Захаров – К Библии от науки

Конечная цель и желаемый результат понятийного моделирования – есть возможность предсказания результата взаимодействий изучаемых объектов. Модель же, позволяющая пред­сказывать – и есть теория. Собственно, вся вышеупомянутая «удобность» понятий и опреде­ляется удобством описания взаимосвязей всякого понятия с другими, используемыми в объ­единяющей их понятийной системе – теории. Мутно? Согласен. Но в словарях не проще. Потому рассмотрим понятие «теория» подробнее и в связи с самим процессом. Некоторых это слово так настораживает, что они готовы пропустить текст, лишь бы не увидеть чего-нибудь недопустимо умного и не дай бог не перенапрячься. Поэтому сразу возьмём быка за рога и спросим себя, – а кому и на кой нужна теория? Может можно и без теории? Просто. По жизни.

 

Так вот оказывается, нет. Никому, нигде и никогда нет. И даже животным. Пока нет теории, позволяющей хоть как-то судить о последствиях тех или иных поступков, невозможна никакая целесообразная (читай – разумная) деятельность. Можно, конечно, наступить на грабли один раз. Ну, два… Ну, уговорили, – три раза. Но ведь придётся же когда-нибудь и вывод делать. И вывод не только о граблях, а обобщать этот вывод и на другой инвентарь. И иначе нельзя. Те, у кого не получилось, думается, просто вымерли вследствие хрони­ческой травмы черепа. Или не дали потомства, поскольку рукоятки у остального инвентаря обычно короче грабельных. В этом смысле любое обобщение понятий, обеспечивающее мысленное предвидение воз­можных последствий – и есть теория. А хорошая теория – это не просто. Но если надо – сделаешь. Особенно, – если ещё и кушать хочется. А когда хочется и одновременно надо, то как-то очень быстро осознаёшь, что за яблоками бесполезно лезть на ёлку. Именно из таких вот наблюдений и брали начало первые теории. И уже потом, повсе­дневно сталкиваясь с ветром, холодом, огнём, зверьём, сыростью, с неотвратимостью радику­лита, ревматизма и инфаркта, человек по неволе начинал обобщать накопленное в свободное от промысла время, чтобы не «наступать на грабли» снова и снова.

 

Так, что пока нет теории, позволяющей предвидеть, предсказать то, что может про­изойти, невозможно даже наметить целесообразного поступка, а уж тем более его провести. Отсюда главными функциями любой теории (как систематизированной понятийной модели происходящего) можно считать: – возможность предсказывать результаты взаимодействий в зависимости от свойств объ­ектов и действий над ними, – рассчитать, определить нужный набор свойств объектов и последовательность действий с ними, необходимых для получения желаемого результата. Предвидеть, чтобы, рассчитать, спланировать, реализовать и всё желательно без ошибок. Согласитесь – это круто. И, естественно, встаёт вопрос, а нельзя ли круче крутого, т.е. постро­ить теорию, которая может предсказать всё-всё? Такое пока неизвестно. Но известна притча (в том числе и науке) о «печально известном третьем варианте». В нашем научно-религиозном повествовании она звучала бы примерно так. Случились как-то на околице подгулявшие миряне и видят – на берегу местный жрец рыбу ловит. Дело происходило у водоёма древнего, но уже и тогда служителей культа не жало­вали – уж больно ловки были на подножке прокатиться. Потому один из народа и предложил, что он пойдёт и спросит – как, мол, ловится? Если ловится хорошо, останется сказать, что дуракам всегда везёт, если не ловится – так дуракам и боги не в помощь. Ну, не выкрутиться попу из дураков!!

 

Пошёл. Возвращается. С лицом потухшим опущенным. Сотоварищи интересуются. Отвечает: «Я ему по-человечески – ловится, мол, или нет. А он мне, как зверь какой, – а, вали, – говорит, – ты на хрен!». Грубый был поп, согласен, но возможно именно с тех пор при рассмотрении всяких двух вариантов народ предполагал возможность существования к ним варианта и третьего. Но вот когда и откуда возникает возможность его появления, как предвидеть этот «печально извест­ный третий вариант», имея на руках лишь два «очевидных»? Каков механизм, какова методика подобного предвидения? Попробуйте сами ответить на этот вопрос и поймёте – почему с таким трудом строится и уточняется всякая теория. Строится десятилетиями, а то и веками, являясь не перечнем закостенелых истин в последней инстанции, а постоянно уточняемой системой смелых и ярких предположений, справедливость которых скрупулёзно отбирается практикой. А выше всего в теории ценится её общность и простота, необходимая для понима­ния, использования и передачи потомкам, дабы полностью исключить или хотя бы мак­симально уменьшить число ошибочных поступков и нежелательных результатов. Именно поэтому за хорошую теорию сколько не плати – все равно не переплатишь.

 

 

И каждый из нас формирует собственную теорию, по которой собственно и живёт, кото­рую оттачивает, отстаивает и пропагандирует. А уж из «личной» любая теория превращается в «общепринятую» или в «научную» только после обнародования, критики и окончательного признания. И ещё. Когда мы говорим одновременно об удобстве, точности и простоте теории, то мы должны отдавать себе отчёт, что теория строится (должна строится) не для того чтобы просто описать наблюдаемые явления, а прежде всего, чтобы получить, уточнить или усилить какое- то наше умение. Это очень важно, поскольку Умение – это наша конечная цель. Иначе говоря, конечная цель познания есть умение что-то делать, что-то изменять. Ну, а строится и уточняется любая теория у всех одинаково в голове по одним и тем же законам мышления и являет собой совокупность ярких образов и правил, которых нам должно придерживаться, дабы предвидеть и не бояться ни каких граблей.

 

 

Издательство – «Издательские решения» – 2019 г. / 203 с.

ISBN 978-5-44-909248-9

 

 

Глава 1. О ПОНЯТИЯХ

Глава 2. О БИБЛИИ

Глава 3. АКСИОМА О ЗАКОНЕ

Глава 4. АКСИОМА О РАЗУМЕ

Глава 5. КТО ВИНОВАТ?

Глава 6. Что делать?

Глава 7. Как делать

Глава 8. Отдельные замечания