Трубецкой - Миросозерцание Соловьева

В дни февральской революции 1917 г. князь Евгений Николаевич Трубецкой, как бы предчувствуя близкую катастрофу и свою скорую смерть, вспоминал прожитое пятидесятичетырехлетие. «В молодости, когда я всею силой моего существа погрузился в философию, Мама и тетушки меня отговаривали, находили, что я только «тянусь за братом Сережей». В их воображении философ был Сережа, — он один, и это исключало возможность быть философом для меня, — я должен был «по контрасту» быть «практическим деятелем», а потому и считался олицетворением «практичности», т. е. наделялся свойством, органически мне чуждым». Такая самохарактеристика как будто подтверждает то впечатление «неотмирного» человека, которое Е. Н. Трубецкой производил на окружающих: «Уходя к себе в кабинет заниматься, Папа как будто покидал землю и уходил в какие-то другие, нездешние области, — писал спустя много лет после смерти Е. Н. Трубецкого его сын Сергей. — Иногда это случалось с ним и не в кабинете, и тогда он делался совершенно отсутствующим, что порой смущало мало знавших его людей».

 

И все же Мама не ошибалась в характере своего сына: спускаясь на землю из «нездешних-областей» и передавая на бумаге пережитые «умозрения в красках», Е. Н. Трубецкой выходил из кабинета философа и ученого и равно уверенно шествовал и по собственным земельным владениям (917 десятин в Калужской губернии), и по вибрирующей почве российской политики. Порой он как будто и сам удивлялся этой своей способности: «Окончил я, наконец, Когена, проработав над ним <...> целые два месяца, — писал он М. К. Морозовой в августе военного 1915 г., — а теперь примусь за Риккерта, но в виде передышки до тех пор напишу или о проволочном черве, или об «умозрении в красках» (иконы). Как видишь— амплитуда колебаний большая». Вглядываясь сегодня в жизненный путь Е. Н. Трубецкого, восстанавливая в подробностях его повседневные труды и заботы, испытываешь понятное недоумение: как сочетались в одном человеке столь разные, казалось бы, абсолютные несовместимые натуры? Конечно, русские философы (одни под влиянием идей марксизма, другие — «христианской политики» В. С. Соловьева) относились к «общественности» не менее серьезно, нежели к метафизике или гносеологии: можно назвать и С. Н. Булгакова — активного земца и члена Государственной думы, В. И. Вернадского— члена Государственного совета, и многих других; но даже и на их фоне Е. Н. Трубецкой выделяется разнообразием своих практических занятий и начинаний. «Он, по-видимому, всегда чрезвычайно интересовался политикой и желал играть политическую роль, — писал в 1920 г., сразу же после получения известия о смерти Е. Н. Трубецкого, Э. Л. Радлов, — в последнее время он и имел возможность выступить на политической арене, но вряд ли на этом поприще он приобрел много друзей; думаю, что он испытал на этом пути много горьких разочарований. Он постоянно занимался со студентами, выступал с публичными лекциями, ответственно нес земскую службу, участвовал в бюджетных прениях в Государственном совете, редактировал политический еженедельник и наконец с увлечением предавался «экономическому» ведению хозяйства. «Заканчиваю сельскохозяйственный сезон,— писал он в одном из частных писем. — Приятно было отметить еще новый шаг вперед, совершенно небывалую удачу с овсом, который, благодаря моей культуре, дал неслыханный урожай, выше даже черноземной нормы. Все это — новыми методами, доселе здесь не применявшимися. Калужские агрономы, издающие в Калуге журнал, просили меня написать им мои наблюдения за 10 лет хозяйства, что я им и обещал сделать».

 

«Солдат, коннозаводчик, поэт и переводчик», — говорил о себе А. А. Фет, скромно (или, напротив, с вызовом?) помещая собственное творчество в конец списка; и хотя Е. Н. Трубецкой всегда осознавал себя в первую очередь философом, в его «послужном списке» философия все-таки не заняла бы первых позиций. На протяжении своей не столь уж долгой жизни Е. Н. Трубецкой как будто так и не успел выкроить время для того, чтобы привести в некую систему собственные философские воззрения. «Умственная жизнь кн. Е. Н. Трубецкого,— писал довольно близко знавший его Э. Л. Радлов, — представляет некоторое преломление — первые его работы посвящены историческим трудам, правда и в этих трудах он проявляет значительный интерес к религиозным и философским вопросам, но только начиная с книги о миросозерцании Вл. Соловьева он всецело переходит к рассмотрению философии религии, причем в последнем своем произведении — «Смысле жизни» — он довольно полно успевает изложить свою систему».

 

(Журнал «Вопросы философии» Серия «Из истории отечественной философской мысли»)

М. : Московский Философский фонд, Издательство «Медиум», 1995. - 616 с.

ISBN 5-85133—031—7

 

Предисловие

Часть I

Часть II. Период подготовительный

Часть III. Период утопический

---