Фуко - Речь и истина

Анри-Поль Фрюшо и Даниэле Лоренцини подготовили точное аннотированное издание (особенно важен и ценен ссылочный аппарат) двух серий выступлений Мишеля Фуко, посвященных греческому понятию парресии. Имеются в виду лекция, прочитанная в университете Гренобля в мае 1982 года, и курс из шести лекций, прочитанных в Калифорнийском университете в Беркли в октябре и ноябре 1983 года.

 

Фуко, как известно, подходит к рассмотрению понятия парресии, конструирует и проблематизирует его в трех своих последних курсах, прочитанных в Коллеж де Франс, а именно в «Герменевтике субъекта», «Управлении собой и другими» и «Мужестве истины». Расшифровка французских и американских выступлений позволяет нам найти недостающие звенья той теоретической работы, которая немало занимала его в последние годы жизни и которая, возможно, составляет его последний важный вклад в философию. Интересно отметить, что «тексты» Фуко, посвященные парресии, исходно были устными выступлениями. Несомненно, лишь скоропостижная смерть помешала ему придать этим исследованиям достоинство письменной речи. Тем не менее приоритет живого слова настолько важен, как мы увидим, для самого понятия парресии, что именно устная речь представляется ее естественной стихией.

 

М. : Издательский дом «Дело» РАНХиГС, 2020. — 384 с.

ISBN 978-5-85006-155-5

 

ЛЕКЦИИ О ПАРРЕСИИ 1982-1983

 

Я очень благодарен тебе за приглашение. Я здесь выступаю, можно сказать, в качестве просителя: я хочу сказать, что еще лет пять назад моя специальность, то, что было сферой моей деятельности, практически никак не касалось античной философии; но потом вследствие кое-каких зигзагов в сторону и вбок, кое-каких экскурсов во времени я, однако, сказал себе, что на самом деле это крайне интересно. И вот я буду рассказывать о работе, которой как раз сейчас занят. Анри Жоли, когда однажды я задал ему кое-какие вопросы и объяснил свои проблемы, сказал мне, что, возможно, вы согласитесь обсудить их со мной, сколько бы несовершенными ни были пока результаты этой моей работы. Это просто материалы, ссылки на тексты, сведения; поэтому в лекции, которую я вам представлю, полно лакун, и поэтому я прошу вас нисколько не стесняясь кричать, если я отстал от жизни, прерывать меня, если перестанете меня понимать или сочтете что-то неверным, да и вообще в любом случае в конце сказать, что вы обо всем этом думаете.

 

Итак, сначала о том, как я дошел до вопросов такого рода. На самом деле уже довольно давно я начал изучать то, что сводится к вопросу об обязанности высказывать истину (или говорить правду, l’obliga-tion de dire vrai): что представляет собой эта присущая высказыванию-истины этическая структура, в силу которой некто в данный момент времени обязан высказать истину, независимо от нужд, связанных со структурой речи или предметом речи; что это, собственно, за связь, его обязывающая? Так вот, я попробовал поставить этот вопрос об обязанности вы-сказать-истину, этического основания высказывания-истины, или, скорее, я столкнулся с этим вопросом в связи с высказыванием-истины о самом себе. Мне на самом деле показалось, что я сталкивался с ним несколько раз. Прежде всего, в медицинской и психиатрической практике, поскольку начиная с момента, который можно определить достаточно точно, поскольку он датируется началом XIX века, обязанность высказывать истину о самом себе включается, как мы видим, в большой ритуал психиатрии. Разумеется, эта проблема высказывания-истины о самом себе встречается также в правовой практике и особенно в уголовной. Наконец, в третий раз я столкнулся с этим вопросом в связи с проблемами сексуальности, а именно похоти и плоти в рамках христианства.

 

И именно когда я чуть более внимательно присмотрелся к этому вопросу обязанности высказывать истину о самом себе, история христианства и особенно раннего христианства показалась мне любопытной и интересной. Вы знаете лучше меня, что известная нам форма покаяния, составляющая таинство покаяния, или, скорее, форма признания, связанная с таинством покаяния, является сравнительно недавним институтом, возникшим примерно в XII веке, она была разработана, определена, выстроена в ходе довольно длительного и сложного развития. Если вернуться к более ранним этапам, можно заметить, что в IV—V веках таинства покаяния, конечно, не было, но в этот период обнаруживаются две разные формы обязанности высказывать истину о самом себе, точнее говоря две разные формы: одной является обязанность показывать истину о самом себе, а другой — обязанность высказывать истину о самом себе, и эти формы были связаны с двумя разными контекстами, порождающими две совершенно разные цепочки следствий.

 

Обязанность выказывать истину о самом себе составляет часть ритуала покаяния, это эксомологеза, своего рода драматизация самого себя как грешника, которая осуществляется за счет особой одежды, постов, испытаний, исключения из общины, прошения милостыни у врат храма и т. д.; это драматизация самого себя, драматическое выражение самого себя как грешника, в ходе которого признают грешника в себе, но которое, однако, не опосредуется языком, по крайней мере не обязано это делать. Это и есть эксомологеза.