Книга Бытия - смысл - признание

© В.А. Проскурнин

Начало Бытия:

реконструкция смысла текста.

Методологические размышления светского православного.

Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей,
и по множеству щедрот Твоих очисти беззаконие мое!

Пусть лучше на меня гневается мир, чем Бог. Ведь ничего, кроме жизни, меня лишить не смогут...

Мартин Лютер

«В начале было слово, и слово было у Бога, и слово было Бог...» — так начинается русский перевод четвертого Евангелия — Евангелия от Иоанна.

Чтобы понимать, о чем говорит апостол, попробуем задаться простым вопросом: к чему относятся слова Иоанна? Т.е. о каком начале и каком слове речь, или — где они находятся, должны находиться?

Вот широко распространенная точка зрения, в частности представленная Уитнессом Ли в его статье «Сотворение человека с тремя частями для исполнения божьего замысла»[1]. Он пишет: «У Иоанна начало — это начало в вечности, начало без всякого начала, а начало, показанное в 1-й главе Бытия, — это начало времени, которое началось с Божьего творения. В Евангелии Иоанна говорится о вечности, а в Бытии говорится о времени».

Однако, как может существовать что-либо, будь-то даже и вечность, если она... еще не создана: «начало без всякого начала» — странное для разума выражение, может, специально надуманное, за-умное, т.е. не для ума, а для постижения трансцендентной истины, и тогда придется за-умываться ни о чем. Трудно поверить в то, что Господу нужны тупые овцы. Люди — это люди, человеки, сотворенные Им, а значит, обязаны проявлять заботу о разуме как о своем хозяйстве, доверенном им в пользование свыше.

Простой же вывод (о не-бытии/не-существовании до начала) становится возможным в том случае, если мы признаем, что до сотворения не было ничего — т.е. НИЧЕГО вообще, иначе кто-то должен был уже что-либо сделать, если мы признаем идею демиургической тварности в ее абсолютной тотальности. (А дальше — идею подобия: не телесного, но демиургического, когда придется нести ответственность за тобою сделанное, расплачиваться за кредит, за вот то самое подобие.)

И далее ‘признание’ будет играть ключевую роль.

Над поиском смыслов священных слов Библии работало много авторов[2]. Меня же заинтриговала одна заочная дискуссия между двумя точками зрения (см. п. 2), каждая из которых была услышана в разное время. Оставалось только найти некие исходные, базовые моменты, открывающие перспективу и позволяющие двигаться и в историческом, и в идеальном пространствах.

1. Первый ключевой момент: признание прямой речи.

С моей точки зрения, когда Иоанн в своем Евангелии пишет точно и правдиво (и должен был быть таковым, и не мог по-другому!): «слово было у Бога», — он буквально смотрит на прямую речь.

«В начале Бог создал...» — так начинается русский перевод Торы и Библии. «В начале Бог создал...» — это прямая речь!

С самого начала Книги Бытия — идет прямая речь. Слова Иоанна я безусловно отношу к началу текста Торы и Библии — к той выложенной, предъявленной заданности, которую можно найти непосредственно (т.е. прямо в Тексте), и тогда сразу становится очевидной подлинность указания и правота апостола.

Даже если признавать правдоподобными изыскания Э. Ренана[3] и соглашаться с ним в том, что текст четвертого Евангелия был писан чуть ли не тремя Иоаннами, тем более — три человека вполне должны были предъявить достойное сочинение, а не вымысел сумасшедшего. Они не имели права быть ‘не правыми’ (прошу прощения за каламбур) в ситуации гонений и сомнений. И с логикой у них было ‘все в порядке’: до точки, или момента, начала ничего не может быть, ибо само бытие (и/или существование[4]) как таковое созначно только с Творцом.

На мой взгляд, приведенные выше рассуждения Уитнесса Ли абсолютно бесперспективны из-за их «натурализма» и переупрощения. Значения у них есть за счет отнесенности к ‘физическому существованию’ (хотя идеологически и онтологически это весьма сомнительно), а уж смысла, к сожалению, сокровенного, связанного с замыслом Книги, ее тайной, тайной Бытия (Бытия как такового в отличие от физического существования) — увы, нет.

Вот литературный пример уважения этой тайны в очень тонком и точном замечании С. Коркина: «А что было бы, если б люди знали наверняка, что Бог есть, и за грехи действительно кара страшная будет, и после смерти в аду, и в следующем воплощении на Земле? А вот что! Фальшивили бы, лебезили и заискивали!!! То есть, опять никакого самосознательного очищения не было бы!!! Что это за доброе дело, если его из-за страха быть наказанным совершают?»[5]. Этим примером мы хотим подчеркнуть первоочередную ценностность веры в противовес тоталистски абсолютному натуралистическому знанию, что влечет принципиально различное устройство картин мира.

Категорически не соглашаясь с представленной точкой зрения Уитнесса Ли и иже с нею опрощающими, популяризирующими попытками, нужно что-то положить взамен. И не просто ‘что-то’, а достаточно весомое, способное если и не быть результатом прозрения (да и как его доказать другим, не имеющим прямой доступ к субъективному сознанию прозревшего?), то хотя бы достойное конкурировать в ряду разных гипотез.

2. Неожиданная подсказка.

Интересный факт[6]: почему-то христиане (по крайней мере православные, хотя, может быть, и не все) отказываются признать идею иудаистов (возможно, тоже не всех) о том, что первое — именно первое! — слово в Торе и, соответственно, в Библии — это одно из имен Бога. Что странного, что по-русски оно звучит «В начале», а на древнееврейском — «Br’љyt» («Берешит»)? Что тут плохого, неправильного, крамольного?

«В начале» — очень сильное выражение, а в таком тексте и на таком месте оно означает «все сразу, из чего получено все по-раздельности». Вроде бы это давно уже было понято: «Таким образом, оказывается, что первая книга Библии есть по преимуществу книга родословий и что ее греческое (Génesis. — В.П.), славянское и русское название хорошо отражает ее внутреннюю сущность»[7]. И тогда оно вполне может созначаться с Его Именем (и даже должно — в первую очередь). Правда, можно допустить, что это не имя как таковое. Тогда почему бы не стоять на этом месте местоимению?

Место Имени...

Если теперь принять, что:

в тексте Бытия с самого начала идет прямая речь, которая здесь достаточно сложна, поскольку Господь «надиктовывал» этот текст Моисею, далее этот текст Моисей произносит/записывает («Ибо если бы вы верили Моисею, то поверили бы и Мне, потому что он писал о Мне»[8]; «Пять первых книг Ветхого Завета, написанных одним и тем же автором — Моисеем...»[9]), можно сказать — в качестве ‘ретранслятора’, а сейчас бы сказали, что он ‘озвучивает’ Господа, от Лица Которого этот текст исходит; и Иоанна вполне можно и удобно понимать, если его слова относить именно к тексту Бытия, а не в некую, якобы значимую, пустоту, «вечность»;
первое (начальное, головное) место текста Бытия само по себе достойно Имени или Местоимения;
указание Иоанна на первое слово — слово именно в тексте Бытия — как сказанное Богом, так и означающее Его, —

то развернуто и по-русски первые слова выглядели бы, по-видимому, так: «Я Сам, из Себя, Бога, сотворил...». И такое толкование очень близко специальным разъяснениям в современных изданиях: «В Исх. 3:14 Бог Сам дает Моисею ключ к тому, как следует понимать это Имя (т.е. Яхве. — В.П.): слова, переведенные на русский язык как “Я есмь Сущий”, буквально могут означать либо “Я — это Я, Который Существую”, либо “Я — это Я, Который даю бытие”»[10]. Объяснение тому, зачем далее (т.е. после слов «В начале...») снова стоит слово Бог — будет уже дополнительным усложнением, требующее специального рассуждения. Сейчас мы этим не будем заниматься.

Принимая, что написанное Иоанном «В начале» относится: а) к началу текста Библии-Торы — к первому слову(!) и, тем самым — б) к «началу» всего, мы уловим таким образом две интенции со стороны текста Иоанна. К чему же они направлены? По-видимому, эти интенции должны гармонично удерживаться чем-то одним — тем единым и цельным, что именно в этом случае и будет Сущим Началом Всего. Но мы не будем искать «вещные объекты» отнесения, как это обычно делается на научной стезе, поскольку в таком случае интенции потеряют смысл из-за — вот теперь только — отказа от вечности и с потерей возможности ‘воспроизводства’.

Вот как здорово пишет Августин: «И чем иным является это, нежели нашей природой — не той, какой она была, а той, какая она есть теперь? Вот ее-то больше ищут, чем понимают»[11]. Чем не указание, и довольно авторитетное, на значимость понимания, имеющего особую ценность в случаях невозможности прямого оче‑видения.

Двигаясь в понимающем движении, слово[12] «В начале» в Библии-Торе как высказывание Говорящего, обращающегося к Моисею, будем относить к процедуре как к началу всего. Эту процедуру Он совершал Сам над Собой, поскольку ничего другого (даже «вечности») тогда быть не могло, а значит, и не к чему больше относить.

При этом Тот, Кто эту процедуру совершил, впервые и Сам Себя именовал: «Бог». Т.е. Бог — это Тот, Кто совершил Первым такую процедуру и именовал Себя при рассказе, тем самым отличая Себя от процедуры и выделяя Себя из нее. Так производится (как бы параллельно) еще одна процедура — различения: различаются процедура и совершающий ее. Но еще сразу же различаются: совершающий-творящий, различающий-глядящий, а также рассказывающий-именующий[13].

Ничего нет странного или необычного, когда производится созначение имени с функцией/действием. Вот характерный пример: «15: 2 Владыка Господи!: BHS[14] ’dny yhwh “Адонаи-Иегова”. В этом сочетании yhwh имеет те же значки для гласных, что и ’lhym. Имя Божие ’dny считается связанным со словом dyn “судить” и обозначает Бога как Верховного Судию. Имя Божие yhwh обозначает Бога как Промыслителя и Искупителя...»[15]

В представленном рассуждении пока еще не учтен очень важный момент: а мы-то сами где? Ведь все эти рассуждения-домыслы проводим мы, но как кто? Поскольку есть говорящий, еще должен быть и слушающий-понимающий, обживающий созданный мир (точнее — мір[16]), и он должен иметь свое собственное — понимающее — представление о міре. Этот понимающий, по-видимому, подразумевается (и даже в самой Книге часто упоминается), поскольку есть говорящий. А желающий услышать — да услышит. Причем, должен быть именно понимающий, т.е. ухватывающий суть, а не натуралист, распознающий («ищущий», как говорит Августин) готовые, раз и навсегда сделанные и не меняющиеся «вещи».

С натуралистами же спорить тяжело, может, даже бессмысленно. Они везде видят только вещи, а потому — «несуразности»[17], мешающие усматривать логику (возможно, впервые прописываемую) и новую ‘картину мира’, которые главным образом и задает Книга Бытия-Гéнезиса (именно это и есть одно из ее назначений, с моей точки зрения).

Итак:

1) слово «В начале» в Библии-Торе можно считать наименованием начала всего как особой процедуры (а не «вечности» или «времени» — как было уже сказано выше, в чем собственно и проявлен натурализм, заслоняющий и способ работы, и возможность ценностного прикрепления), включающей ее актора; т.е. «вечность», с нашей точки зрения, не может быть «объектом отнесения», поскольку это — мираж, выдумка, мистификация, так как если нет міра, то нет и вечности, поскольку нет ничего; в то время как ‘процедура’ возникает сразу в акте творения с творящим и творимым;

2) отличать себя-актора от процедуры возможно только при покидании «исходного места» (места исхода! — это стало нормой и должно было быть воспроизведено, но только один раз, как «в начале») и последующего рассказа, и «“Я”[18] — есть Выходящий из места и Глядящий на него со стороны», а потом — и Рассказавший про это другим; здесь «есть» нужно брать в имперфекте: «... апостол Иоанн провозвестил, что “Бог есть слово” (Qeoz hn o logoz)...»[19], — и далее — «Глагол здесь стоит в имперфекте и имеет смысл “(изначала) был и есть”»[20]; это «был и есть» по-видимому означает, что смысл слова «есть» должен пониматься с идеей изменчивости, т.е. процессуально, в его Подлинном Существе («... дух есть великая вещь. Но каким образом я говорю “есть”? Минуй и его самого, ибо и сам дух изменчив...»[21]);

3) при рассказе то, что ранее было «Я» (или «Он») — т.е. место, заимствуется (см. ниже п. 3) и заменяется на «Бог» — т.е. на того, кто «был там и выходил из». Место же само остается и впоследствии может специально трактоваться либо как «ничто» или «Абсолютное Ничто», либо как «проект» или «план», либо как «Тора» в зависимости от намерений интерпретатора. Например: «Планом Творения была Тора, но Тора Небесная...»[22]; «Она (Тора. — В.П.) являлась тем самым планом, в соответствии с которым мир был сотворен»[23].

3. Принцип заимствования.

Для представления всей исходной процедуры перечислим, что в нашем случае необходимо: (1) совершить, (2) поглядев со стороны на совершаемое, и (3) рассказать, назвавши себя-совершающего. В ряду культурных образцов через какое-то время появляется своего рода калька: «Уже Тертуллиан <...> уподобляет процесс божественного творчества работе писателя, которому “непременно так следует приступать к описанию: сначала сделать вступление, затем излагать [события]; сначала назвать [предмет], потом — описать”»[24].

А вот так прописывается методологическая норма указанного движения: «Исследователь должен выделить из системы ее проект, включить его (обычно специально реконструировав) в систему своих изобразительных средств, как средство системного представления, и рассмотреть данную систему как бы с “точки зрения” самой этой системы. Принцип представления системы с помощью средства, извлеченного из нее самой, мы будем называть принципом заимствования»[25]. (Курсив по оригиналу. — В.П.)

Учет приведенной нормы дает основание считать, что слова «В начале» и «Бог» по-видимому имеют одно значение — значение в виде процедуры, с местом ее Вершителя и Заполняющего это место. И поэтому вполне правильным будет считать, что русское «В начале», как и древнееврейское «Берешит», — есть Имя, при том, что с воспроизводством означивание тождественно именованию.

4. Схематизация.

Приведенную трактовку «В начале» сопоставим с картиной, которую впервые ввел (по сути — изобрел) В.А. Лефевр, изображая и фиксируя схему рефлексии[26]:

«Организующейся мы будем называть систему двух элементов А и В вместе с особым детерминирующим механизмом, который структурирует В в соответствии с проектом А <...> Структуру, приобретенную элементом В в такой системе, будем называть “организованностью” <...> Самоорганизующейся системой будем называть такую систему, в которой один из элементов выполняет функцию проекта всего целого и особый механизм осуществляет структурирование целого по образцу “проекта”. Организованностью целого является та структура целого, которая порождается реализацией проекта.»

Смысл, ухватываемый такой схематизацией, понят и известен уже давно: «Он творил из самого себя по созданному внутри себя образу мира»[27].

5. Что важного привносит изображение?

«Идея уподобления Бога художнику, конечно, не была оригинальным изобретением христиан. Она принадлежит всей духовной атмосфере поздней античности и установить ее изобретателя вряд ли возможно»[28].

В свою очередь, мы не будем следовать традиции как художественного из‑ображения, т.е. рисования образов, имеющих ‘невыражаемый прототип’, так и того способа графикации, который принят в математике, т.е. знакового. Однако математический способ для нас полезен именно в аспекте его ориентации на означивание операций-процедур. Примем и используем саму эту ориентацию на процедуры, но средствами графикации у нас будут схемы, а не знаки или символы, выражающие образ и привлекающие сопутствующие метафоры. Такой способ работы мы будем называть методологическим: поддерживание установки на понимание, ухватывание сути и уход от психологизма — таковы его специфические характеристики.

Предъявленный способ работы позволяет избежать конфликт иконоборчества и иконопочитания, поскольку мы не стремимся к правильному повторению Образа, мы не создаем произведение. Наша задача — усмотреть сущность в ее процедурном виде («По делам вашим...»). Нам здесь важно суметь поймать, сохранить и передавать суть. И научиться работать с... пустотой, т.е. методологически.

И таким способом мы приходим к изображению и изобразительности, построенным не на идее образа, но на идее образования. В этой идее подобие образу достигается следованием правильной процедуре (воспроизводство!), а не изображению некой (статичной) телесности.

6. Второй ключевой момент: топическое единство.

В надежде не согрешить созначим далее Совершающего — с Богом-Отцом, Глядящего со стороны на совершаемое (и совершенное) — с Богом-Духом (поскольку «сам рассматривающий все это, различающий, распознающий и некоторым образом взвешивающий все это на весах мудрости есть дух»[29]) и Рассказывающего (т.е. Несущего благую весть) — с Богом-Сыном. Таким образом задаются предельные типы для формирования ядра парадигмы Едино-сущего (интересно это сопоставить с философской максимой Востока: все сущности — единорожденны). Эти типы мы получили за счет примененного способа изображения, в результате чего была получена топика. Методологический способ работы всегда удерживает целостность и единство, несмотря на проявляющиеся внутри разнообразные топы.

Топика по Аристотелю[30] понимается здесь как «творящее указывание» (только не нужно в тексте Топики искать ее ‘определения’; каждый ее изучающий вполне сам может и должен ответить на онтологический вопрос, что она такое есть). Текст же Книги Бытия может трактоваться как «указывающее творение», что, вроде бы, достаточно хорошо видно. Возможно (и скорее всего), Аристотель читал Тору (интересно, на каком языке?). И строил логизированную систему...

И вот вопрос: он хотел вывернуть (‘творящее указывание’ → ‘указывающее творение’) или ‘оно само’ вывернулось? И что это означает, такое выворачивание? Что оно нам дает? Как мы это можем и должны понимать и использовать?

7. Как же быть с признанием?

Еще раз обратимся к ‘прямой речи’, о которой беспокоились сами же иудеи.

По Евангелию от Иоанна (19: 19-22) Пилат приказал написать на кресте, на котором был распят Христос: «Царь Иудейский». Иудеи же требовали от него изменить написанное на «Я Царь иудейский». На что он им ответил: «Как я написал, так написал». И это, видимо, было признанием, чего так опасались иудеи, по сей день не признающие Христа.

Стоит ли длить еще одно непризнание — Имени в первом слове Библии?..

Апрель, 2002

[1] Журнал «Поток», Том 6, № 4, ноябрь 2002, с. 3-15.

[2] См., например: Фирудин Гилар Бек. Книга Гора или расшифровка Торы. //baku-az.com/tora/book.html); Новая толковая Библия, с иллюстрациями Гюстава Дорэ, в 12 томах, подготовленная на основе «Толковой Библии, или комментария на все книги Священного Писания Ветхого и Нового Заветов», изданной в Санкт-Петербурге в 1904-1913 годах. Ленинград, 1990.

[3] Эрнестъ Ренанъ. Христіанская церковь. Исторія первыхъ вЬковъ христіанства. Том шестой. Царствование Адріана и Антонина Благочестиваго (117-161 гг.). Изданіе Н. Глаголева, С.-Петербургъ.

[4] Здесь, в связи с другими целями, мы не будем особо углубляться в различие бытия и существования, осмысляемое лишь во много более поздних философских изысканиях.

[5] Сергей Коркин. Ангел-вредитель // Журнал «Неведомый мир», № 3 (61), 2004, Харьков. С. 34-38.

[6] Этот факт был установлен в беседах с представителями иудаики и православия. Здесь не утверждается, что это расхождение во взглядах широко распространено. Автору статьи представляется, что оно очень интересно и значимо.

[7] Новая толковая Библия, Ibid. C. 35.

[8] Ин. 5: 46.

[9] Новая толковая Библия, Ibid. C. 33.

[10] Имена Божьи в Ветхом Завете // Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. Канонические. М., Российское Библейское общество, 1995. С. 32 Приложений.

[11] Августин. О природе и происхождении души. // Человек: Мыслители прошлого и настоящего о его жизни, смерти и бессмертии. Древний мир — эпоха Просвещения. М., Изд-во политич. лит., 1991. С. 164.

[12] Написано в единственном числе, поскольку в оригинале так оно и есть.

[13] Атрибуция к Нему снята намеренно, для универсализации, поэтому — с маленькой буквы.

[14] BHS — Biblia Hebraica Stuttgartensia, «Штуттгартское» издание Еврейской библии, 1984.

[15] Текстологический комментарий // Новая толковая Библия, Ibid., с. 159.

[16] См., например, Попов С.В. Организационно-деятельностные игры — мышление в зоне риска. Альманах «Кентавр» № 3, 1994.

[17] А. Саверский. Библия за семью печатями // Журнал «Неведомый мир», № 3 (61), 2004, Харьков. С. 7-9.

[18] Даже если «Я» заменить на «Он», считая, что Моисей передавал прямую речь не от первого лица, ничего не меняется.

[19] Ю.Л. Курикалов. От слов к логосу (Этюд философской герменевтики) // LOGOS. Ленинградские международные чтения по философии культуры. Книга 1. Разум. Духовность. Традиции. Л., Изд-во ЛГУ, 1991. С. 178.

[20] Ю.Л. Курикалов. Ibid. — См. сноску на с. 178.

[21] Августин. К «Евангелию от Иоанна». // Человек... Ibid. С. 163.

[22] Г. Вассерман. Лекции по иудаизму для начинающих. Еврейское издательское товарищество Литвы. Вильнюс, 1990. С. 49.

[23] Г. Вассерман. Ibid. С. 86.

[24] В.В. Бычков. Малая история византийской эстетики. Киев, «Путь к истине», 1991. С. 16.

[25] В.А. Лефевр. О самоорганизующихся и саморефлексивных системах и их исследовании. // Проблемы исследования систем и структур. М., 1965.

[26] В.А. Лефевр. Ibid.

[27] В.В. Бычков. Ibid. С. 17.

[28] В.В. Бычков. Ibid. С. 16.

[29] Августин. К «Евангелию от Иоанна». // Человек... Ibid. С. 163.

[30] Аристотель. Топика. // Сочинения в 4-х т. Т.2. М., Мысль, 1978. С. 347-531.

Категории статьи: