Кривых Полина - Где мои очки и другие истории о нашей памяти

Мы не знаем доподлинно, что именно думали о памяти первобытные люди, но уже в трудах древнегреческих философов эта проблема становится одной из центральных. К ней обращается каждый, кто берется строить учение о душе. Для Платона память, особенно в ранних диалогах — сущностная характеристика человека: по сути своей человеческое познание — это припоминание того, что душа некогда видела в мире идей, но забыла, спустившись на землю. Познать истину — означает не более чем вспомнить ее, отвлекшись от бренного мира и обратившись к своей душе.

Аристотель, критикуя своего учителя Платона, считает память не просто способностью души, но «совместным действием души и тела», принципиально обращенным в прошлое и неразрывно связанным с ощущением времени. А французский философ Анри Бергсон, также адресуясь к понятию времени, много столетий спустя различит «память тела» и «память духа» и наметит тем самым две магистральные линии в изучении памяти: с одной стороны — исследование так называемой механической памяти, или памяти-привычки, формируемой посредством многократных повторений, а с другой стороны — изучение закономерностей возникновения индивидуальных воспоминаний, порой не менее капризных и спонтанных, чем образы творческого воображения.

А можно ли наглядно представить саму память, многоликую и одновременно неуловимую, как время? Сравнивай непонятное с понятным — так тысячелетиями действует наука о душе. Коллекция метафор памяти в психологии и смежных областях знания поражает своей пестротой. Такого не встретишь ни в одной другой сфере научных исследований. На протяжении двух с половиной тысячелетий память сравнивали и с восковой дощечкой, и с лабиринтом пещер, таящих неведомые сокровища, и с птичьей клеткой, и с библиотечным каталогом, и с билетом в оба конца, и с мусорным баком, и даже с коровьим желудком ! И каждое такое сравнение открывает для нас в памяти новые, прежде не очевидные стороны.