Чистякова - Ты был защитою от бурь – Свидетельство К.А. Гончарук

Перед нами книга, рассказ самой Клавдии Алексеевны о прожитой жизни, сохраненный в аудиозаписи.

Прочитав ее, мы познакомимся с человеком неординарным, человеком с высоким духом, простой христианкой, имеющей всего четыре класса образования, но умудренной Богом. Она, не считаясь с собой, совершала труд для Бога и людей во имя Его.

В ее доме находили приют дети, чьи родители отбывали срок заключения за верность Господу. Двери многих тюрем открывались перед ней чудесным образом, и она несла утешение и помощь страдающим за дело Божье. По силам и сверх сил она содействовала работе печатных точек издательства, доставляя бумагу, краску и продукты, а при необходимости в своем доме и даже на рабочем складе надежно укрывала людей, находящихся на нелегальном положении, и литературу, предназначенную для распространения.

По желанию Клавдии Алексеевны некоторые имена в книге изменены.

Конечно, книга не отображает полную картину ее жизни, приведены лишь отдельные фрагменты, которые открывают перед читателем жизнь человека, крепко любящего своего Спасителя и служащего Ему.

* * *

Ты был убежищем бедного, убежищем нищего в тесное для него время, защитою от бури, тенью от зноя... Ис. 25, 4

Это были 30-е годы, трудное время было. Я из семьи верующих, нас девять человек детей, я — четвертая. Мои сестры и брат были крещены в детстве в православии, я была первой, кого не крестили в детстве. Жили мы в деревне Голопузовка, по-другому Хутор-Березовка (Липецкая область). Спроси кого: «Где Хутор-Березовка?» — никто не знает, другое село покажут. А спроси: «Где Голопузовка»?», которая за сто километров, за двести, — знают. Стали к нам в деревню братья верующие приезжать, собрания собирать, очень много народу уверовало, уверовала и наша семья. Папа, мама крещение приняли. И так было хорошо, все собирались, радовались, пели, как умели, по-деревенски. Но недолго пришлось радоваться. Когда стало очень много верующих, властям это не понравилось, и начались гонения, собрания стали разгонять.

Я хоть и маленькая была, но хорошо помню, как отца нашего, тетю, которая с нами жила, и других, человек пять их было, забрали в тюрьму. Не знаю, был ли суд, но срок дали. Кого потом отпустили, кого оштрафовали, кого лишили права голоса. Землю у нас отрезали, сказали: «Земли для вас нет!»

Пенсии, пособия тогда не давали, работать было негде, а если в деревне жить, да еще и без земли, — жить нечем. В это смутное время из уверовавших в нашей деревне больше половины отказались от веры. Один закурил, другой пошел выпить, третий еще что-то. Сделали вид, что они неверующие...