Ионкис - Евреи и немцы

Книга Греты Ионкис повествует о жизни и судьбе немецких евреев. Это исторические очерки, по большей части — очерки-биографии. Герои очерков — евреи и немцы, люди всемирно известные и такие, с которыми многие читатели впервые встретятся именно в этой книге.

 

Люди, о которых пишет Грета Ионкис, жили в разное время, занимались разным делом, их взгляды, условия жизни, их духовный мир и отношения с окружающим миром различны, но каждый по-своему полно выражал время, в котором жил, — его внутреннюю сущность и внешние проявления. «История, отражённая в одном человеке, в его быте, жизни, жесте, изоморфна истории человечества, — писал Ю.М. Лотман. — Они отражаются друг в друге и познаются друг через друга».

 

Эта мысль усвоена Гретой Ионкис и реализована в её книге.

 

Но биографии героев книги воссоздаются и рассматриваются в ней не вообще, а в системе еврейско-немецких или немецко-еврейских отношений, и это придаёт им особость, побуждает по-иному осмыслить их, привносит в них новые краски, приводит к новым, подчас неожиданным оценкам. То, что в других жизнеописаниях тех же людей оставалось на периферии, опускалось, умалчивалось, здесь выдвинулось на первый план, обрело объём и силу.

 

Мы слышим от Гёте и Ницше, от Гейне и Кафки то, чего не слышали прежде, что отодвигали в сторону, не полагали первостепенным. Более того: многое, что мы слышим со страниц этой книги, меняет наши привычные представления о некоторых чертах личности даже, казалось, хорошо знакомых её героев, их взглядах.

 

СПб. : Алетейя,2006. —400 с.; ил. —(Серия «Русское зарубежье. Коллекция поэзии и прозы»).

ISBN 5-89329-897-7

 

Владимир Порудоминский. Боль памяти

От автора

Введение. По залам Еврейского музея в Берлине

 

Часть первая. Историко-биографические очерки и эссе

«Спор о еврейских книгах» как пролог к Реформации

Правозащитник рабби Йосельман из Росхайма

Парадокс Мартина Лютера

Очки, отшлифованные Барухом Спинозой

« Натан » Лессинга, или Апология еврейской мудрости

Рабби Мозес из Дессау — отец Хаскалы

Гёте и народ Моисея

Немецкие гернгутеры, или Протосионистские идеи Юнга-Штиллинга

Дочь Мозеса Мендельсона — амазонка немецкого романтизма

Литературные салоны Берлина и их законодательницы

Голгофа Генриха Гейне

Рим и Иерусалим Морица Оппенгейма

У пиршественного стола Ницше

Встреча через века: Глюкель и Берта

Еврей Зюсс как знаковая фигура

Франц Кафка и Милена: под знаком судьбы

От Лорелеи до Освенцима

Гюнтер Грасс: улитка с еврейскими рожками

Заложник вечности: Гёте на пороге нового тысячелетия

 

Часть вторая. Отклики и заметки

Неизвестный Эрих Мария Ремарк

Мои встречи с Анной Франк

Глаза Клары Шер

Сага о спасении еврейских детей в Англии

Вокруг Ваннзее

Не все были убийцами

Гюнтер Демниг: споткнись и вспомни!

Это слово гордое — товарищ

Папа римский в кёльнской синагоге

Отец Эрвин: «туда душа моя стремится...»

Мемориал над Рейном «Маалот»

 

 

Очерки расставлены по хронологическому принципу, но хронология не господствует в книге. Поиски «времён связующей мысли» побуждают сопоставлять события, отделённые одно от другого десятилетиями, даже веками, приглашать к «рукопожатию» людей разных эпох, выстраивать цепочки ассоциаций, подчас неожиданных. От очерка к очерку мы видим эту повторяемость явлений, фактов, стремлений, идей, предрассудков, — история здесь и в самом деле развивается по спирали; взгляд автора умеет следить за происходящим на протяжении времени, двигаясь не только по кривой, но и прокладывая прямые от витка к витку, — время в книге динамично и насыщенно.

 

Пространство, в котором происходит действие, — многие города Германии: Кёльн, Берлин, Майнц, Франкфурт, замок Вартбург, но место действия каждого очерка не ограничивается классическим «единством места», как время действия не умещается в рамки «единства времени». Оно, место действия, не умещается даже в границах одной страны, широко захватывает территорию Европы, оно опять-таки подвижно, чему причина — блуждающая судьба евреев, в данном случае евреев немецких, несущих с собой по белу свету своё несмываемое еврейство и вместе с тем свою привязанность к Германии, свою принадлежность к ней по рождению и становлению, свою духовігую и душевную приверженность, как к отечеству, родине.

 

Крупнейший современный историк Фриц Штерн, известный глубокими исследованиями, посвященными еврейско-немецким связям, в эссе «Потерянная родина» пишет, что родина означает чувство защищённости, воспитывает «бессознательное самосознание», говоря сегодняшним языком, способствует идентификации.

 

Но особенность еврейской идентификации, еврейской приверженности к отечеству по рождению, еврейского чувства родины в том, что они формируются во многом не «благодаря», а «вопреки»: вопреки незащищённости, вопреки редко увенчивающемуся успехом стремлению чувствовать себя равноправными носителями общего «самосознания», вопреки неприятию их как чужих, «не наших», подозрительности, вражде, насилию.