Хомяков - Сочинения богословские

Единство Церкви следует необходимо из единства Божиего, ибо Церковь не есть множество лиц в их личной отдельности, но единство Божией благодати, живущей во множестве разумных творений, покоряющихся благодати. Дается же благодать и  непокорным, не пользующимся ею (зарывающим талант), но они не в Церкви. Единство же Церкви не мнимое, не иносказательное, но истинное и существенное, как единство многочисленных  членов в теле живом.

 

Церковь одна, несмотря на видимое ее деление для человека, еще живущего на земле. Только в отношении к человеку  можно признавать раздел Церкви на видимую и невидимую; единство же ее есть истинное и безусловное. Живущий на земле,  совершивший земной путь, не созданный для земного пути (как ангелы), не начинавший еще земного пути (будущие поколения), все соединены в одной Церкви — в одной благодати Божией;

 

ибо еще неявленное творение Божие для Него явно, и Бог слышит молитвы и знает веру того, кто еще не вызван Им из небытия к бытию. Церковь же, тело Христово, проявляется и исполняется во времени, не изменяя своего существенного единства и своей внутренней, благодатной жизни. Потому, когда говорится «Церковь видимая и невидимая», то говорится только в  отношении к человеку. 

 

 

Санкт-Петербург „Наука" 

1995, 480 стр.

ISBN 5-02-028256-1 

 

 

Предисловие Ю. Ф. Самарина

Церковь одна

По поводу брошюры г-на Лоранси (с франц.)

По поводу послания архиепископа парижского (с франц.)

По поводу разных сочинений Латинских и Протестантских (с франц.)

О библейских трудах Бунзена (с франц.)

Письмо к утрехтскому епископу (с франц.)

О значении слов: «кафолический» и «соборный» (с франц.)

Письма к Пальмеру (с англ.)

Опыты перевода посланий ап. Павла

Отрывки и заметки

ПРИЛОЖЕНИЯ

Письма В. Пальмера (с англ.)

Замечания П. Я. Чаадаева на два места из ответа г-ну Лоренси

Поучение

О Св. Троице (по-латыни)

О замечаниях Горского (издателя)

Примечания

С. Федоров. Проповедь А. С. Хомякова в «сумерках Священного» 

 

 

Сочинение, предлагаемое нами публике, писано  христианином, принадлежащим к русской церкви. Он восстает в одно время против протестантства и против романизма. Нам оно было  передано с просьбой издать его; но, ознакомившись с его  содержанием, мы долго колебались принять это поручение. Нам  претило сделаться если не органами, то посредниками в полемике, направленной против самых начал нашей дорогой и славной  реформы.

 

С другой стороны, высокое настроение духа, выдержанное  автором в споре, и неподдельное христианское чувство,  отличающее его сочинение, наводили на нас серьезное искушение открыть великодушно поприще состязания этому новому, столь нечаянно появившемуся противнику. Нам приходило на мысль, что в великом споре о Церкви нужно непременно выслушать каждое вероисповедание, что этого требуют не только добросовестность, но и общая польза, то есть торжество истины.

 

Однако, думали мы, как бы не изумились и даже не оскорбились наши единоверцы, протестанты, увидав, что мы приняли на себя издание подобного сочинения? Это последнее  недоумение сдерживало нас еще более, чем личное наше  нерасположение, почти уже побежденное вышеприведенными  соображениями. Будучи лично свободны и в то же время чувствуя себя как бы связанными совестью других, мы колебались, не зная, на что решиться. В это самое время друг автора, от которого незадолго перед тем мы получили рукопись и которому мы сознались в  нашем раздумье, объяснив ему причины, его породившие, сообщил нам прилагаемое письмо с разрешением обнародовать его.

 

Это письмо, как увидят читатели, адресовано было на имя издателя творений г. Вине и заключало в себе просьбу издать и настоящее сочинение. Но известно, что друзья нашего великого писателя (Вине), предприняв издание его творений, взяли на себя этот труд (отнюдь не входивший в круг их обыкновенных занятий) единственно из любви к его памяти и из благоговейного участия к его семье. Поэтому они не могли исполнить желания, с  которым автор к ним обращался, и это обстоятельство навело на мысль, за отсутствием издателей сочинений г. Вине, обратиться для обнародования настоящей брошюры к лицу, заведовавшему их печатанием.

 

После этих немногих объяснений, которых мы, для очистки нашей совести, не могли миновать, остается лишь сообщить письмо, служащее к ним дополнением. Оно вполне разрешило наши сомнения, тем более что автор, как будто предугадывая их, с одной стороны, затронул те самые чувства (естественно в нас родившиеся), которыми они были заранее поколеблены, с другой — сослался на досточтимое имя человека, который более чем кто-либо укрепил в нас эти чувства и подвинул не одних христиан  протестантского исповедания, но, как видно, и других, на пути свободного обнаружения религиозных убеждений, по праву и по долгу.

 

Всякий, кому дорога свобода совести, по прочтении этого письма, конечно, одобрит наш поступок.

 

Мы почитаем за счастье, что нам представился случай почтить эту драгоценную свободу, дав возможность высказаться впервые между нами раздающемуся голосу человека, которого благородный характер и живая вера, запечатленные на страницах, им писанных, внушают нам почтение и сочувствие, неразлучно сопровождающие, даже при существенных разномыслиях, духовное общение во Христе.

 

К. Мейрюес и К°

Париж, октябрь 1853.