Иларион - Слово о Законе и Благодати

В «Повести временных лет» под 1051 годом читаем: «Поставил Ярослав Лариона митрополитом, русина, в Святой Софии, собрав епископов». За краткой этой записью стоит событие чрезвычайное в истории Древней Руси. Всего за шестьдесят три года до этого, в 988 году, отец Ярослава, киевский князь Владимир Святославич, сам принял христианство и повелел креститься киевлянам, или «просветил всю землю Русскую», как говорили о нем современники и потомки.

 

Крестили князя и киевлян, по свидетельству летописца, греческие священники, привезенные Владимиром из Корсуня вместе с женой, византийской царевной. Все киевские митрополиты со времени основания на Руси митрополии были греками. Только патриарх Константинопольский мог направить в Киев митрополита. Ярослав Владимирович нарушил этот обязательный пункт церковного устава.

 

Избрание своего собственного патриарха, русского по происхождению, не просто означало попытку Ярослава утвердить самостоятельность Русской Церкви, но было также одним из проявлений общего политического и культурного подъема Руси к середине XI века. За время правления Святослава, Владимира и Ярослава Киевская держава расширила свои пределы и укрепила рубежи, на Руси было основано множество городов, украшенных великолепными храмами, развились законодательная деятельность, школьное образование, книжное дело.

 

Предисл. митрополита Иоанна (Снычева)

Сост., вступ. ст., пер.В. Я. Дерягина. 

Реконстр. древнерус. текста Л. П. Жуковской. Коммент. В. Я. Дерягина, А. К. Светозарского

М.: Институт русской цивилизации, 2011. 176 с

ISBN 978-5-902725-86-2

 

 

Первый русский по своему происхождению предстоятель нашей Церкви, митрополит Киевский Иларион был поставлен на митрополию в 1051 собором архиереев по воле великого князя Киевского Ярослава Мудрого. Сам факт его поставления имел в глазах современников промыслительный характер: «Вложил Бог князю в сердце, и поставил его (Илариона) митрополитом в святой Софии».

 

«Муж благ, книжен и постник», по выражению летописца, Иларион был давно известен киевлянам как пресвитер княжеской церкви Святых Апостолов в местечке Берестове под Киевом. Там, возможно, и написал он свое знаменитое «Слово о Законе и Благодати», ставшее одной из первых попыток христианского осмысления русской истории. Творение Илариона есть как бы голос всенародного раздумья о призвании русского народа – «глас радования» православного люда, ощутившего избавление от томительного рабства греху и в то же время напряженно размышляющего о том, какого служения ожидает Господь от Своих новообретенных чад. Мысли, созвучные «Слову», мы встречаем во многих памятниках эпохи, и это свидетельствует, сколь серьезно занимали они внимание всего общества.

 

Главным прозрением Илариона стало его утверждение о духовной природе той силы, которая соединила разрозненные славянские племена в единый народ. Митрополит говорит о русском народе как о целостности, объединенной под властью Божией вокруг религиозного христианского начала, идеал которого воплощен в Православной Церкви. Само «Слово» является едва ли не единственным памятником XI в., в котором употреблено словосочетание «русский народ», а не обычное для того времени понятие «Русская земля».

 

В этом стремлении к христианской святыне как к национальному идеалу – истоки русской соборности, «собранности» вокруг Церкви, сознания духовной общности народа, коренящейся в общем служении, общем долге. Соборность – это единство народа в исполнении христианского долга и самопожертвовании, в стремлении посильно приблизиться к Богу, «обожиться», «освятиться», воплотить в себе нравственный идеал Православия. «Благодать же и истина всю землю исполни, – возвещал митрополит, – и вера во вся языки простреся и до нашего языка русского… Не невеждам ведь пишем, а обильно насытившимся книжной сладостью, не врагам Божиим-иноверцам, но сынам Его, не чужим, а наследникам Небесного Царства». Общность территории и происхождения соединились с общностью религиозной судьбы – так было положено начало образованию русской православной государственности.

 

Чудом просвещения Владимира началось распространение веры: «…Когда он жил и пас землю свою справедливо с мужеством и пониманием, тогда сошла на него милость Всевышнего – взглянуло на него Всемилостивое око благого Бога, и воссиял разум в сердце его, чтобы понять суетность идольской лжи и обрести единого Бога, создавшего всю тварь видимую и невидимую». Начавшаяся при особенном Божием благоволении, русская судьба и дальше видится Илариону как результат непрестанного промыслительного попечения: «И так, веруя в Него, и святых Отцов Семи Соборов заповеди соблюдая, молим Бога еще и еще потрудиться и направить нас на путь, заповеданный Им».

 

Митрополит говорит о Богом определенной роли именно для русского народа, «спотыкавшегося» ранее «на путях погибели» (то есть, по сути, и не бывшего русским народом в том смысле, как он его понимает), а ныне «во всех домах своих» восклицающего: «Христос воскресе из мертвых!» Эти-то, славящие Христа, и молят Бога «еще и еще потрудиться и направить нас на путь, заповеданный Им», то есть открыть, для чего новообращенным дано ощутить и осознать свою общность, для чего определено им быть единым народом, каковы в качестве такового их обязанности.

 

Цель этого всенародного единения в духе церковного миропонимания – сохранить чистоту веры, удержать ее апостольскую спасительную истину, «святых Отцов Семи Соборов заповеди соблюдая». Здесь – корни русской державности, понимающей государственную мощь не как самоцель, а как дарованное Богом средство к удержанию народной жизни в рамках евангельской непорочности.

 

Молитва Илариона, помещенная в конце «Слова», возносимая им «от всея земли нашея», как бы подводит итог сказанному: «Не оставь нас, – взывает к Богу Иларион, – хоть еще и заблуждаемся, не отвергай нас, хоть еще и согрешаем пред Тобой… Не погнушайся, хоть и малое (мы) стадо, но скажи нам: “не бойся, малое стадо, яко благоизволи Отец ваш дати вам Царство” (Лк. 12, 32)… Научи нас творить волю Твою, потому что Ты Бог наш, а мы люди Твои… Не воздеваем рук наших к богу чужому, не следуем ни за каким лжепророком, не исповедуем еретического учения, но к Тебе, истинному Богу, взываем, к Тебе, живущему на небесах, возводим наши очи, к Тебе воздеваем руки, молимся Тебе … Поэтому простри милость Твою на людей Твоих… владыками нашими пригрози соседям, бояр умудри, города умножь, Церковь Твою укрепи, достояние Свое убереги, мужчин, женщин и младенцев спаси».

 

Это молитвенное воззвание митрополитаруси на, предстоятеля Русской Церкви, печальника за вверенный ему Богом народ – стало как бы первым словом той горячей, детской молитвы, которую вот уже тысячу лет слагает Россия среди бесчисленных искушений, соблазнов и гонений, памятуя слова Священного Писания: «Чадо, аще приступаеши работати Господеви Богу, уготови душу твою во искушение, управи сердце твое, и потерпи» (Сир. 2, 1–2).

 

Иларион недолго занимал митрополичий престол, так как самостоятельное поставление русского митрополита являлось очевидным нарушением обычных правил. Это ли или что другое сыграло свою роль, мы не знаем, однако после смерти Ярослава Мудрого Иларион оставил кафедру, которую с 1055 занимает новый митрополит – грек Ефим. Иларион же, поселившись в Киево-Печерском монастыре, принял схиму. Душа его давно тяготилась миром и стремилась к созерцанию и безмолвию. Будучи еще пресвитером в Берестове, он, по свидетельству «Повести временных лет», «ископа печерку малу двусажену» на берегу Днепра на месте, где «бе… лес велик», и в ней, «приходя с Берестова отпеваше часы и молящеся ту Богу в тайне». В обители он переписывал книги в келье преподобного Феодосия, пребывая у него в послушании и спрашивая советов, когда случались затруднения и искушения. Память прп. Илариона, схимника Печерского, Русская Православная Церковь празднует 21 октября по старому стилю.

 

Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн (Снычев)