Марк Урсула - Не так, как у разбойников

Проснувшись, Том не сразу понял, где он и что с ним. <<Наверное, это мне просто снится>>, - решил он, но ни мягкая подушка, ни уютная комната, залитая солнечным светом, никак не хотели исчезать. Приподнявшись на локте, Том начал изумленно оглядываться по сторонам и тут же увидел накрытый к завтраку стол. Чего там только не было! Пахучие ломти ноздреватого хлеба, жёлтое масло, душистые фрукты, сочное мясо, зелень, овощи и множество вкусных на вид диковинок, которых до сих пор он и в глаза не видывал. Да разве у разбойников такое увидишь? Если Старшему Разбойнику и случалось принести домой что-то съестное, детям доставалась лишь жалкая часть добычи. И потом, даже за самые малые крохи приходилось яростно драться, так что ребята посильнее всегда ухватывали себе куски получше. Правда, со временем Том наловчился, стал изворотливее и научился добывать себе пищу всевозможными хитростями и уловками.

Он голодно посмотрел на еду, сглотнул слюну и снова огляделся: не следит ли за ним кто-нибудь? Но тут дверь открылась, и в комнату вбежали ребята, одетые в лёrкую светлую одежду. Они уселись за стол и обернулись было к Тому, чтобы позвать его завтракать, но он уже успел соскользнуть с кровати и спрятаться за креслом. Нет уж, дудки! Вон их как много, а он один. Да он ни за какие коврижки к ним не выйдет - а то ещё побьют!

Старший из мальчиков немного подумал, встал из-за стола, подошёл к Тому и, взяв его за руку, потянул за собой, но Том набычился, как дикий зверёк, и изо всех сил пнул его под коленкой, чтобы тот отстал. Никуда он не пойдёт! Будет сидеть за креслом и всё тут! Но когда ребята принялись за еду, его глаза снова изумленно расширились: никто не выхватывал друг у друга лучшие куски, не пихался и не набивал карманы сладостями. Радостно переговариваясь и смеясь, ребята уплетали завтрак, передавая из конIJа в конеIJ стола тарелки с бутербродами и то и дело протягивая друг другу самое румяное яблоко или самую спелую грушу. Том привык, что у разбойников дети всегда набрасывались на еду всем скопом, отталкивая друг друга, жадно запихивали в рот первое, что попадется под руку, и старались ухватить кусок-другой на потом, чтобы потихоньку полакомиться где-нибудь в укромном уголке подальше от посторонних глаз. А тут делить было просто нечего. Никто не ругался, не кидался объедками и не вытирал масляные руки об штаны.

<<Странно всё это, - думал про себя Том. - Совсем не так, как у разбойников>>.

Or удивления он даже позабыл про голод, но когда ребята ушли, поспешно выскочил из-за кресла и бросился к столу. Он побоялся сесть и даже не стал искать себе тарелку, а просто схватил всё, что показалось ему более-менее знакомым, и снова улизнул к себе в угол. Там он перевёл дух и с облегчением впился зубами в кусок хлеба с ветчиной. Мммм! Вкуснотища какая! Остаться бы тут подольше, чтобы каждый день так объедаться!

Только вот где он? И как сюда попал? Что произошло? Ведь ещё вчера... Ах да, вчера! От неприятных воспоминаний Том скривился, как он зубной боли, и тело его мучительно заныло. Кажется, он снова в чём-то провинился, и взрослые разбойники исхлестали его плёткой сильнее обьгnюго. Он кусался, плевался и кричал, что убежит от них в лес, но Старший Разбойник только дал ему ещё пару затрещин, связал по рукам и ногам и затолкнул в узкий проход в самой глубине пещеры. Том едва мог пошевелиться. Он снова принялся вопить и ругаться, захлёбываясь от ярости и бессилия, но вскоре совсем охрип, ослабел от крика и теперь лишь жалобно постанывал