.

Particular attention is paid to the discoveries in the Mediterranean region, first of all in Syria. Palestine and Italy.

Примечания

1 Беляев Л.А. христианские древности. М.: открытое общество, 1998 (3000 экз.); второе издание – в издательстве «Алетейя» (серия«византийская библиотека»), 2001 г. (указано 1300 экз.).

2 См. хотя бы: Беляев Л.А. «индекс христианско- го искусства» и новгородские каменные иконки // рА. 2004, No 1. с.55–63.

3 В обзоре выводы книги не повторяю даже вкратце, предполагая, что читатель знаком и с «христианскими древностями», и со второй, «христианской», частью пособия по археологии межбиблейского периода, написанного мною совместно с Н.Я.Мерпертом: Беляев Л.А., Мерперт Н.Я. от библейских древностей к христианским. очерки археологии эпохи формирования иудаизма и христианства. М., 2007 (серия «Bibliotheca Ignatiana»).

4 Название не целиком отражает содержание в энциклопедии сделана попытка аккумулировать обширный материал не только из области церковных дисциплин, но также библеистики, филологии, лингвистики, исторических наук всех профилей, отчасти – географии и политики.

5 [Беляев Л.А., ред.] Archeologia abrahamica. исследования в области археологии и художествен- ной традиции иудаизма, христианства и ислама. М., 2009. в период подготовки сборника в Музее библейских стран (Иерусалим) была организована, как будто по заказу, выставка с характерным названием «три лица монотеизма» (Three Faces of Montheism. [J.H. Westenholz, ed.]. Jerusalem, 2007), в буквальном переводе с иврита звучащем совсем замечательно: «Три лика Единого». Недавно открылась II выставка по авраамнческнм древностям соседнего Египта в Берлине («EIN GOTT - Abrahams Erben am Nil. Juden, Christen und Muslime in Agypten von der Antike bis zum Mittelalter» - Bode Museum, 2015).

6 Краутхаймер P. Три христианские столицы: топография и политика. СПб.-M., 2000 [послесловие: Л.А.Беляев, перевод: Л.А.Беляев, А. М. Беляев al: Оустерхаут Р. Византийские строители. Кпев-М., 2005 [перевод, предисловие, комментарии: Л.А.Беляев, Г.Ю.Ивакин].

7 Бельтинг X. Образ и культ. История образа до эпохи искусства.: М, 2002. [Перевод: К.Ппгановпч], Грабар А. Император в византийском искусстве. М., 2000 [Перевод: Ю.Л.Грейдинг, предисловие: Э.С.Смирнова]; Де- мус О. Мозаики византийских храмов. Принципы монументального искусства Византии. М, 2001 [Перевод: Э.С.Смирнова] и другие.

8 Примеры: Чаковская Л. С. «Всевоплощенная память о Храме: художественный мир синагог Святой земли III—VI вв. н.э. М., 2011; Урбанович Г., пр от. Становление и развитие североафриканской христианской архитектуры. Смоленск, 2013.

9 В стадии редактирования находится сборник авторских исследований и публикации отчетов: «Гроб Господень в христианском искусстве и архитектуре». Переводы и статьи разных авторов. Ред.-составители Л.А.Беляев, А.Л.Баталов.

10 Zombori 1., Csefalvay Р., Бе Angelis М.А. A Thousand Years of Christianity in Hungary. Budapest, 2001; [KissZ.B., ed.] Hungarian archaeology at the turn opf the Millenium. Budapest, 2003.

11 Buko A- Archeologia Polski wczesnosredniowiec- znej. Odkrycia — hipotezy — interpretacje. Warszawa, 2005; английский перевод издан «у Бриля»: Buko A. The Archaeology of Early Medieval Poland: Discoveries, Hypotheses, Interpretations. Leiden, 2008. См. также мой реферат в: РА, 2007, №2.0.163-169.

12 По христианству в Испании до исламского завоевания Германский археологический институт выпустил обзорный том: Arbeiter A., Noack-Hal- еу S. Hispania antique. Christliche Denkmaler des fruhen Mittelalters vom 8. bis ins 11. Jah- rhundert. Madrid—Mainz, 1999; чрезвычайно полезная работа по сбору и статистическому анализу раннехристианских и раннесредневековых надгробий: Handley М.А. Death, Society and Culture: Inscriptions and Epitaphs in Gaul and Spain, AD 300-750. Oxford, 2003. (BAR International Series 1135).

13 В момент выхода этой книги «Православная энциклопедия», вероятно, уже подойдет к 40-му тому, но впереди останется не менее трети пути. По завершении энциклопедии автор планирует собрать, отредактировать и издать отдельно свои статьи II разделы — это будет полноценная новая версия старой книги. Но до нее, конечно, далеко.

14 Благодарю Яну Чехановец (Иерусалим) за помощь в сборе самой современной информации об открытиях в Израиль, а также за труд предварительного знакомства с текстом и за ряд ценных замечаний.

15 Например, в 2004—2015 гг. исследована сложная II длинная монументальная лестница, перекрытая арками II ведущая на вершину крепости.

16 Netzer Е. el al. Preliminary Report on Herod’s Mausoleum and Theatre with a Royal Box at Hero- dium //JRA23, 2010. P.84—108; Kalman Y. et al. New Findings at Herodium by the Ehud Netzer’s Expedition // In: D.Amit et al. (eds.), New Studies in the Archaeology of Jerusalem and its Region, 6. Jerusalem, 2012. P.181—193 (Hebrew). На русском языке репортаж: Мюллер Т., Проклятие Святой земли: Ирод // National Geographic (Россия). № 1,

С.74—97. Исключительно успешной стала выставка 2013 года, посвященная памяти трагически погибшего H.Петцера в Музее Израиля (Иерусалим), см.: Herod the Great. The King’s Final Journey. [Rozenberg S,, Mevorah D., eds.]. Jerusalem, 2013.

17 См. историю событий и библиографию: Заметки о фальсификатах в археологии // Фальсификация исторических источников и. конструирование этнократических мифов. М, 2011. С.51—66.

18 Киббуц Цуба, на территории которого находится пещера Суба (араб.).

19 Gibson S. The Cave of John the Baptist. The Stunning Archaeological Discovery That Has Redefined Christian History. N.-Y., 2004.

20 До появления Тиверии Магдал был единственным городом западного побережья на древнем торговом пути из Египта в Сирию, на перекрестке путей из Назарета, Вифсаиды и Капернаума.

21 Dina Avshalom-Gorni, Израильское управлений древностей, 2006—2009 г. Найдена при строительстве отеля на землях, принадлежащих католической организации «Легионы Христа».

22 Aviam М. The Decorated Stone from the Synagogue at Migdal. A Holistic Interpretation and a Glimpse into the Life of Galilean Jews at the Time of Jesus // Novum Testamentum. Vol.55. Leiden: Brill, 2013. F.205-220.

23 Aviam M. Jews, Pagans and Christians in the Galilee. Rochester, NY, 2004; Leibner U. Settlement and History in Hellenistic, Roman and Byzantine Galilee: An Archaeological Survey of Eastern Galilee. Tubingen, 2009; Meyers E.M. (ed.) Galilee through the Centuries: Confluence of Cultures. Winona Lake, 1999; Zangenberg J., Attridge H. and Martin D. (eds.) Religion, Ethnicity, and Identity in Ancient Galilee: A Region in Transition. Tubingen, 2007; Aviam M. Recent Excavations and Surveys of Churches and Monasteries in Western Galilee // In: Bottini C., Di Segni L., Chrupcala D. (eds.), One Land — Many Cultures. Archaeological Studies in Honour of S.Loffreda OFM. Jerusalem. 2003. P.41-59.

24 Hartal M. Tiberias, Galei Kinneret. HA-ESI 120, 2008 (electronic edition: http://www.hadashot-esi. org.il/report_detail_eng. asp?id=773&mag_id= 114; Atrash W. Tiberias, the Roman Theater. Preliminary Report. HA-ESI 122 (electronic edition: http://www.hadashot-esi.org.il/report_detail_eng. asp?id=1381&mag_id=117 ) и другие.

25 Nagy R.M., Meyers E.M et al. (eds.) Sepphoris in Galilee: Crosscurrents of Culture. Raleigh, 1996. Talgam R., Weiss Z. The Mosaics in the House of Dionysos at Sepphoris: Excavated by E.M.Meyers, E.Netzer and C.L.Meyers (Qedem 44). Jerusalem, 2004; Weiss Z. The Sepphoris Synagogue: Deci- phering an Ancient Message. In Its Archaeological and Socio-Historical Contexts. Jerusalem, 2005; From Roman temple to Byzantine church: a pre- liminary report on Sepphoris in transition // JRA 23, 2010. P.196–217.

26 Раскопки ведет иерусалимский университет (экспедиция Узи Ливнера, см.: Leibner U. Excavations at Khirbet Wadi Hammam (Lower Gali- lee): The Synagogue and the Settlement // JRA 23, 2010. P.220–238.). в хуккуке работает универси- тет северной каролины и чэппел хилл совмест- но с Управлением древностей израиля (Джоди Магнесс, Давид Амит).

27 Ежегодные отчеты (с 2000 г.) отчасти доступны через интернет: http://hippos.haifa.ac.il/report. htm; http://hippos.archaeology.csp.edu/. см. попу- лярное изложение: Segal A., Eisenberg M., The spade hits Sussita // BAR. 2006, n.3. P.40–51; Бе- ляев Л.А. иппос // ПЭ. т.26. М., 2011 с.224–229.

28 Kinneret Regional Project. см.: http://kinneret-ex- cavations.org/

29 Проект объединил ученых университетов Швей- царии (Берн), Финляндии (Хельсинки, при уча- стии института Ближнего востока (FIME), Нидерландов (Лейден), сША (спартанбург ), Эстонии (тарту, с 2006 г.) и Румынии (Бухарест, с 2010; при поддержке румынского института культуры).

30 Tel Kinrot / Tell el-‘Oreimeh идентифицирова- ли с библейским Kinneret густав Далман (1921) и У.-Фолбрайт (1923). Это единственное круп- ное укрепление на западном берегу, существу- ющее с начала бронзового века в ключевой точке единственного узкого пути (Via Maris) между Сирией и Египтом; выбор обусловили круглогодично действующие теплые источники и соседство с плодородной равниной Ginnosar с остатками той эпохи. город известен по «списку крепостей» (Нав. 19:35); списку палестинских городов Тутмоса III (1490–1436 до н.э.) в Карнаке и папирусу XVIII династии Petersburg 1116A (Münger, 2012).

Tel Kinrot – типичный крупный отелль – в 11 км к северу от совр. Тверии, со слоями от энеолита (V–II тыс. до н.э.), где ранние слои перекрыты городскими кварталами раннего железного века I (XI и X вв. до н.э.). в 2008 г. «Проект Кинерет» прекратил его раскопки и работает над пу- бликацией: Münger S., Zangenberg J., Pakkala J. Kinneret – an Urban Center at the Crossroads: Excavations on Iron IB Tel Kinrot at the Lake of Galilee // Near Eastern Archaeology, 74(2), 2011. р.68–90: http://www.jstor.org/stable/10.5615/near- eastarch. 74.2.0068; Münger S., Chinneret (I. Ar- chaeology; II. Hebrew Bible) //[Allison D.C., Klauck H.-J., eds.] Encyclopedia of the Bible and its Re- ception. V, 2012. P.130–131.

31 Tepper Y., Di Segni L. A Christian Prayer Hall of the Third Century CE at Kefar ʻOthnay (Legio): Excavations at the Megiddo Prison 2005. Jerusalem, 2006 (Israel. Rashut ha-ʻatiḳot – 2006); Tzaf- eris V. Oldest Church Found? Inscribed “To God Jesus Christ” Early Christian Prayer Hall Found in Megiddo Prison // Biblical Archaeology Review Magazine http://www.bib-arch.org/online-exclu- sives/oldest-church-02.asp

32 Работы под рук. р.Авнер: Avner R. The Recov- ery of the Kathisma Church and its Influence on Octagonal Buildings // In: Bottini C., Di Segni L., Chrupcala D. (eds.). One Land – Many Cultures. Archaeological Studies in Honour of S.Loffreda OFM. Jerusalem, 2003. P.173–186; The Kathisma: a Christian and Muslim Pilgrimage Site //ARAM 18–19, 2007. P.541–557. см. также: Lavas G.P. The Kathisma of the Holy Virgin: A Major New Srine // ΔΕΛΤΙΟΝ. European Center of Byzantine and Post-Byzantine Monuments (EKBMM) News- letter. Thessaloniki, 2001. n.2. P.60–101.

33 Maier A. The Excavations in Mamilla, Jerusalem, Phase I (1989) // In: Geva H. (ed.), Ancient Jerusalem Revealed. Jerusalem, 2000. P.299–305; Reich R., Shukron E. The Western Extramural Quarter of Byzantine Jerusalem //In: Stone M.E., Ervine R.R. (eds.). Armenians in Jerusalem and the Holy Land. Jerusalem, 2002. P.193–201.

34 Монастырский квартал Мусрара севернее старо- го города, с церквями с надписями по-гречески и по-армянски («раскопки 1 шоссе»), известный с конца XIX в. благодаря знаменитой мозаике «Птицы» с армянской надписью. см.: Amit D., Wolff S. An Armenian Monastery in the Morasha Neighborhood // In: Geva H. (ed.), Ancient Jerusa- lem Revealed. Jerusalem, 2000. P.293–298.

35 Gutfeld O. Jewish Quarter Excavations in the Old City of Jerusalem, conducted by Nahman Avigad, 1969–1982. Vol.V: The Cardo (Area X) and the Nea Church (Areas D and T), Final Report. Jerusalem, 2012.

36 работы под рук. Д.Бен Ами и Я.Чехановец: Ben Ami D., Tchekhanovets Y. The ‘Givati Park- ing Lot’: Roman Period Discoveries and Finds // In: Meiron E. (ed.), City of David Studies of Ancient Jerusalem, 5. Jerusalem, 2010. P.25–37; Ben-Ami D., Tchekhanovets Y., Bijovsky G. New Archaeo- logical and Numismatic Evidence for the Persian Destruction of Jerusalem in 614 CE // IEJ 60/2, 2010. P.204–221; Ben Ami D., Tchekhanovets Y. The Lower City of Jerusalem on the Eve of its De- struction, 70 C.E.: A View from Hanyon Givati // BASOR 364, 2011. P.61–85.

37 Reich R. The Ancient burial ground in Mamilla neighborhood, Jerusalem // In: Geva H. (ed.), An- cient Jerusalem Revealed. Jeusalem, 2000. P.111– 118.

38 К сожалению, эти мозаики подчас погибают, уничтожаемые религиозными «иконоборцами», сохраняясь только в публикациях. см.: Ein Mor D. Church at Khurbet Deiry (Nes Harim) and its Surroundings // In: Amit D., Stiebel G., Peleg-Barkat O. (eds.), New Studies in the Ar- chaeology of Jerusalem and its Region, 3. Jerusalem, 2009. P.140 Ein Mor D. Church at Khur- bet Deiry (Nes Harim) and its Surroundings 149 (Hebrew); Ganor A. et al. Excavations at Hor- vat Midras in the Judean Shephelah 2010–2011: Preliminary Report // In: Amit D., Stiebel G., Peleg-Barkat O. (eds.), New Studies in the Ar- chaeology of Jerusalem and its Region, 5. Jerusalem, 2011. P.200–214 (Hebrew); Gass E. The Monastery of Samson up the Rock of the Etham in the Byzantine Period // ZDPV 121 (2), 2005. P.168–184; Taxel I. Rural Monasticism at the Foothills of Southern Samaria and Judaea in the Byzantine Period: Asceticism, Agriculture and Pilgrimage // BAIAS 26. 2008. P.57–73; Khirbet es-Suyyagh: A Byzantine Monastery in the Ju- dean Shephelah. Salvage Excavation Reports – название серии 6. Tel Aviv, 2009.

39 Hirschfeld Y. List of the Byzantine Monasteries in the Judean Desert // In: Bottini G.C., Di Segni L., Alliata E. (eds.). Christian Archaeology in the Holy Land. New Discoveries. Jerusalem, 1990. P.1–89; The Judean Desert Monasteries in the Byzantine Period. New Haven and London, 1992; Partich J. Archaeological Survey in Judea and Samaria. Map of Deir Mar Saba (109/7). Jerusalem, 1994; Sabas, Leader of Palestinian Monasticism. Washington, 1995; Patrich J. (ed.). The Sabaite Heritage in the Orthodox Church from the Fifth Century to the Present. Leuven, 2001; Patrich J., Arubas B. and Agur B. Monastic Cells in the Desert of Gerasimus near the Jordan // In: Manns F., Alliata E. (eds.). Early Christianity in Context: Monuments and Documents. Jerusalem, 1993. P.277–296.

40 Кладбища в районе библейского Зоара, единственного реально известного города, входившего, наряду с Содомом и Гоморрой, в «Пятиградие» книги Бытия. Уже в ранний византийский период город имел своего епископа; здесь глубоко почитали «пещеру, где Лот скрывался с дочерьми», вокруг сформировался монастырский комплекс. Погребения некрополя датируются IV–VII вв. см. предварительную информацию: Konstantinos Politis. Death at the Dead Sea // BAR. 2012, n. 2.

41 Исследования некрополя ведутся на территории Иордании, где, в отличие от Израиля, нет строгих запретов на раскопки кладбищ, так что можно ожидать успешного развития работ.

42 Cotton H., Di Segni L., Eck W. et al. Corpus Inscriptionum Iudaeae/Palaestinae. A multi-lingual corpus of the inscriptions from Alexander to Muhammad. Cologne (Germany), Jerusalem, Tel Aviv. 2010. Проект осуществляют университеты Иерусалима и Кельна. второй выпуск первого тома, посвященного Иерусалиму (Vol.1/2. Jerusalem, Part 2: 705–1120. Berlin, 2012), содержит все известные христианские надписи на разных языках; часть печатается впервые, часть – в новых прочтениях. во второй том (Vol.2. Caesarea and the Middle Coast: 1121–2160. Berlin, 2011) собраны надписи кесари (их львиная доля, в том числе самая многочисленная коллекция латинских надписей) и части побережья от Тель-Авива до Хайфы, включая надписи и на других языках (греческом, иврите, арамейском, самарийском, сирийском и персидском). ожидаются новые тома.

43 Причиной вскрытия стало желание Ватикана открыть доступ к мощам апостола после празднования миллениума.

44 Базилика стоит на месте двух церквей IV в., одна из которых сгорела в 1823 г., а погребение под престолом было засыпано землей. Под полом в засыпке найден фрагмент мрамора с латинской надписью «Павел апостол мученик» (дата неясна). в верхней части саркофага изначально были отверстия, позже замазанные раствором, которые обеспечивали контакт с мощами. среди находок внутри, кроме костяка (его радиоуглеродная дата соотнесена с I–II вв. н.э.), крупинки ладана, пурпурное полотно с золотыми блестками, льняная ткань голубого цвета. Никаких данных исследования пока не опубликовано.

45 Роспись представил общественности 22.06.2010 г. архиепископ Джанфранко равази, президент Папского совета по культуре и Папской комиссии священной археологии; раскопки и реставрация длились два года, в 2009 г. было заявлено о расчистке изображения святого апостола Павла на круглом мед- ном щите в роскошном, богато украшенном кубикуле – захоронении родовитой римлянки конца IV в. если считать, что предложенная дата (рубеж IV–V вв.) верна, как и атрибуция святого, то это древнейшая икона святого Пав- ла. На потолке кубикулума обнаружены и дру- гие образы святых апостолов – Петра, Андрея и Иоанна (две последние иконы – также древнейшие в их иконографии), находящих аналогии в памятниках равенны и древнейших иконах. открытия были сделаны благодаря применению лазера. среди них – изображение знатной, роскошно одетой женщины с дочерью на молитве между двумя святыми; сцены как из ветхого, так и из Нового Завета, обведенные рамками (признак статуса). Это один из самых богато декорированных римских кубикулов того периода, когда они начинали утрачивать погребальную функцию и становились местами поклонения священным останкам. христианские катакомбы святой Фёклы открыты в 1870 г.

46 Blanchard Ph. A mass grave from the catacomb of Saints Peter and Marcellinus in Rome, second-third century AD // Antiquity. Junе, 2011. скелеты уложены в нескольких помещениях, не особенно аккуратно с периодической сменой ориентации тел. Подробнейшие исследования археологов (Ecole Francaise de Rome, Maison des Sciences de l’Homme d’Aquitaine (Bordo) при участии французского института охранной археологии (INRAP) и многих европейских лабораторий (Утрехтская в Нидерландах, Эко- ле Нормаль в Пизе, медицинского факультета в Марселе и др.) показали, что погребенные – в основном молодые люди (процент детей и женщин очень мал), не убитые, но умершие примерно в одно время. тела спеленуты бинтами, промазанными раствором – это позволяет с известной осторожностью допускать, что по- гребенные были христианами. Находок мало, но дату они поддерживают.

47 Finney P.-R. The Invisible God. The Earliest Christians on Art. NY-Oxford, 1994 (изданная в период подготовки «христианских древностей» к печати книга осталась мне тогда неизвестной).

48 Boin D. Coming Out Christian in the Roman World: How the Followers of Jesus Made a Place in Caesar’s Empire. London, 2015. Бойн демонстрирует постепенный, мирный и, с точки зре- ния отношений с окружающим обществом, комфортный (несмотря на периодические пре- следования) процесс развития христианства в недрах империи. Последователи новой религии к началу IV в. стали столь многочисленной и процветающей стратой, что христианизация Рима после церковного мира была не только неизбежным, но и вполне эволюционным процессом.

49 Бойн приводит в пример керамический кубок из катакомб на Виа Аппиа, украшенный снаружи медальоном со знаком Христа, а внутри – изображениями апостолов Петра и Павла, из музея Метрополитен (инв. No 52.25.1).

50 Археология демонстрирует приятие иудеей, еще до эпохи второго храма, эллинизованного фигуративного искусства, что не позволяет привлечь в качестве объяснения вторую заповедь (втор., 5:8), а также исключает представление о культурной среде ранних христиан как чрезмерно строгой. христиане не наследовали неприятия изобразительного языка от иудеев просто по- тому, что в момент зарождения новой религии «иконоклазм» им отнюдь не был свойствен. так- же не все христиане были бедняками.

51 Yasin A.-M. Saints and Churches Spaces in the Late Antique Mediterranean. Architecture, Cult and Community. Cambridge, 2009.

52 Wood Ch.S. Forgery. Replica. Fiction. Temporalities of German Renaissance Art. Chicago-London, 2008.

53 Классическое выражение этого подхода – в раннем труде А.Н.Грабара и практически у всех ученых, работавших во второй половине XX века (Р.Краутхаймер и др.).

54 Kaldellis A. The Christian Parthenon. Classicism and Pilgrimage in Byzantine Athens. Cambridge, 2009.

55 См.: Acta Congressus internationalis XIV archaeologiae christianae. Città del Vaticano-Wien, 2006.

56 Хрушкова Л.Г. XV международный конгресс по христианской археологии // вв. 2011. т.70(95). с.314–316.

57 Напр.: [Spieser J.-M., Wirth J. éd.] Villes et villages. Tombes et églises. La Suisse de l’Antiquité tar- dive et du haut Moyen Âge. Actes du colloque de Fribourg 27–29 septembre 2001 (= Zeitschrift für Schweizerische Archäologie und Kunstgeschichte 59, 2002, fasc.3), см. также его сборник статей: Jean-Michel Spieser. Urban and Religious Spaces in Late Antiquity and Early Byzantium. 2001 (Variorum Collected Studies Series, 706); и много- численные семинары по византинистике института Дамбартон окс.

58 Вот некоторые: Ristow S. Christliche Archäologie – gestern und heute // Bilder von der Vergangenheit. Zur Geschichte der archäologischen Fächer. Schriften des Lehrund Forschungszen- trums für die Antiken Kulturen des Mittelmeerraumes, 2. Wiesbaden, 2005. S.215–245; Peschlow U. Christliche Archäologie – Byzan- tinische Archäologie und Kunstgeschichte // [Beyer J.M., Hg.] Archäologie. Von der Schatzsuche zur Wissenschaft. Mainz, 2010. S.192–203; Warland R. Christliche Archäologie. Die Entdeckung der “späten” Antike und Anfänge einer materiellen Kulturgeschichte von Byzanz // Freiburger Universitätsblätter 192, 2011. S.111–122. и осо- бенно две работы Райнера Соррие (Sörries R. Christliche Archäologie compact. Eintopogra- phischer Überblick: Europa – Asien – Afrika. Wiesbaden, 2011; Sörries, R. Spätantike und früh- christliche Kunst. Eine Einführung ins Studium der christlichen Archäologie. Köln, 2013).

59 См.: Cradle of Christianity: Jewish and Christian Treasures from the Holy Land. Jerusalem, 2000; Boas A.J. Crusader Archaeology. The Material Culture of the Latin East. London-NY, 1999; Idem, Jerusalem in the Time of the Crusades. 2001; Idem, Archaeology of Military Orders. A Survey of the Urban Centers, Rural Settlements and Castles of the Military Orders in the Latin East (c.1120–1291). London-NY, 2008; христианская иконография востока и Запада в памятниках материальной культуры Древней Руси и Византии. Памяти Татьяны Чуковой. сПб, 2006.

60 Беляев Л.А. Византия: византийская археоло- гия // ПЭ. т.VIII. М., 2004. с.232–252.

61 Им, в частности, уделено значительное место в многочисленных сборниках под редакцией А.М.Лидова: христианские реликвии в Московском кремле (каталог выставки). М., 2000; восточнохристианские реликвии. М., 2003; реликвии в Византии и Древней руси. Письменные источники. М., 2006; Новые Иерусалимы. Иератопия и иконография сакральных пространств. М., 2009; Пространственные иконы. текстуальное и перформативное. М., 2009; Иератопия. Сравнительные исследования сакральных пространств. М., 2009; иконостас. Происхождение – развитие – символика. М., 2000 и др.

62 Двухтомник под редакцией г.М.Бонгарда- Левина и Ю.Н.Литвиненко «скифский роман» / Под общей редакцией г.М.Бонгард-Левина и Ю.Н.Литвиненко. М., 1997; Парфянский вы- стрел / Под общей редакцией г.М.Бонгард- Левина и Ю.Н.Литвиненко. М., 2001. книга о «караванных городах»: Ростовцев М.И. Караванные города. / Под редакцией к.А.Аветисян. сПб, 2010.

63 [O’Brien R., ed.] Gertrude Bell: The Arabian Dia- ries, 1913–1914. Syracuse, 2000; [Ousterhout R.G., ed.] Ramsay W.M., Bell G.L. The Thousand and One Churches. University of Pennsylvania, 2008; Meyer K.E., Shareen B.B. Kingmakers: the Invention of the Modern Middle East. 2008.

64 Белецкий Д.В., Виноградов А.Ю. Нижний Архыз и Сенты: древнейшие храмы России. Проблемы христианского искусства Алании и Северо-Западного Кавказа. М., 2011; Агумаа А.С., Белецкий Д.В., Виноградов А.Ю., Ендольцева Е.Ю. Искусство Абхазского царства VIII–XI веков. христианские памятники Анакопийской крепости. сПб, 2011.

65 Армарчук Е.А., Мимоход Р.А., Седов Вл.В. Христианский храм у пос. веселое: предварительная публикация результатов раскопок 2010 г. // РА. 2012. No3. с.78–90.

66 Хрушкова Л.Г. раннехристианские памятники восточного Причерноморья IV–VII вв. М., 2002.

67 Казарян А.Ю. церковная архитектура стран Закавказья VII века: Формирование и развитие традиции. 4 т. М.: Locus Standi, 2012–2013. (рец. // РА. No 2. 2014. с.177–179); см. также: Он же. Архитектура стран Закавказья VII в.: формирование и развитие традиции. Автореферат дисс.... докт. искусствоведения. М., 2007; он же. кафедральный собор сурб Эчмиадзин и восточнохристианское зодчество IV–VII веков. М., 2007.

68 Беляев Л.А., Григорян С.Б., рецензия на: Robert Ousterhout, A Byzantine settlement in Cappadocia (Dumbarton Oaks Studies, XLII). Washington D.C. 2005 // рА. 2011. No 3. с.167–171.

69 Седов Вл.В. килисе Джами: столичная архитектура Византии. М., 2008; Артамонов Ю.А., Гиппиус А.А., Зайцев И.В. из древнерусской эпиграфики константинопольской Софии // Ruthenica. Киев, 2009. т.VIII. с.227–243; Артамонов Ю.А., Гиппиус А.А. Древнерусские надписи Софии константинопольской. славянский альманах: 2011. М., 2012. с.41–52; Они же русские паломники «у святых страстей» (из эпиграфики Св. Софии в Константинополе-Стамбуле) // Восточная Европа в древности и средневековье: чтения памяти В.Т.Пашуто. М., 2010. с.14–21; Они же. Древнерусские надписи-граффити Константинопольской Софии (предварительные результаты исследования) // труды историко-филологического отделения рАН. М., 2012.

70 Седов Вл.В. Ранневизантийский храм в Апамее Киботос (Динаре): предварительное сообщение о работах 2009–2010 гг. // РА, 2011. No 3. с.98– 107.

71 Беляев Л.А. Византийский Иерихон. Археологические открытия на участке Музейно-паркового комплекса. М.: «известия», 2010; он же. работы на «русском участке», открывшие византийские слои Иерихона: Проект «византийский Иерихон»: от раскопок до музея за 9 месяцев // Музей. No 6, 2011; он же. Проект «Византийский Иерихон»: Работы 2010 года и перспективы исследований // рА. 2011. No 3. с.71–85; он же. Археологические работы 2010 года в Иерихоне: предварительное сообщение // ВВ. М., 2011. т.70 (95). с.165–173.

72 Среди последних удачных проектов заповедника «Херсонес Таврический» – выставка 2011 года, в которой значительное место заняла именно византийская церковная археология. см.: [яша- ева т., автор концепции и руководитель проекта] Наследие Византийского Херсонеса. Севастополь-Одесса, 2011 (тексты даны также на украинском и английском языке).

73 NOVAE. Studies and materials. [Ed. A.B. Biernacki]. Poznan, 1995; Late Roman and Early Byzantine cities on the Lower Danube from the 4th to the 6th Centuries A.D. Poznan, 1997 и др.

74 Мир кондакова: Публикации. статьи. каталог выставки. М., 2004; кызласова и.Л. очерки истории изучения византийского и древне- русского искусства (по материалам архивов). М., 1999; она же. история отечественной науки об искусстве византии и Древней руси. 1920– 1930. М., 2000.

75 Залесская В.Н. Памятники византийского прикладного искусства IV–VII веков в собрании ГЭ. сПб., 2006.

76 Работы И.А.Стерлиговой особенно «археологичны» и скрупулезны по подходу, см.: [Стерлигова и.А. отв. ред.] византийские древности. Произведения искусства IV–XV веков в собрании Музеев Московского кремля. Каталог. Москва 2013; она же. Драгоценный убор древнерусских икон XI–XIV веков. Происхождение, символика, художественный образ. М., 2000 и многочисленные статьи.

77 Лечицкая О.В. Коптские ткани гМии им. А.С.Пушкина. каталог коллекции. М., 2010.

78 Бегло описать, как развивалась археология религии в России в прошедшие 15–20 лет здесь нужно уже потому, что само это развитие в какой-то степени обеспечил выход «христианских древностей».

79 Одно из первых таких исследований: Мусин А.Е. Христианизация Новгородской земли в IX–XIV вв.: Погребальный обряд и христианские древности. сПб., 2002; Он же. христианская община средневекового города северной руси IX–XV вв. по историко-археологическим материалам Нов- города и Пскова. Автореферат дисс.... докт. ист. наук. сПб., 2002; Он же. христианские древно- сти средневековой руси IX–XIII вв. (по матери- алам погребальных памятников на территории Новгородской земли). сПб., 2002.

80 Колпакова Ю.В. христианские древности населения Пскова и Псковской земли конца X–XVIII в. (предметы личного благочестия): автореф. дис. ... канд. ист. наук. М., 2007; Она же. к изучению топографии находок предметов личного благочестия в древней части среднего города Пскова // Археология и история Пскова и Псковской земли... Псков, 2009. с.108–124; Мусин А.Е. церковь и горожане средневекового Пскова. истори- ко-археологическое исследование. сПб., 2010.

81 Мусин А.Е., Торопова Е.В., Торопов С.Е. христианские древности старой руссы (вопросы топографии и археологического контекста) // Новгород и Новгородская земля: история и археология: материалы науч. конф. Новгород, 22–24 января 2002 г. вып.16. Великий Новгород, 2003. с.174–187.

82 церковно-археологических сюжетов традицион- но много в ежегодном сборнике «тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху сред- невековья» (в 2015 г. вышел 8-й выпуск).

83 см., напр.: Мусин А.Е. социальные аспекты истории древнерусской церкви по данным нов- городских берестяных грамот // Берестяные гра- моты: 50 лет открытия и изучения. М., 2003. с.102–124; Он же. Усадьба «и» Неревского рас- копа. опыт комплексной характеристики хри- стианских древностей // Новгородские архе- ологические чтения – 2. [к 100-летию со дня рожд. А.в.Арциховского]. вел. Новгород, 2004. с.137–151; Мусин А.Е., Петров М.И. комплекс христианских древностей с раскопа Посоль- ский-2006 в великом Новгороде и вопросы хро- нологии византийских изделий из стеатита // вестник Новгородского гос. ун-та им. яросла- ва Мудрого. сер. гуманитарные науки. 38. ве- ликий Новгород, 2006. с.10–13; Степанов А.М., Мусин А.Е. Ложка или лжица? Находка 2005 года на троицком раскопе в контексте евро- пейской и византийской традиции // Новгород и Новгородская земля. история и археология. 21. вел. Новгород, 2007. с.107–124; Они же. Находка иконки свв. Бориса и Глеба на Борисоглебском раскопе в Новгороде в контексте иконографии святых братьев на руси // хорошие дни. Памяти Александра Степановича Хорошева. сост. А.е.Мусин. М., 2009. с.350–364; Шполянская Д.В., Мусин А.Е. костяная икон- ка с образом великомученика Феодора Тирона-змееборца из находок на Троицком XII раскопе в великом Новгороде: вопросы датировки и атрибуции // там же. с.589–599 и мн. др.

84 Современные «счастливчики», дилеры и поисковики, «собирают» и публикуют так много церковного металла, что приходится пояснять, идет ли речь о материалах легальных научных исследований или об общей массе находящихся в обороте вещей.

85 Макаров Н.А. язычество и христианство // Археология северорусской деревни X–XIII веков. в 3-х т. М., 2009. т.3. с.106–115.

86 Г.И.Ивакин, о.М.Иоаннисян и их коллеги особо выделю диссертацию Д.Д.Елшина (комплекс монументальных сооружений конца X века на старокиевской горе: археологический, историко-архитектурный и градостроительный аспекты. Автореферат дисс.... канд. ист. наук. сПб., 2008).

87 О.М.Иоаннисян и его группа упорно собирают и анализируют информацию о домонгольской и отчасти более поздней архитектуре, а также публикуют (уже около десятилетия) сборники семинара, работающего при государственном Эрмитаже. Первый вышел десять лет назад: Архитектурно-археологический семинар. из истории строительной керамики средневековой восточной Европы. сПб., 2003; за ним последовали сборники памяти Г.М.Штендера (изучение и реставрация памятников древнерусской архитектуры и монументального искусства. сПб, 2007. труды гЭ. вып.34) и М.К.Каргера (Архитектура и археология Древней руси. сПб., 2009. труды гЭ. вып. 46).

88 Работу семинара под руководством Вал.А.Булкина при сПбгУ хорошо представляют два сборника, вышедшие к его юбилеям: Seminarium Bulkinianum. сПб., 1999 и Seminarium Bulkinianum II. сПб., 2007.

89 История русского искусства в 22 т. отв. ред. А.и.комеч. т.I.Искусство Киевской Руси: IX – первая четверть XII века. М., 2007.

90 Архипова Е.И. резной камень в архитектуре древнего Киева. Киев, 2005.

91 Беляев Л.А. Борисоглебский храм: новые исследования (1999–2004 гг.) // Великое княжество рязанское. М.-рязань, 2005. с.105–153.

92 Работы Н.А.Макарова, Вл.В.Седова в 2010–2011 гг.

93 А.В.Ягановым и Е.И.Рузаевой заново изучены кладки спасского собора и Входоиерусалимской церкви 1210-х гг., пересмотрено их соотношение. см.: Яганов А.В., Рузаева Е.И. к вопросу об истории спасского собора Спасо-Преображенского монастыря в Ярославле // Археология: история и перспективы: вторая межрегиональная конференция. Ярославль, 2006. с.363–391.

94 Раскрытая археологией строительная история соборов XVI–XVII вв., их топография и архитектурная последовательность оказались совсем не такими, как предполагалось. см.: Яганов А.В., Рузаева Е.И. Успенский собор в Ярославле. история и археология. результаты архитектурно-археологического изучения в 2004–2006 годах // Археология: история и перспективы. третья межрегиональная конференция. Ярославль, 2007. с.226–246; Энговатова А.В., Яганов А.В. Новые данные об Успенском соборе в Ярославле по результатам исследований 2008 г. // Археология: история и перспективы. четвертая межрегиональная конференция. сборник статей. Ярославль, 2010. с.42–57. Определилось и местоположение древнейшего Успенского собора: Яганов А.В., Энговатова А.В. Новые данные об Успенском соборе XIII–XVI вв. в рубленом городе Ярославля // РА. 2011. No 3. с.144–153; [Энговатова А.В., ред.] Археология древнего Ярославля. Загадки и открытия. М., 2012. с.48–65.

95 Гладкая М.С. Каталог белокаменной резьбы Дмитриевского собора во Владимире: центральное прясло северного фасада. Владимир, 1998, и далее последовательная публикация по всем фасадам с результирующим томом: Гладкая М.С. рельефы Дмитриевского собора во Владимире: опыт комплексного исследования. М., 2009.

96 Орлова М.А. орнамент в монументальной живописи Древней руси. конец XIII – начало XVI века. т.I–II. М., 2004.

97 Баталов А.Л. Московское каменное зодчество конца XVI в.: Проблемы художественного мышления эпохи. М., 1996; Баталов А.Л. реставрация памятников архитектуры в российской империи второй половины XIX века // Памятники архитектуры в дореволюционной России: очерки по истории реставрации памятников архитектуры. М., 2003; [Баталов А.Л., ред.], церковная археология Москвы: храмы и приходы ивановской горки и кулишек. М., 2007, и др. работы автора.

98 См. в сборниках статей: Архангельский собор. М., 2008; Московский кремль XIV столетия. Древние святыни и исторические памятники. М., 2009; Московский кремль XV столетия. т.2. Архангельский собор и колокольня «иван великий» Московского кремля. 500 лет. М., 2011. из более ранних сборников по кремлевским соборам важен: Архангельский собор Московского кремля. М., 2002, а также каталог выставки: царский храм святыни Благовещенского собора в Кремле. М., 2003. Периодически появляется интересный церковный материал в продолжающемся сборнике «Государственные музеи Московского Кремля. Материалы и исследования», но собственно археологии и архитектуры в нем очень немного.

99 Алексеев А.В. Церковные древности Звенигородской земли. Очерки церковной археологии. М.-Звенигород, 2008; он же. Звенигородский Успенский собор и его древности. Звенигород, 2011.

100 Папин И.В. тайны главного здания Вологды: археологические исследования Софийского собора // Археология Вологды. История и современность. Вологда, 2007. с.69–75; Он же. Археологические исследования в Церкви Кирилла в Кирилло-Белозерском монастыре // Кириллов. Краеведческий альманах. Вып.3. Вологда, 1998; Папин И.В., Аникина А.А. Археологические исследования в Успенском соборе // вестник Кирилло-Белозерского музея. Вып.20. Вологда, 2010, и др. публикации.

101 Буров В.А. история келейной застройки Соловецкого монастыря XV–XIX веков. Архангельск, 2011.

102 Например: Чернов С.З. сельские монастыри XIV–XVI вв. на северо-востоке Московского княжества по археологическим данным // РА. 2006. No 2. с.111–130; Он же. Некрополь Иосифово- локоламского монастыря и в свете археологических исследований 2001 г. Старый и Новый приделы // Преподобный Иосиф и его обитель. М., 2008; Чернов С.З., Гончарова Н.Н., Лебеде- ва Е.Ю. Некрополь Николо-Угрешского монастыря по данным археологических раскопок Никольского Собора в 2004 г. // Московская Русь. Проблемы археологии и истории архитектуры. к 60-летию Л.А.Беляева. М., 2008. с.152–205; Чернов С.З., Янишевский Б.Е. Некрополь Троице-Сергиева монастыря по материалам исследований 2003 г. // РА. 2008. No 2. с.150–164.

103 Беляев Л.А. Воскресенский Ново-Иерусалимский монастырь: археология и вопросы реставрации // реставрация и исследования памятников культуры. М., 2012. с.23–30 (см. статьи по отдельным темам в том же томе) в журнале «Российская археология» (2013, No 1) к печати подготовлена серия статей по работам в Ново- Иерусалимском монастыре.

104 Беляев Л.А., Кренке Н.А., Шуляев С.Г. Докрем- левская Москва: новые данные по топографии и керамике Даниловских селищ IX/X – XIV вв. // РА. 2010. No 1. с.94–103; Шуляев С.Г. горизонты XIII–XVII вв. в южной галерее Покровской церкви Данилова монастыря в Москве // Московская Русь... М., 2008; Беляев Л.А. обряд погребения церковного иерарха на рубеже XVIII–XIX вв. по материалам исследований в Московском Даниловом монастыре // Живая старина. 2009. No 4. см. ниже монографию о некрополе монастыря XVIII–XIX вв.

105 Беляев Л.А. из глубины веков // Наука в России. М., 2010. No 6 (ноябрь-декабрь). с.58–67; Беляев Л.А., Кренке Н.А. Монастырский некрополь XVI–XVII вв. Плиты из Зачатьевского монастыря // русское средневековое надгробие XIII–XVII века. Материалы к своду. Вып.1. М., «Наука», 2006. с.44–50; Беляев Л.А., Баталов А.Л., Игумения Юлиания (Каледа). Зачатия праведной Анной пресвятой Богородицы женский монастырь // ПЭ. т.XIX. М., 2008. с.715–728 (с подробной библиографией); Глазунова О.Н. комплексы керамики из жилых построек второй половины XV – начала XVI вв. Зачатьевского монастыря (г. Москва) // рА. 2008. No 2. с.128–141; Ёлкина И.И. волосники XVI – XVII вв. из погребений Зачатьевского монастыря в Москве // там же. с.142–149; она же. Храм конца XVI века в Алексеевском Зачатьевском монастыре: результаты исследований 2003–2005 годов // Московская русь... М., 2008. с.394–404; Беляев Л.А. «стародевичий монастырь»: историографическая ошибка в церковной топографии Москвы XVII–XIX вв. // хорошие дни. Памяти Александра Степановича Хорошева. М., 2009. с.155–158. Более подробный список публикаций дан во вступительной статье к электронной книге: Беляев Л.А. Древние монастыри Москвы по данным археологии. работы 1990-х гг. М., 2010.

106 Беляев Л.А. Древние монастыри Москвы по данным археологии. работы 1990-х гг. М., 2010. 3-е издание, существенно дополненное (электронная книга).

107 Московский Новодевичий монастырь. к 500-летию основания. Антология. М., 2012. [составление; предисловие: Баталов А.Л., Беляев Л.А.]

108 Баталов А.Л., Беляев Л.А. сакральное пространство средневековой Москвы. М., 2010. книга была очень тепло встречена художественной критикой, см. рецензии: Сергей Хачатуров // Артхроника. No 6/7. 2011, с.110; Владимир Чарондин. скучные мифы и интересная правда. сакральное пространство Москвы: опыт деконструкции // Независимая газета/Экслибрис. 17.02.2011; Елена Титаренко. «сорок сороков»: перезагрузка // культура. 10–16.02.2011. с.7; Ирина Мак. Следы Средневековья. О Москве с точки зрения церковной топографии // известия/Московская неделя. 11.02.2011.

109 в отдельных, но многочисленных статьях по археологии Москвы тема археологии религии занимает важное место. см., напр.: Беляев Л.А. Новое в археологии Москвы: раскопки и культурно-исторические проблемы» // вестник истории, литературы, искусствоведения. т.V. М., 2008. с.4–56; от Ивана III к Петру великому: «Московская культурная модель» в эпоху ранней глобализации (архитектурно- археологическая версия) // вестник истории, литературы, искусствоведения. т.1. М., 2005. с.185–197; Археология и большой нарратив русской истории: от основания Москвы к Петровским преобразованиям // историко-культурное наследие и духовные ценности России. Программа фундаментальных исследований Президиума рАН. М., 2012. с.179–191. смотром открытий в церковной археологии Москвы стал сборник, подготовленный коллегами и учениками к моему 60-летию. см.: Московская русь. Проблемы археологии и истории архитектуры. М., 2008.

110 Козлов В.Ф. Документы по истории городских кладбищ в московских архивах // Московский некрополь (история, археология, искусство, охрана). М., 1996. с.8–11 (см. там же, с.137–145: Душкина Н.О. изучение и охрана исторического некрополя в зарубежной практике); Шокарев с.Ю. Московский некрополь XV – начала XX вв. как социокультурное явление (источниковедческий аспект). Дисс. на соиск. ученой степени канд. истор. наук. М., 2000.

111 Системный разбор раскопок до начала 2000-х гг., связанных с обретением мощей, см.: Смирнов Ю.А. обретение и перенесение мощей святых, чтимых русской Православной церковью в истории России с 988 по 2001 г. // три четверти века. Д.В.Деопику – друзья и ученики. М., 2007. с.502–525; о многочисленных ошибках при обретениях: Мусин А.Е. вопиющие камни. русская церковь и культурное наследие России на рубеже тысячелетий. сПб., 2006 (второе переработанное и осовремененное издание: церковная старина в современной России. сПб., 2011) и отчасти: Беляев Л.А. Заметки о фальсификатах в археологии // Фальсификация исторических источников и конструирование этнократических мифов. М., 2011. с.51–66.

112 Длящийся много десятилетий проект по изучению и экспонированию погребений знатных женщин (в том числе цариц и царевен) из разрушенного собора вознесенского монастыря все еще не нашел завершения. Но уже вышел пер- вый том обещанного многотомника. см.: Некрополь великих княгинь и цариц в вознесенском монастыре Московского кремля. Материалы ис- следований в 4-х тт. т.1. история усыпальницы и методика исследования захоронений. [ред. т.Д.Панова]. М., 2009.

113 Беляев Л.А. Усыпальница князей хованских и Пожарских в суздальском спасо-евфимиевом монастыре: 150 лет изучения. М., ИА РАН; Нестор-традиция, 2013.

114 Беляев Л.А. Некрополь Данилова монастыря в XVIII–XIX веках: историко-археологические исследования (1983–2008). М., 2012 (особенно – приложение А.С.Смирнова, работа которого была ключевой для восстановления схемы кладбища на 1920-е годы).

115 Беляев Л.А. опыт изучения исторических некрополей и персональной идентификации методами археологии. М., 2011 (Методика полевых археологических исследований. вып.5).

116 Беляев Л.А., Бужилова А.В., Петров А.Е. Триотический скелет в народном шкафу // родина. 2007. No 8. с.58–63; они же. Между наукой и областной администрацией: опыт фальсификации останков Ивана Сусанина с помощью заданной интерпретации археологических и судебно-криминалистических исследований // Фальсификация исторических источников и конструирование этнократических мифов. М., 2011. с.248–267.

117 Вслед за монографией (Беляев Л.А. русское средневековое надгробие. Белокаменные плиты Москвы и Московской руси XIII–XVII вв. М., 1996) вышел сборник «русское средневековое надгробие XIII–XVII века. Материалы к своду». вып.1. М., 2006 [Беляев Л.А., ред.]; готовится второй выпуск.

118 Беляев Л.А. Архангельский собор и боярские усыпальницы XVI–XVII веков // Архангельский собор и колокольня «иван великий» Московского кремля. 500 лет. М., 1911. т.II. с.68–79.

119 Беляев Л.А. камень под головой и лестница в небо: археология, иконография, источник // вестник Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. V.2 (5). вопросы истории и теории христианского искусства. М., 2011. с.72–84.

120 См.: Черная М.П. Русский город Сибири конца XVI–XVIII вв. в археолого-исторической перспективе. Автореферат дисс.... докт. ист. наук. Новосибирск, 2007; Она же. русская археология как новое направление в сибиреведении // Московская русь... М., 2008. с.482–515; Она же. русская археология сибири: концепции, результаты, перспективы // культура русских в археологических исследованиях. Омск, 2008. с.5–26.

121 Напр., Бердников И.М. сибирский православный некрополь XVIII–XIX веков как археологический источник (по материалам исследований в Иркутске). Автореферат дисс.... канд. ист. наук. иркутск, 2012.

122 Артемьев А.Р. города и остроги Забайкалья и Приамурья во второй половине XVII–XVIII вв. Владивосток, 1999. с.112–114; там же библиография.

123 Кызласова И.Л. Александр Иванович Анисимов (1877–1937). М., 2000; она же. Николай Петрович Сычев. М., 2006; Дудина т., Вульфина Л. Москва как место проживания. Дмитрий Петрович Сухов. Архитектор. реставратор. художник. М., 2014.

124 В периодических изданиях, появившихся за последние 10–15 лет, археология христианства представлена очень незначительно. Ее нет в ведущем ежегоднике свято-тихоновского университета под редакцией протоиерея Александра Салтыкова (искусство христианского мира. М., 1996–2007; вып.1–10), хотя в иконографии и общей истории художественной культуры христианства это серьезное подспорье. Нет археологического раздела и в реферируемом сериале «вестник Православного свято-тихоновского гуманитарного университета» (серия «вопросы истории и теории христианского искусства»). В непериодических сборниках можно найти статьи по истории утвари (например, «ΕΙΚΩΝ ΚΑΙ ΤΕΧΝΗ: церковное искусство и реставрация памятников истории и культуры». т.1. М., 2007 (без номера); т.2. М., 2011), но в целом это обычно род иконографических альманахов, где археология как таковая отсутствует. вновь возникающие светские, но не без церковного оттенка, серии, такие как «вопросы эпиграфики» (с 2006 г. вып.1–5) не ставят целью христианскую или даже собственно-религиозную археологию, материал в них пестрый по составу и неровный по качеству. еще меньше одобрения вызывают издания типа «ставрографического сборника» (вып.1–3, 2001–2005), искусственно выделяющие отрасль знания (сколько известно, нигде более ни в мире, ни в России не выделяемую) и публикующие предметы неясного происхождения (что не исключает и публикации материалов добросовестных исследователей).

125 Некоторое количество статей по археологии традиционно содержат ежегодники «византийского временника». С 2011 г. специальный раздел «византийских древностей» формируется в «российской археологии» (обычно в No 3 и 4), но ведущий археологический орган страны по понятным причинам не может служить основной базой для изучения византийской археологии.

126 «Церковный древлехранитель». Методическое пособие по сохранению памятников церковной архитектуры и искусства. М., изд-во сретенского монастыря, 2015. Авторский коллектив под руководством архим. Тихона (Шевкунова): Баталов А.Л.; Беляев Л.А.; Георгий (Малков), диакон; Сарабьянов В.Д.; Сизов Б.Т., Шейкин Е. В.

Категории статьи:

Оцените статью: от 1 балла до 10 баллов:

Ваша оценка: Нет Average: 10 (1 vote)