Лист Гвидо фон - День всех душ - Идеалы народной веры

Вокруг непроницаемого хрустального сосуда современники бесполезно кружат, не будучи в силах его открыть ни излишними усилиями мифологии (вместо изучения веры), ни чрезмерным применением грамматики (вместо изучения языка) — а он откроется сам без труда, тому, кто знает, как использовать волшебный ключ, и этот ключ — всем известная, но мало кому понятная фраза: «В начале было слово».

Всякая кажущаяся мистика этих слов тотчас исчезает, и приходит полная ясность, когда мы понимаем, что все мифологические имена и названия, без каких бы то ни было исключений — не случайные сочетания звуков, а выражение вполне определенных представлений, и, в таком случае, оказываются полными смысла ключами к знанию и мироощущению наших древних предков. Кроме того, остатки обычаев, пословиц, сказок и прочее подобное, сохраняют свое значение и ценность только через признание силы языка, содержащейся в мифических именах и названиях, так что исследования мифа и языка, дополняя друг друга, наделяют слово священностью, полностью подтверждая фразу «в начале было слово».

А если в начале было слово, то есть, язык, которым выражалось чувство и знание человеческой души, то этот язык должен был быть так тесно связан с тем, что называют «религией» (и что наши предки более осмысленно называли Wihinei, можно сказать, «священствованием»), что разделить их было невозможно, и, таким образом, «переход» из врожденной религии в какую-то другую был бы столь же невозможен, как и вычленение вихиней из языка. Потому и вышло, что христианизация ариогерманского народа была только внешней. А вихиней древних предков, которых сегодня обычно называют язычниками, и по сей день придает форму тому христианскому содержанию, что только внешне и только поверхностно отличается от вуотанизма. Так получилось потому, что обращавшие язычников не смогли заменить их язык каким-то другим. И христианские представления, чтобы их вообще можно было донести до обращаемых, должны были обозначаться знакомыми язычникам именами, взятыми из их собственного языка — того, что создавался вместе с наукой вихиней, выражая ее таинства. Конечно, миссионеры пытались латинизировать германский язык, но тщетно: германский народ не позволил украсть свое слово. И в результате провала этой попытки, проповедники были вынуждены вновь обратиться к прежнему святому языку языческой науки вихиней, чтобы из него извлечь и создать собственный язык таинств. Как это произошло, мы в больших подробностях рассмотрим в одной из следующих книг.