Кугел - Древнерусский мидраш - Чейсовская коллекция

Чейсовская коллекция

---

Древних читателей Библии волновал вопрос, зачем там книга Берешит (Бытие). Эта первая книга Торы (Пятикнижия) в каком-то смысле весьма проблематична. Последующие — Шмот (Исход), Ваикра (Левит), Бемидбар (Числа), Дварим (Второзаконие) — содержат законы, данные Богом, так что их задача ясна: они написаны, чтобы вести людей по жизни верной дорогой.

 

Но в Берешит нет ни законов, ни заповедей; это собрание историй о древних предках израильтян, начиная с Адама и Хавы (Евы) и вплоть до основателей народа Израилева, Яакова и его двенадцати сыновей. История интересна и важна, но для ума определенного склада история сама по себе не заслуживает места в Торе. Тогда почему же книга Берешит включена в Пятикнижие?

 

В древние времена на этот вопрос давали разные ответы. Автор книги Юбилеев (начало II в. до новой эры), например, считал Берешит зашифрованной галахической книгой; хотя в ней нет законов как таковых, настаивал он, ее сюжеты содержат правовые поучения в скрытой форме: то и дело упоминаются Божественные заповеди и обычаи, установленные прародителями Израиля задолго до великого обнародования библейских заповедей на горе Синай. Аналогично и Филон Александрийский (20 г. до н. э. — зо г. н. э.) видел в людях, о жизни которых рассказано в книге Берешит, ходячие воплощения заповедей, позже данных на горе Синай. Многие писатели эпохи Филона и последующих, в их числе основатели христианства и раввинистического иудаизма, рассматривали героев и героинь Берешит как пример для подражания, чья жизнь может служить образцом для грядущих поколений. Таков был доминирующий подход к книге Берешит от поздней античности до наших дней.

 

(Чейсовская коллекция)

Москва: Книжники, 2020. — 316[4] с. 

ISBN 978-5-9953-0586-6

 

Примечания

Указатель книг Еврейской Библии

Указатель мотивов

 

 

Яаков же вышел из Беэр-Шевы и пошел в Харан, и пришел на одно место, и остался там ночевать, потому что зашло солнце. И взял один из камней того места, и положил себе изголовьем, и лег на том месте. И увидел во сне: вот, лестница стоит на земле, а верх ее касается неба; и вот, Ангелы Божьи восходят и нисходят по ней. И вот, Господь стоит на ней и говорит: Я Господь, Бог Аврагама, отца твоего, и Бог Ицхака; не бойся. Землю, на которой ты лежишь, Я дам тебе и потомству твоему; и будет потомство твое, как песок земной; и распространишься к морю и к востоку, и к северу и к полудню; и благословятся в тебе и в семени твоем все колена земные; и вот Я с тобою, и сохраню тебя везде, куда ты ни пойдешь; и возвращу тебя в сию землю, ибо Я не оставлю тебя, доколе не исполню того, что Я сказал тебе. Яаков пробудился от сна своего и сказал: истинно Господь присутствует на месте сем; а я не знал! И убоялся и сказал: как страшно сие место! Это не что иное, как дом Божий, это врата небесные. И встал Яаков рано утром, и взял камень, который он положил себе изголовьем, и поставил его памятником, и возлил елей на верх его. И нарек Яаков имя месту тому: Бейт-Эль, а прежнее имя того города было Луз. И положил Яаков обет, сказав: если Господь Бог будет со мною и сохранит меня в пути сем, в который я иду, и даст мне хлеб есть и одежду одеться, и я в мире возвращусь в дом отца моего, и будет Господь моим Богом, — то этот камень, который я поставил памятником, будет у меня домом Божьим; и из всего, что Ты, Боже, даруешь мне, я дам Тебе десятую часть (Берешит, 28:10-22).

 

Рассказ о сне Яакова в Бейт-Эле был очень важен для древних читателей Библии: это первый раз, когда Бог явился Яакову и обратился к нему непосредственно, и таким образом это в определенном смысле начало его карьеры как избранного служителя Бога. В то же время некоторые вещи в этом коротком отрывке озадачивают. Для начала, почему Яакову приснилась лестница и ангелы на ней? Разве Бог не мог обратить к нему просто слова, как раньше к Аврагаму (Берешит, 15:17-20)? И что должны означать лестница и ангелы? Наконец, удивительна реакция Яакова на этот сон. Проснувшись, он испугался и сказал: «Как страшно сие место!» Притом что сон как таковой представляется безусловно позитивным и ободряющим, что могло испугать Яакова?

 

Из таких вопросов и возникла древняя библейская традиция комментирования. Нетрудно представить себе, как юные ученики былых времен задают их учителю или слушатели драши по этому тексту вопрошают об этом когена. Мало-помалу, и зачастую весьма творчески, древним толкователям удалось найти ответы — не только на эти вопросы, но и на всякого рода сомнения относительно всех библейских сюжетов, заповедей, пророчеств и псалмов. Хороший ответ — тот, который закрывал вопрос или, по крайней мере, ставил его несколько по-новому, — благосклонно принимался учителями и проповедниками (теперь они знают, что сказать!) и передавался будущим поколениям. Иногда, однако, разные объяснения долгое время конкурировали друг с другом, пока одно из них не получало симпатии большинства; случалось и так, что одно-единственное объяснение не исключало всех остальных. Именно это произошло со сном Яакова.

 

Один из самых первых ответов на поставленные вопросы можно найти в работах Филона Александрийского, еврейского богослова I в., жившего в грекоязычной Александрии (Египет). Комментируя рассказ об этом сне, Филон отмечал:

"Возможно, также [Яаков] в этой привидевшейся ему лестнице усмотрел намек на собственную [будущую] жизнь. <...> Людские дела по самой своей природе сравнимы с лестницей из-за их беспорядочности. Ибо один-единственный день (как верно было сказано) может низвергнуть человека с высоты, а другого вознести наверх, потому что в природе любого из нас — не оставаться в неизменных обстоятельствах, но подвергаться разнообразным изменениям. <...> Путь дел людских идет то вверх, то вниз под воздействием изменчивого и непостоянного счастливого случая" (Филон. «О снах», 1:150. С. 153-156).