Серия – «Книга света»
Эта книга, увидевшая свет в 1951 году, удивительно актуальна сегодня, когда под давлением перемен в самой повседневной жизни не могут не обновляться философские убеждения людей во всем мире, а особенно, быть может, в России, принимающей сейчас серьезные вызовы истории. Говорить мы можем только общими и «затертыми» словами. Но искусство мысли состоит в том, чтобы сквозь кору неизбежного износа слов и представлений находить пути от одной души к другой.
Сейчас происходит оформление нового консервативного мировоззрения с явно религиозной, прежде всего христианской, окраской, причем без крайностей как облегченного оптимистического экуменизма, так и слишком на себе замкнутого конфессионального «фундаментализма». В повестку дня духовно-философского поиска ставится задача продвижения по пути гибкого и творческого, но в то же время твердо стоящего на незыблемых вероисповедных опорах христианского консерватизма, принимающего вызов упоенного собой неолиберального глобализма, вообразившего себя триумфа-тором мировой истории, приведшего ее к «концу».
Поразительно, насколько переведенная нами книга Габриэля Марселя (1889—1973) согласуется с намечающимся поворотом в философско-мировоззренческой ориентации, способным привести, как нам представляется, к новому продуктивному видению современной проблематики. XX век оставил нам наследие глубокого кризиса европейской цивилизации, вызвавшего необычайно сильный всплеск проницательной философской рефлексии разного плана.
Задачами такого осмысления были, если говорить кратко и просто, постановка диагноза «болезни» современного мира, во-первых, и, во-вторых, попытка определения путей «терапии». Философской диагностике кризиса XX столетия, уходящего своими корнями в толщу европейской истории, посвящены блистательные работы таких мыслителей, как Хосе Ортега-и-Гассет, Карл Ясперс, Романо Гвардини, Николай Бердяев, Эмманюэль Мунье и многие другие.
Предлагаемая российскому читателю работа Габриэля Марселя, посвященная этой же проблеме, стоит в том же ряду. В XXI веке глобализация, как она осуществляется «коллективным Западом» и подхватывается другими странами, в том числе Россией, не решает кризисных проблем XX века, а только добавляет к ним новые, углубляет общий кризис, делая его еще более трудно преодолеваемым. Это видно эмпирически по убыли надежд и светлых чаяний у человека, живущего в XXI веке, по сравнению с человеком прошлого столетия.
Габриэль Марсель – Люди против человеческого
Перевод с французского – В.П. Визгина
Издательство – «Центр гуманитарных инициатив» – 208 с.
Москва – 2018 г.
ISBN 978-5-98712-831-2
Габриэль Марсель – Люди против человеческого – Содержание
- В.П. Визгин
- Социальная философия Габриэля Марселя
- Люди против человеческого предисловие автора
- Универсальное против масс (I)
Первая Часть
- Что такое свободный человек?
- Утраченные свободы
- Техники унижения
- Техника и грех
Вторая Часть
- Философ в современном мире
- Фанатизированное сознание
- Дух абстрактности как фактор войны
- Кризис ценностей в современном мире
- Деградация идеи служения и обезличивание человеческих отношений
Третья Часть
- Пессимизм и эсхатологическое сознание
- Человек против Истории
- Восстановление чести в ее правах
- Заключение
- Универсальное против масс (II)
- Приложение
- П. Рикёр
- Встревоженная проницательность
- Указатель имен. Составитель Е.Н. Балашова
Габриэль Марсель – Люди против человеческого – Что такое свободный человек?
Опрос о том, что же это такое — свободный человек, нельзя, повидимому, плодотворно обсуждать на абстрактном уровне, то есть независимо от определенных исторических ситуаций, рассматриваемых, впрочем, в максимально широком их значении; ведь сама суть человека состоит в том, чтобы быть в ситуации, о чем определенного толка абстрактный гуманизм всегда рискует забыть. Поэтому речь идет не о том, чтобы спросить о свободном человеке «в себе», поскольку он представляет собой некую сущность, что, быть может, и неважно, но речь идет о том, чтобы в той исторической ситуации, в которой мы находимся и на которую должны как на вызов дать ответ hie et nunc, понять, что же это такое - свобода, и чем она может быть засвидетельствована.
Сегодня утверждение Ницше, произнесенное им почти три четверти века назад, отзывается его эхом, причем не столько во внятном его артикулировании, сколько в тревожном шепоте: человек агонизирует. Пророческой интенции, понятно, в нем не звучит; на уровне рефлексивного сознания никоим образом мы не можем высказываться о грядущем событии, и должны даже признать наше невежество в этом плане и некоторым образом порадоваться тому, так как подобное незнание является необходимым условием своего рода всегдашнего спора, или пари, без которого действие как таковое становится решительным образом затрудненным.
Сказать, что человек агонизирует, значит попросту утверждать, что он сталкивается не с внешней угрозой, каким было бы уничтожение нашей планеты в силу какого-то космического катаклизма, а с возможностями полного уничтожения, коренящимися в нем самом, начиная с того момента злоупотребления теми силами, которые ему присущи сегодня. Соответственно, можно думать при этом или об атомном оружии, или же о техниках унижения (techniques d’avilissement) человеческой жизни, какие были пущены в ход или действуют и поныне во всех тоталитарных государствах без исключения. Между таким оружием и такими техниками, без сомнения, существует скрытая связь, которую рефлексия как раз и должна раскрыть.
Два утверждения («Бог умер» и «человек в агонии»), если и связаны между собой, то не только сложным, но и существенным образом двусмысленным соотношением. Действительно, позволительно спросить, не предполагал ли ницшевский возглас о «смерти Бога» конкретной ситуации, обусловленной ранее имевшим место злоупотреблением, виновными в котором были люди. Во всяком случае, нет сомнения в том, что это соотношение является конкретным, или экзистенциальным, а не логическим; я хочу сказать, и это совершенно ясно, что невозможно аналитическим путем перейти от ницшевского утверждения к другому утверждению, под которым, впрочем, сам Ницше, вероятно, мог бы подписаться, по крайней мере, в последний или предпоследний период своей сознательной жизни, но, вероятно, без того колорита, в котором мы это утверждение воспринимаем сегодня.
Категории:
Благодарю сайт за публикацию:
