Научное издание
«Когда я была маленькой девочкой, мир был поделен на две части, то есть Полоцк — то место, где я жила, и чужая страна, которая звалась Россия. Все маленькие девочки, которых я знала, со своими папами и мамами и друзьями жили в Полоцке. Россия была местом, куда папа отправлялся по делам.
Это было так далеко и так много плохого случалось там, что мама и бабушка и взрослые тети плакали на железнодорожной станции и надо было грустить весь тот день, когда папа уезжал в Россию». Так начинает первую главу «В черте» своих знаменитых воспоминаний «Земля обетованная» Машке (позднее Мэри) Энтин.
Со временем Энтин узнала, что у Полоцка много общего с близлежащим городом Витебском, и что Витебск, в свою очередь, связан с городом Вильна, и что все эти три города являются частью некого целого, известного как Черта постоянной еврейской оседлости, которая определяла границы жительства евреев в царской империи и еще, в собственном представлении Энтин, невидимую линию, отделяющую евреев от христиан. И тем не менее Энтин восклицала: «Как я хотела увидеть Россию!» В своей книге «За чертой» я исследую видимые и невидимые границы в Российской империи XIX и начала XX столетий.
Предметом моего внимания является встреча евреев и русских, динамика интеграции евреев в российское общество и те различные роли, которые сыграли в этом процессе личности, общественные группы и государство. Мы привыкли думать о евреях в имперской России, наименее интегрированных из всех еврейских общин в Европе, как об аутсайдерах и «козлах отпущения» для режима, окончательно рухнувшего под весом своей собственной отсталости в 1917 г. Этот взгляд в немалой мере поддерживался более чем двумя миллионами эмигрантов, спасшихся бегством от погромов и нищеты, канонизированных полотнами Марка Шагала и популярными рассказами писавшего на идиш Шолом-Алейхема.
Достаточно часто мы представляем русских евреев XIX века как жителей изолированных от внешнего мира местечек, маленьких городков, прочно связанных с традицией, в которых люди и домашние животные обитают в едином пространстве. И те, которые порывают с этим миром, представляются нам стоящими перед неизбежным выбором ухода в революцию или исхода из страны: присоединиться к борьбе за свержение деспотического режима Романовых или покинуть Россию и Европу, дабы поселиться в Новом Свете или на древней родине — в стране Израиль.
После революции 1917 г. эти образы были пересмотрены кардинально: евреи вдруг возникли в качестве подлинных сторонников и опоры молодого Советского государства. Они были крайне заметны в высших эшелонах правящей коммунистичекой партии, Красной армии и ЧК, влившись в институты государственной власти, что не имело аналогов в других странах и эпохах (за исключением, конечно, древнего и современного Израиля). В действительности еврейское участие в институтах молодого Советского государства было даже более значительным.
В 1920-х и 1930-х гг. евреи играли весьма заметную роль в управленческой, экономической, академической и культурной сферах советского общества в качестве журналистов, врачей, ученых, писателей, инженеров, экономистов, нэпманов, артистов ит.п. Как нам соизмерить эти столь различные впечатления от двух соседствующих исторических периодов, которые, вместе взятые, по сво- ей временной протяженности едва ли равны одной человеческой жизни? Несет ли ответственность революция 1917 г. за изменение положения евреев, как будто в один момент превратившихся из по сути аутсайдеров, находившихся на обочине общества, в полную противоположность — в истинных хозяев и творцов?
Бенджамин Натанс - За чертой: Евреи встречаются с позднеимперской Россией
Авторизованный перевод с английского и научная редакция А.Е.Локшина
Издательство – Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН) – 463 с.
Москва – 2007 г.
ISBN 5-8243-0789-Х
Бенджамин Натанс - За чертой: Евреи встречаются с позднеимперской Россией - Содержание
- От автора
- Предисловие для русского читателя
- Введение. Русско-еврейская встреча
Часть I. Проблема эмансипации при старом режиме
- Глава 1. Евреи и социальная иерархия в империи
- Глава 2. У истоков выборочной интеграции
Часть II. Евреи Санкт-Петербурга
- Глава 3. Язык, этничность и городское пространство
- Глава 4. Конфликт и община
- Глава 5. География еврейской политики
Часть III. Евреи, русские и имперский университет
- Глава 6. Университет как плавильный котел?
- Глава 7. Мирный разгром
Часть IV. В суде христиан
- Глава 8. Судебная реформа и гражданство евреев
- Глава 9. Этничность и гражданское общество
- Заключение. Русско-еврейская встреча в сравнительной перспективе
- Библиография
- Указатель имен
Бенджамин Натанс - За чертой: Евреи встречаются с позднеимперской Россией – Язык, этичность и городское пространство
Практика выборочной интеграции дала начало реальному еврейскому присутствию в позднем имперском российском обществе. Начиная с 1860-х гг. десятки тысяч евреев на законных основаниях поселились во внутренних российских губерниях, выучили русский язык и познакомились с традиционным русским образом жизни. По сведениям, собранным Министерством внутренних дел, которые необходимо рассматривать как очень приблизительные, в 1858 г. всего 11 980 евреев жили в губерниях европейской части России за пределами черты оседлости. В их число не входили Сибирь, Средняя Азия, а также Кавказ и Прибалтика. Большинство из этих евреев были, вероятно, солдатами.
К 1880 г. это число поднялось до 59 779, к 1897 г.— времени первой достаточно надежной переписи населения всей империи—до 128 343 человек. Перепись также дополнительно зафиксировала 186 422 евреев, живших в Сибири, Средней Азии, на Кавказе, в Прибалтийских губерниях, хотя невозможно сказать, сколько евреев из этого числа покинули черту через выборочную интеграцию, а сколько их происходило от еврейских общин, которые жили в этих регионах в течение всего XIX столетия. Каковы бы ни были обстоятельства их поселения, к концу XIX века более 300 тысяч евреев жили вне черты оседлости. Самая большая еврейская община за чертой сформировалась в Санкт-Петербурге, политическом и культурном центре империи, ее наиболее населенном, современном и промышленно развитом городе.
Как для евреев, так и для русских петербургское еврейство представляло своеобразную лабораторию выборочной интеграции, пример для исследования на переднем крае русско-еврейской встречи. Для царского самодержавия эксперимент по еврейской интеграции, развернувшийся в имперской столице, служил в качестве проверки его способности справиться с «еврейским вопросом» в наиболее заметной области — на его собственном заднем дворе. Насколько успешной была бы политика «слияния» и как бы выглядел этот успех? Могла ли сословная система России эффективно поглотить и ассимилировать евреев и, по аналогии, также и другие меньшинства?
Категории:
Благодарю сайт за публикацию:
