Пастор Оскари, Чёрт и «зелёные человечки»

Арто Паасилина. Перевод с финского В. Силивановой. Москва, Эксмо, 2021. 288 с.

 

 

С первой же страницы читателю предъявлен главный герой – пастор Оскари Хуусконен во всей красе (и «великолепии» нравов окружающего его общества). «Дьявол ходит среди нас, как рыкающий лев! _ но как только бич Божий полоснёт дьявола по заднице, дьявол выпучит глаза и наложит в штаны». Именно в таком духе, балансируя на грани духовности, серьёзности и простецкой иронии и выдержан характер героя и весь его жизненый трип.

 

История зачинается в финском местечке Нумменпяя, где Хуусконен много лет привычно окормляет паству. И начинается, помимо показательной и характерной проповеди, появлением второго главного героя – медвежонка (а впоследствии медведя) Чёрта. Медведица с двумя юными медвежатами наведывается в деревню, где они шикарно потрапезничали. Однако пиво с суслом оказалось лишними – «у медвежат начался понос, но на свете, конечно, достаточно места и для медвежьего дерьма». Пока суть да дело, в неравной битве из-за сожранных припасов к свадьбе погибает и медведица и повариха, детки-медведки остаются сиротами. Вот мальчик и достался пастору.

А что до него самого и деревни? Типичная хандра оказавшегося не по мере и не к месту стареющего человека. «Священником он был пламенным, ему бы глаголить слово Господне в приходе побольше и поважнее или, того лучше, в высшей иерархии диоцеза. И всё же, несмотря на неоднократные попытки, выбраться из Нумменпяя Хуусконену не удавалось». То ли из-за слишком вольных толкований Библий, то ли виной тому были весьма оригинальные проповеди. Как бы то ни было, Хуусконен «был уже не так уверен в истинности своей диссертации, так и христианского учения в целом». Автор ещё много раз коснётся этой темы – весьма своебычного, если не сказать фривольного отношения к духовным вопросам как простых финских обывателей, так и служителей церкви. И к вопросам морали и нравственности, предположительно христианской. Забегая чуть вперёд, предположу, что подобное искреннее, честное и здравое отношение и поведение куда лучше характеризует христианина, чем патологическая греховность под личиной елейной набожности. Финн-лютеранин Хуусконен, спящий в берлоге с медведем и молодой биологиней при живой жене совсем не вызывает отторжения или отвращения ни у прихожан, ни у меня, читающего о его похождениях. Чего, увы, не скажу о «родных» православных российских батюшках, так изнемогших под тяжестью церковной симонии, что с горя, не иначе, бросаются в омут содомии, вовлекая в неё юных отроков. Или торгуют шлюхами. Или развращают, бьют и насилуют сирот. Ну, да ладно, забудем о несчастных, вернёмся к нашим… пастору и медведям.

 

Из двух осиротевших медвежат самочку пристроили в зоопарк, а вот мальчика деть было совершенно некуда. Предприимчивые прихожане решили, что уроженцу Лапландии и чрезмерно своевольному пастору подарить на полувековой юбилей медведя будет очень кстати, как и для его страшно заносчивой критиканки-супруги. Заодно и на подарке удастся сэкономить.

Завершение главы показательно – пастор на закате дня своего рождения размышляет – больше половины жизни прошло, чего он добился? Была ли его вера по-прежнему искренней и твёрдой? И сам себе отвечает – «Зато у меня есть свой медведь». Ну, разве не замечательно?

Стоит отметить, что целостного, законченного образа пастора, как и всех прочих героев книги вы не увидите. Что в принципе и неудивительно – это же пикареска, авантюрный роман. Главное в этом жанре – драйв, процесс и по ходу действа острая сатира на героев и антигероев.

 

Игриво полируемая сексуальная тема – одна из основных в романе, причём автор всячески склоняет её лишь в отношении пастора и его жизнедеятельности, избегая даже намёков на осмысление в религиозном, христианском контексте. Видимо, оставляет это удовольствие читателю. Например, он иронично сетует на то, что для окормления пятитысячной паствы деревни Нумменпяя пастору Хуусконену назначили прыщавую и серую помощницу. «Почему на факультет теологии принимали таких неприглядных женщин, когда вполне можно было выбирать хоть немного более привлекательных студенток? На факультете теологии оказывались самые уродливые девушки университета, это точно, тогда как на историко-лингвистический факультет поступали учить французский просто безбожно красивые…». Неудивительно, что пасторша Саара Хуусконен (не говорящее ли часом имечко у неё, ну, вы понимаете?) была магистром и преподавательницей пусть и шведского, но всё же языка в той же деревне?

 

Или показательный случай с местным лесорубом, вздумавшим жениться, а невеста его непременно хотела венчания. И что же делать жениху, в коммунистической молодости порвавшему с церковью? Да ничего особенного – прочитать катехизис и ответить урок, что будет считаться эквивалентом конфирмационной школы. «Но по-настоящему я не верю. Это ничего? Пастор Хуусконен ответствовал, что истинность веры не так важна. Если Канкаанпяя хотя бы попытается подумать о Боге благосклонно, то все уладится». Иные отечественные скрепнославы могли бы радостно потереть ручки – «вот, мол, и плоды вашего либерального свободомыслия – Истинность веры, и не важна!». И самое время вспомнить о ней же у рядовых отечественных православных, истинность веры которых измеряется стабильностью ношения нагрудного распятия, крещением своих отпрысков да усердностью возлияний на церковные праздники…

 

Отношение общества и церкви к похоронам и, в частности, к могильщику прекрасно изображает такой эпизод. Приходской могильщик давно просил экскаватор в качестве рабочего инструмента – годы и спина настоятельно его требовали. И «если бы приход не одобрил приобретение экскаватора, могильщику пришлось бы уйти на пенсию, что казалось несправедливым, ведь за всю свою жизнь человек выкопал сотни, если не тысячи могил на кладбище Нумменпяя».

И печальным рефреном следует рассказ о одиноких похоронах трагически погибшей поварихи – «собралось совсем немного людей: после смерти повариху ждало забвение. При жизни она кормила тысячи празднующих ртов, а нести гроб бедной старухи пришло всего несколько верующих». Неудивительно, ведь «никаких вкусностей им не предлагали – только кофе и пряники из кооперативного магазина».

 

Пастор издевательски искусно напомнил глотающим слюни прихожанам кулинарные таланты усопшей, а те после отпевания «поспешно выпили кофе, а затем каждый побежал к себе ужинать, потому что на похоронах поварихи всех обуял дьявольский голод».

 

Позволю себе вспомнить тут похороны своей бабушки, также при жизни, славившейся поварским искусством и нередко потому приглашаемой готовить поминальные трапезы. Народу собралось немало, несмотря на морозный февральский день. Правда, по большей части были всё же родственники.

 

И в продолжение смертной темы – беседа пастора с вдовой новопреставленного самоубийцы Сантери Рехкойла. Несмотря чуть ли не хрестоматийный портрет отъявленного грешника – пьяница, бийца, изменник и всё тому подобное - «взбалмошный человек, вечный скандалист, лентяй и агрессивный забулдыга», вдова немедленно всё ему простила и теперь жизнь её оказалась «безвидна и пуста», как Земля в начале творения. Хорошо знакомый россиянам печальный и трагичный сюжет, такие обычно разбирает и приводит в показательный пример популярный женский психолог Лабковский. Неудивительно, что в качестве хоть какого-то утешения вдова с радостью приняла у себя на время, а затем позволила вырыть и целую берлогу для изгнанного пасторше медвежонка Черта.

 

Подобную однообразность, уныние и мрак необходимо чем-то скрашивать, разгонять, дабы не закончить, подобно Сантери. Вот уже и потерявшийся в жизни пастор нашёл себе новое, помимо взращивания медведя, увлечение – метание копья в высоту. Представить сам процесс уже довольно сложно, не говорю уж за осмысление телеологии и тем паче осуществления на практике. Но если уж отжигать – то на полную, дозволенную законом, катушку.

 

Весьма забавна апологетическая публицистика пастора, которую автор иллюстрирует статьёй о «военной деятельности Иисуса». Даже с оговоркой о «полушутливом» характере текста очевидно, что это сатирический укольчик в адрес многих и многих творцов альтернативной религиозной истории.

 

«Если бы Иисус жил в начале этого столетия в Финляндии, его ожидала бы примерно такая же суровая участь», пишет Паасилинна. Но сначала «красный Иисус» побывал бы министром народного снабжения, или агитатором, оратором и журналистом. Несколько раз на пути гипотетического Христа в финской истории начала века он скорее всего, был бы казнён и «стал бы героем красных». Но если бы всё-таки выжил, то непременно сверг и сослал бы Сталина, а «международный коммунизм приобрел бы новое гуманистическое и праведное направление и никогда бы не рухнул».  Жаль, полу в шутку, полу всерьёз пишет Оскари Хуусконен, что Иисус не поучаствовал в финской гражданской войне.

 

Неудивительно, что статья это становится последней каплей к долго копившемуся недовольству церковного начальства. Внебрачные дети, медвежья пляски на церковной службе, метание копья, а теперь вот бесовская статья в «Известиях Сало» (автор и тут вставил двусмысленную «пасхалочку», хотя, возможно, и не имел ввиду ничего этакого). «Эти статьи от дьявола, иначе и не скажешь. Своими пасквилями ты выставляешь Евангелическо-лютеранскую церковь Финляндии в дурном свете, подрываешь самый стержень религиозной жизни, коверкаешь весть об Иисусовом искуплении и прощении» - грозно объявил пастору епископ. Тут вновь самое время вспомнить уже не одиозных парарелигиозных фантазёров, провозглашающх Христа то украинцем, то казахом, то вспоминающих давно заезженную и разоблачённую байку на новый лад о хождении, учении и смерти Иисуса в Индии.

 

Здесь почему-то приходят на ум как раз-таки освящённые авторитетом матери-Церкви памфлеты, опусы и листовки церковных спикеров, освящающие храмы Вооружённых Сил и завоевательные, то есть, простите, «специальные» операции на территории других государств. Иных, самых оголтелых из этих «говорящих голов» уж нет в живых – спасибо коронавирусу, и поневоле задаёшься вопросом – как, торжествовали бы они, видя буквальное исполнение своих истеричных инвокаций, или всё же раскаялись и одумались бы?

 

Упомянутое вразумление епископом на примирении не заканчивается – новый всплеск возмущения вызвали экзальтированные проповеди пастора. Он переживал кризис веры, который во многом и вдохновлял его и без того неслабый талант оратора – и вот уже пастор прилюдно, в смысле приобщинно кается в своих грехах: «- я чувствую себя грешником, и, что самое ужасное, вместе с верой я потерял желание жить в радости, стал жалким циником и погряз во грехе». Можно по-разному оценивать подобную самокритичность, но не стоит забывать, что уныние для христианина – страшный грех.

Искренне переживавший за «успех», точнее, за последствия этакого весьма оригинального камин-аута, «да ещё с таким рвением и таким рыком», пастор всерьёз готовился было к отстранению от служения или хотя бы запрета проповедовать. Но вместо того получил «респект и уважуху» прихожан – многие подходили пожать руку и лично поблагодарить, а помощница Сари Ланкинен (та самая, прыщавая и серая) попросила научить её проповедовать столь же вдохновенно.

 

Ответ был по меньшей мере двусмыслен: «Дочь моя, священник должен проживать такую жизнь, чтобы о ней можно было рассказывать в проповедях». И выводы «дочери» были предсказуемы – а не согрешить ли и мне, дабы было, в чем затем исповедаться? Но «путь греха страшил молодую и невинную служительницу церкви», и на этот раз, кажется, обошлось.

 

Отдельного внимания заслуживает тема взаимоотношений человека с «братьями меньшими», даже дальними. Они, похоже, как и всё финское, незатейливы и просты. То ты кормишь медведя колбасой, покупаешь ему игрушку, устраиваешь берлогу с евроремонтом – а потом, когда подрастёт и не возьмут в зоопарк – «ну, придётся усыпить». Или показательная сцена охоты епископа с генерал-майором, что наверняка возмутит экологов, веганов и прочих гринписовцев. «Над полем кружились две вороны. Епископу они немного мешали: что эти каркалки делали в храме Божием? (перед этим были пасторальные измышления типа «лес для финнов как храм») Хотелось их шугануть, но нельзя же. Во-первых, попасть по этим чертям из ружья для загонной охоты было нелегко, а во-вторых – сюда лосей заваливать пришли, выстрелы отпугнули бы гонимых затравщиками животных. И, в конце концов, вороны тоже созданы Господом или, если точнее, научились летать в ходе эволюции». Подобные «размышления» слуги Божьего вызывают массу разнообразных и противоречивых ассоциаций и размышлений, тут и Франциск Ассизский, и Серафим Саровский, с одной стороны, и злосчастная лосиха депутата Рашкина, с другой, и фотоотчёты любителя охоты – русского православного попа, с третьей.

 

И вновь тут всплывает антивоенная тема. Вернее, напротив, проблема милитаризма в Церкви. В данном случае неважно в какой, хоть в книге подразумевается – номинально – евангеличнеско-лютеранская церкви Финляндии. Соубивцы лосей епископ Уолеви Кеттерстрём и генерал-майор Ханнес Ройконен не просто случайные «напарники по охоте» - старые друзья. Ведь «церковь и вооружённые силы ближе друг к другу, чем обычно считают. Когда перед смертью раненый получает благословение полевого священника, это невозможно переоценить. … В случае необходимости рука церковника тоже берётся за винтовку. Именно так: слово и меч всегда за благое дело, отечество и дом. Мо мнению епископа, следует помнить, что Бог – он ведь и бог гнева и мести, даже войны. Господь – наш меч, оплот и щит».

 

И тут вспоминается уже не только печально известная практика и риторика всё тех же «отцов» и церквей, восхваляющих «Церковь воинствующую», но и, например, фильм Мела Гибсона «По соображениям совести». Основанная на реальных событиях и, пожалуй, лучшая режиссёрская работа католика Гибсона рассказывает, что и в гуще сражения можно не просто остаться человеком, но и стать национальным героем, ни разу не прикоснувшись к оружию. Причём следуя – формально – даже не духу, а Букве писания. Настоятельно рекомендую к просмотру, особенно милитаризованным «православным» известного государства.

 

А я на этом завершу свой несколько сумбурный обзор, хотя книгу Паасилинны можно цитировать целыми абзацами бесконечно – и так уже накидал спойлеров сверх меры. Надеюсь, что и заинтересовать вероятного читателя тоже получилось, и он с удовольствием отправиться с пастором Хуусконеном и его медведем в поисках приключений, инопланетного разума и потерянного смысла жизни и веры.

 

Гедеон Янг, журналист, публицист