Кови Стивен - Быть, а не казаться - Размышления об истинном успехе

Когда «Титаник» отправлялся в свое первое — и последнее — плавание, на его палубах находилось 614 шезлонгов. Каждое утро команда раскладывала эти шезлонги и расставляла их таким образом, чтобы пассажиры захотели в них погрузиться, понежиться на палубах. Пассажиры были вольны переставлять шезлонги в соответствии со своими желаниями.

Понятно, что когда «Титаник» начал тонуть, никому и в голову не пришло «переставлять шезлонги в соответствии со своими желаниями».

Теперь, когда мы говорим о том, что кто-то «переставляет шезлонги на “Титанике”», мы имеем в виду совершение бессмысленных и тривиальных действий вместо того, чтобы делать что-то важное, что-то, что может изменить жизнь. Потому что это последнее дело в жизни — переставлять шезлонги на тонущем корабле. Последнее — в буквальном смысле.

Но почему тогда это первое, чем занимаются многие из нас?

«Переставлять шезлонги» — означает выдавать видимость за действительность, больше волноваться о внешнем имидже, чем о внутреннем содержании, располагать приоритеты в обратном порядке.

Это то, чем все мы занимаемся. Делаем все шиворот- навыворот.

А результат? Стрельба мимо цели, разрушенные карьеры, разбитые семьи, плохое здоровье, обанкротившиеся компании, утраченная дружба, жизнь, погребенная под обломками неверных решений.

Именно это и произошло на «Титанике», затонувшем в 1912 году и унесшем с собой 1517 жизней. Требование «Безопасность — прежде всего» оказалось последним в ряду приоритетов. Корабль на полной скорости шел по опасным ледяным полям. Спасательных шлюпок на всех не хватало. Учений по безопасности никто не проводил, поэтому, когда случилась катастрофа, пассажиры понятия не имели, что делать.

История «Титаника» очередной раз подтверждает истинность высказывания Гете: «Наиболее важные дела никогда не должны подчиняться наименее важным».

Сколь многие из нас предпочитают выдвигать на первый план то, что на самом деле ничего не значит?

Сколь многие из нас позволяют собственным интересам брать верх над теми, за кого мы отвечаем?

И как часто мы любезничаем с теми, о ком потом, за их спиной, не стесняемся говорить гадости?

И не бываем ли мы более сердечными и справедливыми по отношению к посторонним, чем к нашим близким — тем людям, которые значат для нас куда больше, нежели чужаки?