Хиршманн – Ханси

Мать склонилась над моей соломенной постелью. Я с удивлением посмотрела на нее.

- Мама, - шепнула я, - можно мне немного кислой капусты, пожалуйста?

Мать кивнула головой, повернулась и вышла. Я прислушалась к удаляющимся шагам и постаралась представить себе каждое ее движение: вот она проходит через кухню в пристроенную каменную кладовую, зажигает свечу и осторожно ставит горящий светильник на камень: она всегда боялась, что наша покрытая соломой изба может когда-нибудь сгореть. Затем она осторожно снимет большой камень- песчаник с верха бочки, сдвинет пару досок, уберет заплесневевший верхний слой в сторону и наполнит чашку до краев бодрящей, прохладной кислой капустой...

Дверь на кухню снова хлопнула, и я услышала, как мать выдвинула ящик стола, чтобы достать оттуда вилку. Мой рот стал влажным. Я два дня не ела и вдруг сразу почувствовала голод. Затем услышала голос отца:

- Не потворствуй ей так сильно, Анна. Необязательно выполнять каждый ее каприз.

- Она еще маленький ребенок, отец, - голос матери был тихим и едва доносился до меня. - Девочка только в прошлом году пошла в школу. Она весь день ничего не ела, и теперь ей надо хоть что-то съесть. Бог знает, что в нашем доме нет вкусной еды, чтобы можно было потакать ее капризам, но все ж стоит выполнить ее просьбу, тем более, когда она больна.

Мать вошла в спальню и поставила чашку с капустой рядом с моей временной постелью на полу.

- Мама, - попросила я, - можно мне сегодня вечером снова пойти на сеновал?

Она задумалась на мгновение:

- А что, если я понадоблюсь тебе? Достаточно ли хорошо ты себя чувствуешь, чтобы быть одной наверху? А вдруг я не услышу, когда ты будешь звать?

- Мне хорошо, мама, - я понизила свой голос до шепота, - ты же наешь, что отцу не нравится, когда я нахожусь рядом с ним. Было бы лучше для всех нас, если бы я спала в своей постели на сене.

Я принялась за кислую капусту — мою любимую еду, но отдала ее назад матери, так как замечание отца так обидело меня, что вмиг пропал аппетит.

Без лишних слов мать перенесла меня на мою обычную постель. Она подсунула под мою перину другое одеяло, чтобы я могла выдержать зимний холод.

- Мама, - спросила я, - почему отец не любит меня? Ведь он не бранится, когда Сепп просит иногда горячее какао, и для него всегда все есть, а мне ничего нельзя.

Мать присела около моей постели и на мгновение задумалась. Это были те редкие минуты, когда она сидела вот так, сложа руки. Обычно в доме было очень много работы, и она должна была везде поспеть. Но теперь сидела и, казалось, никуда не спешила.