Лоскутное богословие - Андрей Суховский

Национальные евангельские авторы

Несмотря на разброс тем, представленных в книге, все они объединены желанием автора увидеть мир в свете христианской истины. Это попытка «сшить» разрозненные явления современной культуры единой нитью веры.

Андрей Суховский - Лоскутное богословие

Ирпень: Ассоциация «Духовное возрождение», 2012. - 173 с.

(Серия: «Национальные евангельские авторы»).

ISBN 978-5-8404-0241-2

Издано Ассоциацией «Духовное возрождение».

При поддержке Connect International и Донецкого христианского университета.

Андрей Суховский - Лоскутное богословие - Содержание

Литературоведческие лоскутки

ПИР БАБЕТТЫ: ГАСТРОНОМИЯ БЛАГОДАТИ
ТЕОЛОГИЯ КАК ДЕТЕКТИВ
ДВОЙНОЙ ЯЗЫК ГОЛДИНГА
ИСЦЕЛЯЮЩИЙ СМЕХ
РОЖДЕСТВЕНСКАЯ ЗВЕЗДА И. БРОДСКОГО
ЗАГРОБНЫЙ МИР В «КАЗУСЕ КУКОЦКОГО»
ЛЮДМИЛЫ УЛИЦКОЙ
РАЗ ПОЛЕНО, ДВА ПОЛЕНО
МОСТЛЮБВИ

Богословские лоскутки

АПОЛОГИЯ ИСКУССТВА У ФРЕНСИСА ШЕФФЕРА
ШМЕМАН О СЕКУЛЯРИЗАЦИИ
СИКОРСКИЙ: ВЗГЛЯД НА КУЛЬТУРУ
С ВЫСОТЫ ПТИЧЬЕГО ПОЛЕТА
МУЧЕНИЧЕСТВО В XX ВЕКЕ
БОГОСЛОВСКИЕ АСПЕКТЫ МУЧЕНИЧЕСТВА
МАРТИН ЛЮТЕР КИНГ: ТЕОЛОГИЯ В КОНТЕКСТЕ
ПРАВОЗАЩИТНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Гомилетические лоскутки

ЛЕНЬ И ОТЕТЬ
SANCTA SIMPLICITAS
ВЕЛИКОЕ ПРИОБРЕТЕНИЕ
ЛИЦЕМЕРИЕ
НАДЕЖДА - ДУШ И ОДЕЖДА
ЭККЛЕСИОЛОГИЯ: ЗАСТОЛЬНЫЙ ЭТИКЕТ
СТРАХ БОЖИЙ
ЕВАНГЕЛИЕ ДЕТЕЙ

Литературные лоскутки

ВОЛШЕБНИК-ПИСАТЕЛЬ
ПОТОМОК ЗНАТНОГО РОДА
СРЕДНЕВЕКОВЫЙ MLM
ЖИЛ-БЫЛ ЁЖИК

ОБ АВТОРЕ

Андрей Суховский - Лоскутное богословие - Пир Бабетты: гастрономия благодати

Cюжет романа «Пир Бабетты» датской писательницы Карен Бликсен довольно прост.

Но проблемы он затрагивает весьма сложные.

Повествование начинается с описания маленького норвежского городка, где живут последователи строгой лютеранской общины, отвергающей все мирское. В этом поселке родились две сестры (Мартина и Филиппа), дочери пастора, основавшего общину. Они были необыкновенно красивы, а Филиппа к тому же обладала изумительными вокальными данными. Сестры вполне могли бы покинуть отца и начать собственную жизнь, данные для этою были, да и случай каждой подвернулся. В Мартину влюбился молодой амбициозный офицер, а в Филиппу — знаменитый французский оперный певец Паппен. Однако девушки отвергли ухаживания и остались с отцом Мирская жизнь не смогла их прельстить. В дальнейшем, после смерти отца, община продолжила существование благодаря Мартине и Филиппе, хотя прежнего религиозного пыла уже ни у кого не было. Среди прихожан воскресли старые обиды и склоки. Харизмы отца дочерям явно не хватало.

Спустя годы в двери их дома постучалась разбитая горем женщина, которую звали Бабетта. Ее направил к ним из Франции месье Паппен. Помня о набожности сестер, он был уверен, что они не откажут женщине в приюте.

Бабетта вызвалась помогать со стряпней, и сестры научили ее готовить нехитрую похлебку для бедных и стариков. С приходом Бабетты сестры могли более не «пещись о столах» и посвятить себя всецело духовной работе. Община в лице Бабетгы обрела в каком-то роде надежную дьяконису.

Так прошло двенадцать лет, и вдруг размеренная жизнь сестер была нарушена одним происшествием Бабетта выиграла во французской лотерее невероятно большую сумму. Теперь у нее были все шансы покинуть сестер и вернуться во Францию...

Между тем приближалось значимое для общины событие — сто лет со дня рождения пастора. Сестры очень хотели отпраздновать этот день по особому. Бабетта удивила их своей просьбой: она решила угостить прихожан настоящей французской кухней. Нехотя — французская кухня ассоциировалась у них только с лягушками — сестры согласились. Однако они были так смущены, что договорились с прихожанами есть все, находящееся на столе, с невозмутимыми лицами. Пища не должна испортить праздник.

Удивительно, но вопреки опасениям невиданная ранее еда нисколько не повредила собравшимся. Напротив, она каким-то образом помогла совершению духовной метаморфозы в прихожанах. Люди вдруг забыли о склоках и обидах, в них ожила искренняя вера. Еда была просто изумительна, но никто не обращал на нее особого внимания. Прихожане пели духовные гимны и веселились, как маленькие дети.

Единственным человеком, способным оценить подаваемые блюда, был заезжий генерал Лёвенхъельм (тот самый амбициозный офицер, влюбленный некогда в Мартину). Он был ошеломлен тем, что собравшихся потчевали самыми дорогими и изысканными яствами европейской кухни. Лёвенхъельм даже произнес застольную речь о благодати Божьей, явно сравнивая ее с пиром Бабетгы. Правда, прихожане были неспособны оценить речь генерала, так же как не смогли они оценить и прекрасных блюд.

После пира сестры выяснили, что Бабетта истратила на его приготовление все свои деньга. Еще они узнали, что Бабетта была когда-то шеф-поваром в самом знаменитом ресторане Парижа «Cafe Anglais».

Роман начинается жертвой сестер и заканчивается жертвой Бабетгы.

Таков сюжет. Современные «продвинутые» романисты наверняка построили бы его иначе. Сестры сбежали бы со своими любовниками от отца, религиозного тирана и самодура. Это трактовалось бы как победа над мракобесьем и условностями, победа над патриархальным укладом, христианскими предрассудками и вообще как эмансипация личности.

Бликсен выше такой пошлой критики религии. Но все же критика религии в романе есть. И она гораздо глубже и существеннее. Автор ставит под вопрос те формы, в которых выражается наша вера[1].

Основной упрек заключается в том, что суровая религиозность никак не может понять и принять Божью благодать. Благодать ломает устои, нарушает правила, вызывающе игнорирует систему заслуг и воздаяния, оскорбительно расточительствует. Образом этой благодати в романе становятся изысканные французские блюда, предложенные простым крестьянам.

Но благодать способна преобразить даже «религиозников». Пир, который устроила гостям Бабетта, удивительным образом отогревает их сердца. Бликсен показывает благодать в действии.

Филипп Янси справедливо отмечает, что роман Бликсен «не просто история об изысканном обеде, а притча о благодати — даре, который стоит дарящему всего и ничего не стоит для принимающего подарок. <...> Двенадцать лет назад Бабетта попала в круг людей, лишенных благодати. Будучи последователями Лютера, они каждое воскресенье слушали проповеди о благодати, а в остальные дни недели пытались заслужить расположение Бога своим благочестием и аскетизмом Благодать сошла на них в виде пиршества, устроенного Бабеттой, в виде трапезы, которая выпадает на долю человека раз в жизни, потраченной на тех, кто этого никак не заслужил и кто едва ли был способен воспринять ее. Благодать пришла в деревню Нор Восбург бесплатно, без дополнительных условий, с доставкой на дом»[2].

При повествовании о пире, который устроила Бабетта для бедных крестьян, неизбежно возникает аллюзия мессианского пира. Именно на нем раскроется для человечества необыкновенная щедрость Божья. По еврейским поверьям, на этом пиру к столу будет подан даже левиафан, исполинское морское чудовище. Среди яств — живая вода, плоды с древа жизни. Основное блюдо в меню — вечное блаженство. Но цена этого пира высока — Сын Божий пожертвовал собой ради того, чтобы избранные смогли попасть за стол. Благодать ничего не стоит принимающему, но многого стоит дающему.

Когда сестры выясняют, что Бабетта истратила на пир весь свой выигрыш (выигрыш, который позволил бы ей уехать во Францию и жить безбедно), у Мартины возникает жуткая ассоциация.

«Мартине вспомнилось, что однажды рассказал друг ее отца, побывавший миссионером в Африке. Он спас жизнь любимой жены старого негритянского короля, и король, чтобы выразить свою благодарность, пригласил миссионера на праздничное пиршество. И только много позже от своего слуги-туземца миссионер узнал, что блюдо, которым он с таким удовольствием лакомился, было приготовлено в честь великого христианского лекаря из мяса одного из маленьких упитанных королевских внучат. Мартина содрогнулась»[3].

Жертва пугает. Здесь вспоминается одна история из жизни царя Давида.

«И захотел Давид пить, и сказал: кто напоит меня водою из колодезя Вифлеемского, что у ворот? Тогда трое этих храбрых пробились сквозь стан Филистимский и почерпнули воды из колодезя Вифлеемского, что у ворот, и взяли и принесли Давиду. Но он не захотел пить ее и вылил ее во славу Господа, и сказал: сохрани меня Господь, чтоб я сделал это! не кровь ли это людей, ходивших с опасностью собственной жизни? И не захотел пить ее» (2Цар.23:15-17).

Никто из участников пира Бабетгы не осознавал цены, кроме генерала Лёвенхъельма. Для сестер величие благодати раскрывается только в тот момент, когда они видят величие жертвы.

Кажется, однако, что проблема, которую затрагивает в своей книге Бликсен, более серьезна, чем простое непринятие благодати «религиозниками». Финальная глава романа дает нам новую перспективу. Из плоскости отношений «Бог — человек» проблема перемещается в плоскость сугубо человеческих отношений.

Законничество мешает человеку реализовать свои таланты, ту благодать, которая дарована ему Богом Бабетта — лучший повар Парижа — вынуждена готовить вяленую треску и пивную похлебку с черным хлебом.

Для современной культуры, помешанной на самоактуализации, трактовка романа представляется однозначной. Три героини, каждая из которых поставила крест на своем развитии, карьере, будущем Религия, согласно этой трактовке, отсекает человеку чувства.

Один из членов общины, морально готовясь к угощению Бабетты, говорит:

«...в день рождения нашею учителя мы употребим наши языки только для молитвы и благодарности. И какая бы пища ни попала к нам в рот, ничто не отвлечет нас от возвышенною и духовного, словно бы нашим языкам никогда не дано было познать, что такое вкус» .

В жизни трех героинь романа благодать Божья проявилась по-разному. Но везде она была связана с красотой, обращенной к человеческим чувствам.

Красота Мартины — зрение. Эта красота остается втуне. Кто будет ею наслаждаться в захолустном городке?

Голос Филиппы — слух. Голос ее останется голосом вопиющего в пустыне. Разве сможет горстка крестьян оценить по достоинству ее вокальные данные?

Поварское искусство Бабетты - вкус. Повар лучшею французского ресторана готовит крестьянам пивную похлебку... Это ли не профанация?!

Кажется, что религия хоронит талант, душит стремление человека к свободе самовыражения, к полету.

Разве не эта нота отчаяния звучит в словах Бабетты? Она вспоминает слова месье Паппена:

«Как мучительно, как невыносимо для художника, говорил он, когда его толкают к тому, чтобы он творил не в полную меру своего таланта, и славят его за это. По всему миру, говорил он, разносится вопль, рвущийся из сердца художников: "Дайте нам творить в полную меру нашего таланта!"».

Упрек, что религия нередко подрезает человеку крылья, по большей мере справедлив. Однако справедливо и то, что самые высокие взлеты человеческого духа стали возможны благодаря религии. Следовательно, дело в том, как сами люди используют религиозную веру.

Ясно, что христианство, пестующее посредственность, далеко от замысла Бога, сотворившего мир «хорошо весьма». Однако так же далеко от Божьего замысла и светское искусство, где талант существует на потребу толпе, на злобу дня.

Возможно, подлинный баланс в вопросе об искусстве и красоте может быть обретен только в эсхатологической перспективе. Не зря роман заканчивается словами Филиппы:

«Но ведь это не конец, Бабетта! Я чувствую — это не конец! В Раю ты будешь великим художником, как то было замыслено Господом Богом! О! ~~ добавила она, заливаясь слезами: — О! Какое блаженство доставишь ты ангелам!»

[1] Нужно отметить, что Бликсен критикует именно религию, а не веру. Кому-то может показаться странным такое противопоставление, но в действительности религия и вера не всегда идут рука об руку. Вера в Бога выражает себя в религиозных формах, однако порой религиозные формы существуют сами по себе безо всякой связи с верой и уж тем более с Богом. Ярким примером этого могут служить новозаветные книжники и фарисеи.

[2] Янси, Ф. Что удивительного в благодати? / Ф. Янси. - СПб.: Кайрос, 2002. -С. 30-31.

[3] Карен, Б. Пир Бабетгы / Б. Карен. - М.: Независимая газ., 2002. - С 90.

Категории: