Чистяков Георгий - Беседы о Данте

В последнее время некоторые представители культуры сегодняшней России стали повторять - как это делала литературная критика эпохи Романтизма - тривиальное противопоставление средневековой и ренессансной эстетики, выставляя первую из них как мировоззрение богоцентричное и духовное, а вторую - как плотское и материальное. Это видение часто предлагается и некоторыми представителями православных культурных кругов. В соответствии с ним, эпоха Возрождения, которая пролегла водоразделом между христианской культурой Запада (позднее католической и протестантской) и Востока (православной), ознаменовала начало «обмирщения» культуры, потерю духовности. Сторонники этой интерпретации истории осуждают и гуманизм, так как его логическим следствием якобы стали эпоха Просвещения, материализм и, сегодня, постмодернистский нравственный релятивизм. Согласно этой трактовке православная культура, которая не приняла идей Возрождения и осталась верной ценностям Средневековья и византийской эстетики, представляет собой ковчег и заповедник духовности. На фоне нового русского национализма такая интерпретация истории безусловно имеет серьезное политическое значение.

Книга Георгия Чистякова делает его участником этого противостояния. Он размышляет: «Сейчас много спорят о Возрождении, что это такое: ״ renaissance du paganisme“, возрождение язычества? Возврат к дохристианскому прошлому, или что-то другое ?». Данте Алигьери для отца Георгия - «последний поэт Средневековья и первый - Нового времени». «Данте - человек своего времени (...). Но Данте в чем-то заглядывает далеко-далеко вперед по сравнению со своими современниками (...) и даже с теми людьми, которые жили через сто, через двести лет после него». Оставаясь до мозга костей человеком Средневековья, по мнению отца Георгия, Данте опередил своих современников на многие столетия тем, что он «первый увидел, что человечество, род человеческий - это, на самом деле, такой же единый организм, как Церковь Христова, потому что каждый без исключения человек именно в Адаме призван к жизни. Увидел, сказал об этом - сказал так (...), что теперь, когда мы читаем об этом в XX веке, мы видим в нем нашего с вами современника».