Райт Николас Томас - Иисус грядет - Надежда откладывается

Куда же нам обратиться, чтобы сформулировать богатую и глубокую новозаветную эсхатологию, которая поможет нам осознать христианскую ответственность в современном мире? Одно место превыше всего, глава, которая возвышается над большинством других и без которой я лично совершенно потерялся бы в своем мировоззрении: Послание к Римлянам 8.

 

Глава 8 к Римлянам настолько богата и насыщенна, настолько полна утешений и вызовов, что легко заблудиться и не увидеть ни леса за деревьями, ни, в некоторых случаях, отдельных деревьев из-за леса. Я начну с ключевого отрывка, Рим.8:18–27, а затем немного отведу камеру назад, так сказать, расширю угол обзора, чтобы мы могли увидеть более масштабное повествование, в рамках которого это образует великую кульминацию.

 

Этот последний пункт сам по себе вполне может быть спорным. Будучи всю жизнь изучающим Послание к Римлянам и комментариев к нему, я впечатлен — и подавлен — силой традиции, которая фактически маргинализировала эти стихи. На первый взгляд, чисто с точки зрения хода аргументации Павла, Рим.8:18–27 следует считать риторической кульминацией этого, центрального раздела самого длинного и наиболее запутанно аргументированного письма Павла. И все же, как я уже сказал, проповедники, комментаторы и богословы западной традиции, как католики, так и протестанты, почти всегда рассматривали этот раздел как нечто отвлекающее. Мы знаем, что Послание к Римлянам в основном «о том», как люди спасаются и наконец находят свой путь на небеса, будучи оправданы верой и ведомы Духом к жизни в святости. Поэтому наши глаза пропускают довольно сложный язык в Рим.8:19–23, сердцевину отрывка, и переходят от призыва к святости в Рим.8:13–17 к уверенности в спасении в Рим.8:28–30, наслаждаясь несравненной ко́дой в Рим.8:31-39 и забывая о неловком моменте в середине. Но, как обычно, когда мы занимаемся подобными вещами с Павлом, мы теряем что-то абсолютно жизненно важное, и в данном случае что-то, что ставит под сомнение все мировоззрение.

 

Павел говорит о славе, которая, по его словам, должна открыться «нам» (Рим.8:18). Что он имеет в виду под этим, немедленно объясняется и распаковывается в следующих нескольких стихах. Все творение, весь космос стоит на цыпочках в ожидании, когда Божья слава откроется его детям. «Слава» — это не просто какое-то свечение, как если бы смысл спасения заключался в том, что мы в конце концов засияем, как электрические лампочки. «Слава» означает, среди прочего, правление, силу и авторитет. Как ясно указывают другие авторы (в частности, святой Иоанн Богослов), часть смысла Божьего спасения своего народа заключается в том, что им суждено не просто наслаждаться расслабляющими бесконечными каникулами в месте, называемом «небесами», но что они предназначены быть Божьими управителями, управляющими всем творением с исцеляющей и восстанавливающей справедливостью, и любовью.

 

Рим.8:20–21 разъясняют это. Все творение по воле Божьей стало местом разложения и упадка, как морального, так и физического. Мы часто думаем, что вселенная пространства, времени и материи автоматически разрушается, но Павел настаивает, что это не входило в первоначальные замыслы Творца. Как всегда, когда речь идет об окончательном будущем, Павел возвращается к Книге Бытия 1–3, так что его эсхатология коренится в твердом представлении о творении как о благом деле Божьих рук. Затем следует великое утверждение об окончательном будущем в Рим.8:21: само творение будет освобождено от рабства, состоящего в тлении, освобождено, чтобы получить свободу от рабства, которая станет его участью, когда Божьи дети будут прославлены. Многие переводы затемняют это, подразумевая всеобщую свободу и славу, которые в равной степени разделяются искупленными и творением, но это не то, что говорит Павел и, конечно, не то, что он имеет в виду. Что он имеет в виду в Рим.8:18–19, так это то, что, когда Божий искупленный народ будет наконец спасен и нам будут даны наши воскресшие тела, тогда мы войдем в «славу» и, как носящие Божий образ дети, будем иметь суверенную власть над всем творением. Тогда Божий проект будет таким, каким он должен был быть с самого начала, когда Бог сотворил человечество по своему образу и подобию, чтобы оно плодилось и ухаживало за садом. Когда люди исправятся, творение тоже исправится. Это высшая точка, славный полный размах учения Павла о спасении через Иисуса Христа.

 

Я заканчиваю необыкновенным стихом. «Итак, возлюбленные мои, будьте тверды, непоколебимы, всегда преуспевая в деле Господнем, потому что вы знаете, что в Господе труд ваш не напрасен» (1 Кор. 15:58). Итак, что делает это наставление в конце главы о воскресении? Если бы мы придерживались обычного западного взгляда на жизнь после смерти, длинная глава о воскресении могла бы закончиться чем-то вроде: «Поэтому, мои возлюбленные, поднимите свои головы и ждите чудесной надежды, которая в конце концов придет к вам». Но для Павла, как ясно из 1-го Послания к Коринфянам, воскресение означает, что то, что вы делаете в настоящем, имеет значение для Божьего будущего.

Воскресение, воссоздание Богом своего чудесного мира, которое началось с воскресения Иисуса и таинственно продолжается по мере того, как народ Божий живет в воскресшем Христе и в силе его Духа, означает, что то, что мы делаем во Христе и Духом в настоящем, не пропадает даром. Это продлится и будет усилено в новом Божьем мире. Я понятия не имею, что именно это значит. Я не знаю, как картина, которую художник рисует сегодня в молитве и мудрости, найдет место в новом Божьем мире. Я не знаю, на каких музыкальных инструментах нам придется играть, хотя я уверен, что там будет музыка Баха. Я не знаю, как моя сегодняшняя посадка дерева будет соотноситься с чудесными деревьями, которые будут в воссозданном Богом мире. Я не знаю, как моя работа во имя справедливости для бедных и погашения глобальных долгов проявится в этом новом мире.

 

Но я знаю, что новый Божий мир справедливости и радости, надежды для всей земли был создан, когда Иисус вышел из гроба пасхальным утром. Я знаю, что Он призывает меня и вас жить в нем и силой Его Духа быть людьми нового творения здесь и сейчас, принося знаки и символы Царства к рождению как на земле, так и на небесах. Воскресение Иисуса и дар Духа означают, что мы призваны приносить реальные и действенные знамения Божьего обновленного творения к рождению даже в разгар нынешнего века. Не делать этого — значит в лучшем случае поставить себя в положение тех евреев Второго Храма, которые верили, что должны пассивно ждать действий Бога, когда Бог действовал в Иисусе, чтобы установить свое царство как на земле, так и на небесах. В худшем случае, не приносить дела и признаки обновления в Божьем творении — значит вступать в сговор с самими силами греха и смерти.

 

Это не означает, что мы призваны строить Царство своими собственными усилиями или даже с помощью Духа. Последнее царство, когда оно наступит, всегда будет оставаться бесплатным даром Божьим, масштабным актом благодати и нового творения. Но мы призваны созидать для Царства. Подобно мастерам, работающим над великим собором, нам были даны инструкции относительно конкретного камня, на резьбу по которому нам предстоит потратить всю свою жизнь, не зная и не будучи в состоянии угадать, какое место он займет в грандиозном конечном проекте. В чем нас убеждают слова Павла и факт воскресения Иисуса как начала этого нового творения, так это в том, что работа, которую мы таким образом выполняем, не напрасна. Этим все сказано. Это мандат, необходимый нам для каждого акта справедливости и милосердия, каждой экологической программы, каждого усилия отразить Божий мудрый, заботливый образ в его творении.

 

В новом творении древний человеческий долг по уходу за садом драматически подтвержден. Воскресение Иисуса — это подтверждение благости творения, и дар Духа существует для того, чтобы сделать нас полноценными человеческими существами, какими мы должны были быть, именно для того, чтобы мы могли, наконец, выполнить это поручение. Чего мы ждем? Иисус грядет. Так давайте пойдем и посадим деревья!

 

Райт, Николас Томас - Статьи: Иисус грядет – посадите дерево; Надежда откладывается? Контраргументы против догмата задержки Парусии

Серия «Современное богословие»

 

 

Распространенное до сих пор мнение о том, что Иисус и Его ученики ожидали скорого «конца света», основано на неверном толковании соответствующих древних текстов, к которому Иоганнес Вайс и Альберт Швейцер пришли на фоне идей о «конце света», широко распространенных в конце XIX века. Культурный контекст Рудольфа Бультмана в 1930-х годах, Эрнста Кеземана и других в 1940-х годах дал толчок к дальнейшему расширению этих неверных интерпретаций. Язык «космологии», используемый в апокалиптических текстах, понимается недопустимо буквально. Однако соответствующие символы и метафоры обозначают прежде всего социальные и политические события, которые также подчеркиваются в их теологическом значении. Ключевую роль в этом играет Иерусалимский храм, понимаемый как место встречи неба и земли. В синоптических Евангелиях утверждения о возвышении «Сына Человеческого» в течение «одного поколения» связаны со смертью, воскресением и возвышением Иисуса, что подчеркивает эсхатологическое «уже сейчас», не упуская из виду «еще нет» Его возвращения. 

 

***

Вы скажете, что «апокалиптика» имеет смысл для нас сегодня, что мы, в конце концов, можем извлечь ее для себя, потому что мы тоже живем в неспокойное время, когда цивилизации сотрясаются вокруг нас, вы покажете, что не поняли главного, о чем говорили Евангелия, Павел и Евреи. Здесь мы снова сталкиваемся с тем, на чем настаивали протестантские реформаторы, а именно с раз и навсегда установленным характером Евангелия.

 

Иисус не возвещал нечто, что мы могли бы назвать «апокалиптическим», как общий принцип того, как все происходит в мире, то есть, что время от времени будет происходить катастрофа, революция, последовательность событий, потрясающих мир. Иисус объявлял, а Евангелия и Павел настаивали на том, что он объявлял и осуществлял однократное, уникальное событие, которое не могло и не будет повторено никогда. Другие шокирующие события произойдут, но они не будут иметь такого значения, как это. Можно понять, как прозорливые души конца XIX - начала XX века видели, что их некогда уверенный мир выглядит гораздо менее стабильным, чем прежде. Можно также понять настроение тех, кто, помня 1789 и 1848 годы, искал нового революционного события, которое положило бы конец провальному проекту «прогресса» и его отражению в безвкусной и буржуазной набожности, называющей себя «Царством Божьим».

 

Если такой контекст и такое настроение требуют более революционной формы христианского ученичества, то так тому и быть. Но не говорите нам, что именно об этом говорил Иисус. При всех протестах против того, чтобы позволить Иисусу быть евреем первого века, горячее принятие некоторыми кругами Иисуса конца света показывает, что такие авторы тоже модернизируют его, хотя и делают его современным революционером, а не современным пиетистом. Настоящий апокалиптический Иисус противостоит всем подобным предположениям. Он верил, что в своей смерти и воскресении завершит работу по открытию Царства Божьего. Его первые последователи, включая тех, кто написал Послания и Евангелия, верили, что Он это сделал, и они выражали эту веру в иудейской идиоме первого века. Даже если мы хотим выразить эту веру в идиомах нашего времени, именно эта вера - в то, что с этими событиями мир действительно повернулся, Бог-создатель действительно расправился со злом и запустил проект нового творения - должна быть выражена.