Милли вместе с мужем Морисом посетила врача. После полного обследования Мориса доктор пригласил Милли поговорить наедине. Он сказал:
— У Мориса серьезное заболевание, вызванное экстремальным стрессом. Если вы не будете следовать моим рекомендациям, ваш супруг умрет. Пусть каждое утро он просыпается от вашего нежного поцелуя, затем кормите его здоровым завтраком. Старайтесь всегда быть в хорошем расположении духа и следите за его настроением. Готовьте ему только его любимые блюда и позволяйте отдыхать после еды.
Не обременяйте его работой по дому и не обсуждайте с ним свои проблемы — это лишь усугубит его стресс. Не спорьте с ним, даже если он вас критикует или смеется над вами. Вечерами делайте ему массаж, чтобы он расслаблялся.
Поощряйте просмотры всех спортивных телепередач, даже если вам придется ради этого пропускать свои любимые программы. И самое важное: после ужина всеми силами ублажайте его, удовлетворяя каждый его малейший каприз. Если вы сможете делать все это каждый день в течение шести месяцев, полагаю, Морис полностью восстановит здоровье.
По пути домой Морис спрашивает Милли:
— Ну, что сказал доктор?
— Он сказал, что ты скоро умрешь.
Каткарт Т., Клейн Д. Хайдеггер и гиппопотам входят в райские врата: Жизнь, смерть и жизнь после смерти через призму философии и шутки
Томас Каткарт, Дэниел Клейн; Пер. с англ. — М: Альпина нон-фикшн, 2014. — 256 с.
ISBN 978-5-91671-316-9
Переводчики Анна Яковлева, Роза Пискотина
Томас Каткарт - Хайдеггер и гиппопотам входят в райские врата - Содержание
Предисловие
I. Умер! Что тут поделаешь?
-
Здесь точно какая-то ошибка
-
Пусть страх станет вашим зонтиком
-
Смерть — путь, который предстоит пройти
-
Хайдеггерти-Пес, зиггити-бум, что ты делаешь со мной
5. Выберите себе бессмертие по вкусу
II. Бессмертие, когда вы меньше всего ожидаете его
6. Вечное сейчас
III. Старомодное бессмертие: на поезде души
-
Платон, крестный отец души
-
Небеса — ландшафт, за который стоит умереть
IV. Жизнь после смерти: открытки с того света
9. Свет в конце тоннеля
10. Старая шутка на тему «тук-тук-тук»
V. Смерть как выбор образа жизни
11. Смерть, доведенная до абсурда
VI. Биотехнологии: экстренные новости
12. Стать бессмертным, не умирая
VII. Конец
13. Конец
Благодарности
Примечания
Список дополнительной литературы
Иллюстрации
Томас Каткарт - Хайдеггер и гиппопотам входят в райские врата - ПРЕДИСЛОВИЕ
Простите, не могли бы вы уделить нам минутку внимания? Мы опрашиваем тут желающих и хотели бы задать вам вопрос. Это не займет много времени, и мы даже не спросим вашего имени, хорошо?
Итак:
Вы действительно думаете, что умрете?
На самом деле, честно?
Вы действительно полагаете, что ваша жизнь однажды закончится?
Подумайте, не торопитесь с ответом. Хотя, конечно, с каждой минутой жизнь становится все короче.
Если вы похожи на нас, вероятно, вы до конца не верите, что занавес однажды опустится навсегда. В целом мы вроде бы способны принять факт смерти, но в частности? Вот с этим дело обстоит по-другому. Тут мы похожи на американского писателя армянского происхождения Уильяма Сарояна. В его письме наследникам есть такие слова: «Каждый человек умирает, но я всегда верил, что для меня сделают исключение».
С другой стороны, никому не удается вовсе выбросить из головы мысль о смерти. Чем больше мы подавляем в себе мысли о нашей смертности, тем больше они осаждают нас, как те пушистые головки из компьютерной игры «Пришиби крота»[1]. Наверное, это потому, что смерть является одним из непреложных фактов жизни человека.
Мы — единственные существа, понимающие, что нас ожидает смерть, и в то же время только мы способны воображать себе вечную жизнь. И эта комбинация сводит нас с ума. Смерть пугает нас адом вне нас. Жизнь, не имеющая ясного пункта назначения — если не считать движения к пропасти, — кажется бессмысленной. Без сомнения, именно поэтому смертность человека неотделима от фундаментальных вопросов философии.
А вопросы таковы: в чем смысл жизни — особенно если все это однажды закончится? Как влияет осознание смерти на наш образ жизни? Имела бы жизнь радикально другую значимость, если бы мы жили вечно? Одолела бы нас через тысячу или парочку тысяч лет экзистенциальная скука, и не пожелали бы мы страстно конца всему этому?
Есть ли у нас душа — а если есть, переживет ли она наше тело? Из чего она состоит? И чья душа лучше — ваша или моя? Существует ли другое временное измерение, в котором прерывается замкнутый цикл рождений и смертей? Возможно ли «жить всегда», живя всегда в настоящий момент?
Рай — это место во времени и пространстве? Если нет, то где он? И каковы шансы попасть туда?
Такого рода вопросы побудили нас около 50 лет назад начать посещать наш первый курс по философии. К счастью или к несчастью, наши профессора предложили нам обходной путь, сказав, что, прежде чем приниматься за Великие Вопросы, не мешает прояснить кое-какие скучные технические мелочи типа, путал ли Бертран Рассел понятия «вероятностная необходимость» и «необходимая вероятность»?
Каково?
Между тем время шло, а мы все продолжали приближаться к смерти. В конце концов нам удалось вернуться к нашим Великим Вопросам в курсах по метафизике и теологии, этике и экзистенциализму.
Однако сразу же возникло другое препятствие: честные размышления о собственной смерти до смерти напугали нас.
Не получалось без страха и трепета смотреть прямо в физиономию этой Костлявой, приходящей с косой. Но и отвести взгляд мы не могли. Вот такая штука смерть: ты не можешь жить с ней, но тебе не удастся прожить и без нее.
Куда податься человеку?
Тут лучше переключиться на юмор. Без него никак не обойтись.
Фред и Клайд годами беседовали о том, что будет после жизни. Они договорились, что тот, кто умрет первым, попробует связаться с оставшимся в живых и расскажет, что такое Небеса.
Фред умер первым. Прошел год. Однажды зазвонил телефон, Клайд ответил: это был Фред!
— Неужели это ты, Фред? — спросил он.
— Конечно, Клайд. Это действительно я.
— Как я счастлив тебя слышать! Я уж думал, ты забыл. Рассказывай! Как там?
— Ну, ты не поверишь, Клайд. Великолепно! У нас самые восхитительные овощи с самых сочных лугов, которые ты когда-либо видел. Мы засыпаем каждое утро, потом нас кормят классным завтраком, а все оставшееся утреннее время мы занимаемся любовью. После плотного обеда мы идем в поля и опять занимаемся любовью. Затем наступает время роскошного ужина — и опять любовь вплоть до поры, когда надо идти спать.
— О Боже! — воскликнул Клайд. — Небеса — это просто сказка!
— Небеса? — переспросил Фред. — Я — кролик в Аризоне.
Обзор философских учений о смерти не будет полным, если мы не нанесем визит экзистенциалистам XX в., которые считали небытие непременным дополнением бытия, вроде левого и правого башмака.
Остановимся на воззрениях Мартина Хайдеггера и Жан-Поля Сартра, которые бесстрашно попытались взглянуть в глаза смерти. Хайдеггер утверждал, что мы нуждаемся в страхе смерти, чтобы не скатиться в «повседневность», такое состояние, когда мы живы лишь наполовину, пребывая в беспросветной иллюзии. А Сартр предлагал рассматривать альтернативу: единственные существа, лишенные страха смерти, — те, которые уже мертвы. Смотрите на вещи трезво — настаивают эти философы.
[1]В этой игре чем быстрее игрок бьет виртуальным молотком по голове выглядывающего из норы крота, тем больше кротовых головок появляется на экране. — Прим. пер.
Категории:
Благодарю сайт за публикацию:
