Бачинин - Христианство и фашизм

 

 

 

Первоначальные фашистские организации явились прямым следствием Первой мировой войны. В 1919 г. в Италии бывшие фронтовики начали создавать боевые дружины, которые быстро набрали политический вес и в 1922 г. привели к власти своего лидера Б. Муссолини.

 

Второй европейской страной, где фашизм смог быстро сформироваться в могущественное движение, стала Германия Адольфа Гитлера.

 

Фашизм отличают от других социально-политических движений  следующие признаки:

1) однопартийность, опирающаяся на принцип вождизма;

2) абсолютный этатизм (т. е. государствоцентризм), позволяющей государственной машине довлеть над всем политическим пространством страны;

3) милитаризация экономики и ее государственное регулирование;

4) агрессивный, милитаристский характер  внешней политики;

5) практика системного физического и психологического насилия по отношению ко всем социальным субъектам, способным к социально-политическому противодействию;

6) культивирование идеологии национально-расового неравенства, откровенного антисемитизма, оправдывающих практику геноцида по отношению к представителям  «низших» рас и народов;

7) активизация политического сознания масс за счет его массированной идеологической обработки и апелляция к тем архетипам коллективного бессознательного, которые несут в себе потенциал агрессивной энергии и воинственности, позволяя  социуму консолидироваться против реальных и воображаемых врагов;

8) уничтожение всех тех социальных институтов, которые могли бы отстаивать естественные права и свободы граждан;  ликвидация не только гражданского общества, но и тех условий и предпосылок, на основе которых оно могло бы складываться и существовать;

9) тотальный контроль за частной жизнью граждан.

 

Протестантский теолог Пауль Тиллих (1886 – 1965) в своем богословско-социологическом трактате «Мужество быть» (1952) представил описание,  фашизма как специфической социальной формы. Вот перечень его особенностей:

1) доминирование автономного, секуляризованного рассудка;

2) использование достижений научно-технической цивилизации;

3) необходимость конкурировать с другими формами общественных умонастроений, колеблющих его устойчивость;

4) использование тоталитарных методов воздействия на массовое сознание.

 

В нацизме, как и коммунизме, - пишет Тиллих, -  очевиден рецидив племенного коллективизма. «Основой этого стала немецкая идея «Volksgeist» (духа нации). Мифология «крови и почвы» укрепила эту тенденцию, а мистическое обожествление фюрера довершило процесс. По сравнению с нацизмом коммунизм в период своего зарождения был рациональной эсхатологией, движением критики и надежды, во многом подобным профетическим направлениям мысли. Однако после создания коммунистического государства в России рациональный и эсхатологический компоненты были отброшены и вовсе исчезли, а рецидив племенного коллективизма затронул все сферы жизни. Русский национализм в его политической и мистической формах слился воедино с коммунистической идеологией. Сегодня в коммунистических странах самый страшный еретик – «космополит». Коммунисты, несмотря на профетические элементы своего учения, почитание разума и поразительные производственно-технические достижения, также пришли к племенному коллективизму» (Тиллих П. Избранное. Теология культуры. М., 1995. С. 71).

 

1933 год  вознес на политическую вершину германского государства Адольфа Гитлера. Под воздействием массированной пропаганды многие немцы увидели в нем избранника, посланного Богом, достойного доверия и покорности. Его начали изображать как новое откровение Бога и стали требовать относиться к этому «откровению» как обязательному для общего признания. Более того, как писал протестантский теолог Карл Барт, за этим требованием просматривался замысел – провозгласить указанное «откровение» единственным и тем самым оттеснить на задний план откровение, засвидетельствованное Священным Писанием. Культ фюрера должен был вытеснить веру в Иисуса Христа. Гитлеру, а не Иисусу обязаны были молиться дети перед школьными завтраками, произнося слова специально сочиненного для этого текста новой молитвы:

 

«Фюрер, мой фюрер, ты ниспослан мне Богом,

Так защищай же и оберегай меня, пока я жив!

Тебя, спасшего Германию от неисчислимых бед,

Благодарю за хлеб насущный!

Будь со мной всегда и не покидай меня,

Фюрер, мой фюрер, ты – моя вера и светоч!

Хайль, мой фюрер!

 

 (Моссе Дж. Нацизм и культура. Идеология и культура национал-социализма. М., 2003. С. 285).

 

Принципиальная позиция национал-социализма относительно христианства была с цинической откровенностью сформулированы Мартином Борманом. В период, когда он занимал пост начальника гитлеровской  канцелярии и считался вторым по значимости человеком в рейхе, им был составлен соответствующий меморандум. В нем говорилось о несовместимости двух идей – христианской идеи и идеи нацистской. Борман писал: «Национал-социализм и христианские концепции несовместимы.

 

Христианские церкви рассчитаны на невежество людей и стремятся удерживать большую часть народа в невежестве, так как только таким путем церкви и могут сохранять свою власть. Национал же социализм зиждется на научной основе. Непреложные христианские принципы, изложенные почти две тысячи лет тому назад, превратились в одеревеневшие, застывшие догмы, далекие от жизни. В противоположность им национал-социализм, если намерен и далее выполнять свои задачи и цели, должен руководствоваться новыми данными научных исследований» (Там же. С. 288 - 289).

 

Многое в этом меморандуме похоже на ту грубую аргументацию, которой пользовалась советская антирелигиозная пропаганда. Здесь используются те же позитивистские штампы – идея несовместимости науки и религии, идея тождества веры и невежества. На основе этих ложных посылок воздвигается вся система доказательств, включающая позитивистский тезис о том, что религиозность – это сугубо социальный феномен и что люди становятся верующими из-за влияния социального окружения.

 

Если же социальная среда будет стерильной в религиозном отношении, то люди не будут испытывать никакой потребности в Боге. «Никто, - пишет Борман, - не знал бы ничего о христианстве, если бы священники не вдалбливали его постулаты в голову людям с самого детства. Так называемый любящий Бог ничем не подтверждает свое существование народу, предоставляя пасторам доказывать свое могущество. Если в будущем наша молодежь не будет ничего больше слышать о религии и доктринах христианства, оно автоматически отомрет» (Там же. С. 289).

 

Здесь же предлагалась национал-социалистическая модель мира, предназначенная заменить христианскую картину мироздания: «Когда мы, национал-социалисты, говорим о Боге, то не понимаем под этим, подобно наивным христианам и их клерикальным духовным наставникам, некое человекообразное существо, сидящее где-то в космосе. И мы должны открыть глаза человечеству на тот факт, что кроме нашей весьма незначительной Земли во Вселенной существует бесчисленное количество других тел, многие из которых окружены, подобно Солнцу, планетами с их спутниками. Силу, приводящую в движение все эти тела во Вселенной в соответствии с законом природы, мы называем всемогущей или божественной. Утверждение, что эта сила определяет судьбу каждого человека и каждого существа, вплоть до микробов, на нашей земле и что на эту судьбу могут оказывать влияние так называемые просители или какие-либо удивительные явления, основывается либо на наивности, либо на коммерческом расчете» (Там же. С. 288 – 290).

 

В заключении меморандума формулируется политическая задача по духовному разоружению христианской церкви: «Возрастает необходимость вырвать народ из-под влияния церкви и ее агентов – пасторов. Вполне очевидно, что церкви будут пытаться противодействовать потере своей власти. Но лидерства в народе они больше не получат. Оно должно быть раз и навсегда сломано. Только рейх совместно с партией и ее органами имеет право на лидерство в народе. Так же как было пресечено относительно безобидное влияние астрологов, ясновидящих и прочих проходимцев, государство не должно допускать восстановления былого влияния церкви» (Там же. С. 291).

 

Еще до того, как появился этот антихристианский меморандум, церковная жизнь многих германских общин стала принимать уродливые формы. Так, в 1933 году  пронацистски ориентированные церковные круги, поддерживаемые властями, создали в Германии «Евангелическую церковь германской нации». На состоявшемся в Берлине синоде евангелической церкви Пруссии большинство его членов были одеты в коричневую партийную форму нацистов. Главная задача церкви виделась им в том, чтобы создать «позитивное христианство», т. е. христианство расово-чистое, арийское, позволяющее «явить миру германского Христа». Это должен быть нордический Христос с ореолом возвышенной героики над челом.

 

Решение задачи по утверждению расово-чистой веры предполагало следующие шаги:

Инициаторы «Национального церковного движения» в Тюрингии выпустили  руководство для «немецких христиан», в котором говорилось: «Благодаря Божьему творению мы оказались в едином обществе крови и веры немецкого народа… Господь сотворил закон, предусматривающий расовую суть нашего народа, которая воплотилась в фюрере Адольфе Гитлере и созданном им национал-социалистическом государстве» (Указ. соч. С. 286).

 

Одним из документальных свидетельств нравственного падения многих немецких протестантов служит декларация евангелической церкви, в которой излагается ее понимание принципов нового порядка 1937 года: «Евангелие касается всех людей во все времена. Евангелическая церковь уяснила от Мартина Лютера, что истинно христианская вера может полностью раскрыться только в богоизбранном народе. Поэтому мы решительно отрицаем политический универсализм Рима и интернационализм протестантизма. Национал-социалистическая философия беспощадно борется против политического и интеллектуального влияния еврейской расы на жизнь нашего народа. Следуя принципам созидания, евангелическая церковь должна взять на себя ответственность за соблюдение чистоты нашего народа» (Указ. соч. С. 288).

 

Здесь налицо подмена библейских основоположений: на место евреев как богоизбранного народа немцы поставили себя. Одновременно их внимание переместилось с Нового Завета на Ветхий. Это дало возможность перечеркнуть новозаветный универсализм, согласно которому «нет ни эллина, ни иудея», и позволило возродить древнюю антитезу «мы – они», где «мы» - это арийцы, избранный народ, а «они» - неарийцы всего мира.

 

Все это говорило о глубоком духовном падении многих немецких протестантских церквей. Подобно Русской Православной Церкви в СССР, сломленной сталинским режимом, они не устояли перед брутальным напором гитлеровской политической машины. Поэтому о ХХ веке можно говорить как об одной из самых горьких эпох в истории мирового христианства.

Это случилось, очевидно, из-за того, что дали о себе знать несколько предыдущих веков нараставшей секуляризации. В то время, как она набирала силу,  христианский дух в массовом сознании слабел. И когда пришел час тяжелейших испытаний, у него не хватило сил, чтобы выстоять.