Питцеле - Колодези отцов наших

Каждый, кто впервые открывает Библию, начинает удивительное путешествие в глубину веков. Вместе с героями Библии мы переживаем историю человечества. Соотносим описанные там события со своей жизнью, порой находя неожиданные отклики в своей личной истории. Питер Питцеле предлагает не просто заглянуть в прошлое, а описать свою Встречу с Библией. За текстом открываются живые картины: сотворения мира, райского сада, истории Авраама и Сарры и другие. В каждой истории можно увидеть жизненный путь автора, его страдания, размышления о роли отца, о роли взаимоотношений мужчины и женщины или братьев.

 

Библиодрама - это интерактивное взаимодействие с текстом Священного Писания. В библиодраме имеет место «домысливание» ситуации, обстановки, условий сюжета или сцены из текста. Но такое «домысливание», ограниченное безусловным уважением, благоговением и принятием целостности канона и Священной Истории, не снижает возвышенности и богодухновенности Библии. Все зависит от ведущих специалистов, их профессионализма и их веры.

 

М.: Независимая фирма «Класс», 2013. - 320 с.

ISBN 978-5-86375-181-8

 

Предисловие к русскому изданию

Благодарности

Предисловие автора

Введение. В моем начале мой конец

Часть I. Сказания об одиноком Боге

Часть II. Сказания о родовой семье

Часть III. Сказания о братском клане

Заключение. В моем конце - начало

Избранная библиография

 

 

Начиная разговор о Книге Бытия и патриархальности, я вступаю в область, полную противоречий. Не одно поколение феминисток, литературных критиков, семинаристов, прихожан, священников, министров, раввинов желает толковать Библию по-новому. Бросая вызов основанной на гендере теологии библейских историй, эти люди ищут опоры на новые веяния и ждут открывающейся перспективы. В своей попытке они сталкиваются с закоснелыми общественными установками, условностями мышления и с растущим религиозным фундаментализмом. Часто противореча друг другу в спорах со своими обычными оппонентами, эти писатели, мыслители и учителя заявляют, что ни один подход к Библии не может быть просто академическим; любая методология сама по себе является утверждением некой позиции, некой системы убеждений, пусть и завуалированной. Стремясь заново познать древний свод библейских мифов и теологии, а также исследовать собственную взаимосвязь с унаследованной патриархальностью, я сам вношу в эту область собственную страсть, как протест, так и поэзию, испытывая глубокое желание соединиться с легендарным наследием иудео-христианской традиции.

 

Более того, я сознаю всю ответственность своего шага в защиту патриархальности - повсеместно осуждаемого культурного явления. Патриархальность, согласно критике, это пагубная гендерная история Запада, прослеживаемая с незапамятных времен. Эта история запечатлелась в династическом наследовании сыновьями владений отцов и в кровавых распрях братьев за свою долю в этих владениях. Патриархальность без лиц и имен стремится маргинализировать женщин, отделив их от собственных божеств и таинств. Патриархальный мир, словно некий колоссальный демон, подпитываемый женоненавистничеством и паранойей, затевал войны, колонизировал невинные народы, стирал память поколений, создавал те самые формы мысли и дискурса, которые гарантируют его длительную власть над нашими умами. Патриархальность - это власть отца в своем беспощаднейшем проявлении, покоробившийся патернализм, ушедший корнями глубоко в наши мифы, раскинувший ветви над многими нашими социальными и культурными традициями. Рассмотренная с данной точки зрения, патриархальность недостойна дальнейшего обсуждения.

 

Большую часть своей взрослой жизни я слушал эту полемику против патриархальности. Феминистки считали своим долгом открыть мне глаза на очевидные и скрытые модели превосходства мужчин (и белых) в нашей культуре. Пройдя школу подобного анализа, я начал размышлять о вещах, которые считал само собой разумеющимися. Я пришел к собственным выводам, и мне неизменно импонируют очень реальные, хотя, по-моему, пристрастные, положения феминистической критики патриархальности.

Моя переоценка патриархальности началась в конце 1980-х. Отчасти реагируя на мужское движение, я начал подвергать сомнению массовую атаку феминисток на патриархальность и задумался, могу ли я хоть за что-то прославить мужественность. Я прислушивался к таким мужчинам, как Роберт Блай, Сэм Кин, Майкл Мид, Джон Ли, Джеймс Хиллман, которые по-разному пытались восстановить в правах мужское для мужчин, пытались дать ему новое определение. Вызывавшее у многих феминисток опасение как форма протеста, это движение казалось мне, в общем и целом, смелой попыткой показать нам новые образы мужественности и обнаружить ту тихую гавань, где мужчины смогут задаваться своими вопросами и находить поддержку во вновь обретенном братстве.