Дубровский - Основы вероучения Свободной евангельской экуменической церкви

Алесь Дубровский - Церковь моей мечты

Основы вероучения

Свободной евангельской экуменической церкви

I Краткая декларация веры

Преамбула

Свободная евангельская экуменическая церковь – христианская церковь, часть Вселенской Церкви. Свободная евангельская экуменическая церковь не претендует на то, чтобы представлять собой исключительную в своей истинности и непогрешимости конфессию или предлагать некие новые откровения, отсутствующие в христианской традиции. Существующие христианские конфессии при всех своих несовершенствах, неизбежных всегда и во всякой конфессии, являются подлинными воплощениями Вселенской Церкви, не могут быть устранены или организационно объединены. Однако христиане нуждаются в принятии независящего от них самих факта единства Вселенской Церкви, существующей в многообразных конфессиональных формах.

Свободная евангельская экуменическая церковь принимает принципы Реформации, но отвергает предпосылки и методологию протестантского фундаментализма, а также те его постулаты, которые выходят за пределы общехристианской ортодоксии.

Христианство в его отношении к понятию религии

Существующее ныне понятие религии не является достаточным для выражения сущности христианства. Составляющие религии – религиозный культ, религиозное учение и религиозная организация – не являются адекватными воплощениями всего смыслового богатства христианства. История христианства показывает, что даже самые высокоразвитые христианские культ, учение и организация могут быть неспособными выразить евангельскую истину в ее полноте, и наоборот – подлинный дух Христа может быть выражен в жизни сообщества верующих людей при отсутствии какой-либо из этих составляющих.

Христианство не ограничивается понятием «религия», поскольку является не формой сознания (каковой является последняя), а целостным мировоззрением, объемлющим все сферы жизни человека и выражающимся в практике его повседневной жизни, в том числе и вне религиозных форм.

В связи с этим само сравнение христианства с другими религиями и противопоставление его им возможно лишь в той мере, в которой христианство неизбежно выражается в религиозных формах. Но, памятуя об относительности и недостаточности этих религиозных форм, следует обратиться к подлинной библейской экуменичности, выраженной в словах о том, что во Христе «нет уже иудея, ни язычника» (Гал 3:28).

Религия является внутрикультурным образованием и потому культурно ограничена. Если воспринимать христианство в этих ограниченных формах, то принятие христианства для огромного числа жителей Земли становится проблематичным именно в силу необходимости перехода из одних культурных форм в иные, зачастую глубоко чуждые. Христианство же, воспринимаемое вне таких ограничителей, не видит в культурных формах препятствия для себя, не стремится стереть различия между культурами или навязать людям чуждые культурные формы. Христианство обращается к человеку на понятном для него языке – не с призывом сменить религиозную принадлежность, а с призывом сменить жизненные приоритеты, изменить мышление и – зачастую – образ жизни. Для этого наиболее адекватной формой обращения христианство избирает рассказ, а не набор догматических формулировок.

Христианство как рассказ

Для христианства центром его Священного Писания – Библии – являются евангелия – повествования о жизни Иисуса Христа. Ни в них, ни в остальных текстах Нового Завета мы не найдем того, во что христианство превратилось в процессе исторического развития, а именно: мы не найдем пространного списка религиозных догм, представляющих из себя абстрактные формулировки, отвлеченные понятия. Даже неповествовательные тексты Нового Завета (послания) написаны в связи с конкретикой жизни церкви. Основа же ветхозаветной веры – того фундамента, на котором появилось христианство, – это повествование о деяниях Бога в человеческой истории.

Именно через повествование и через обращение к конкретным обстоятельствам человеческой жизни христианство доносит откровение Божье до человека.

В связи с этим Свободная евангельская экуменическая церковь утверждает, что свое провозвестие она стремится сделать максимально близким по смыслу самому евангельскому повествованию. Догматические же формулировки носят вспомогательный характер, являясь средством пересказа на понятийном языке этого повествования. Причем данные формулировки всегда неизбежно будут исторически обусловленными, а значит – не окончательными, временными, относительными, поскольку пересказ повествования на понятийном языке всегда привязан к способу мышления людей конкретной эпохи и конкретной культуры. Именно поэтому, не отвергая древних символов веры, мы должны понимать, что и они формулировались применительно к своему времени. В связи с этим следует, возвращаясь к проблеме конфессиональности и экуменизма, провозгласить принципиальную невозможность приписывать той или иной конфессии атрибуты «окончательности» и «непогрешимости». Вместе с тем подлинное понимание вселенского характера Церкви предполагает возможность учиться у христиан любой конфессии, взирая на то, как та или иная конфессия решала вопрос о миссии христианской церкви в конкретных исторических условиях своего формирования.

Применительно же к проблеме проповеди христианства представителям разных религий мы видим, что восприятие христианства как рассказа плодотворно в плане того, что меняется ожидаемая реакция слушателей: мы ожидаем уже не того, что наш слушатель сменит религиозную организацию, религиозное учение и религиозный культ, а того, что он услышит наш рассказ и сделает из него жизненные, мировоззренческие выводы. Разумеется, эти выводы могут привести и к изменению привычных для него религиозных форм, но это не может восприниматься как самоцель. Евангельское повествование действительно обладает той степенью самодостаточности, которой не обладают никакие существующие религиозные формы.

Источник вероучения

Источником вероучения Свободной евангельской экуменической церкви является Библия. Библия имеет богочеловеческое авторство, что полностью согласуется с принципиальным для христианства представлением о богочеловеческой истории спасения. Поэтому природа Библии должна пониматься по аналогии с богочеловеческой природой Христа – совершенного воплощенного Слова Божьего. В связи с этим Свободная евангельская экуменическая церковь подчеркивает, что авторами Библии могут быть названы и Бог, и люди. Последних нельзя воспринимать просто как инструменты, секретарей, писцов.

Свободная евангельская экуменическая церковь признает необходимость тщательного научного изучения Библии и принимает результаты такого исследования, а также утверждает, что обращение с текстами Библии требует грамотного использования герменевтической методологии.

Мы утверждаем также, что такие понятия, как Слово Божье и откровение, не являются абсолютными синонимами Библии, будучи по своему содержанию шире, о чем свидетельствуют и сами библейские тексты.

При этом лишь Библия является для христианина Священным Писанием, что связано, прежде всего, с уникальностью ее центрального содержания – события Христа.

II Символ веры Свободной евангельской экуменической церкви

Символ веры – это именно то краткое изложение на понятийном языке содержания вероучения церкви, которое, не будучи окончательным и абсолютным, является обычно необходимым по причине самого существования понятийного мышления и ввиду нецелесообразности краткого пересказа евангелий в фабульной форме.

В качестве рабочего приема возьмем Апостольский символ веры и, используя его структуру, прокомментируем те аспекты выраженного в нем христианского вероучения, которые должны быть осмыслены современным христианином именно в понятных и актуальных для него категориях.

Церковь верует в Бога, «Отца, всемогущего, Творца неба и земли». Это первая и самая краткая часть Апостольского символа веры. Напомним, что самая пространная часть – вторая, где говорится о вере в Иисуса Христа. Это вполне логично соотносится с верой новозаветной (более ранней, чем Апостольский символ веры), хотя в новозаветном провозвестии вера в Бога, скорее, подразумевалась, чем декларировалась. Центр новозаветного провозвестия – Иисус воскресший. Однако в нашу эпоху первая часть Апостольского символа веры приобретает особенное значение, ибо по сравнению со всеми эпохами в истории церкви именно сегодня вызов атеизма наиболее актуален.

Апостольский символ веры перечисляет лишь три из всевозможных титулов Бога – Отец, всемогущий и Творец. Следует по достоинству оценить мудрость такого решения. Отец для христианина означает то, что ему открыт уникальный доступ к Богу через Его Сына, в котором и становится для нас возможным приобщиться к Богу на личностном уровне. В связи с этим следует заметить, что муссируемое современным христианством утверждение о том, что необходимо верить в Бога как в личность, демонстрирует пример гораздо менее выразительного языка провозвестия. Такой язык (Бог как личность) не использовался в Библии и в древних символах веры. А по причине размытости самого этого понятия его использование по отношению к Богу создает немало проблем, основная из которых – отождествление личности с существом в ряду других существ и  Его антропоморфизация. Следует признать, что Отец действительно выражает и идею личностности, и многое другое.

Всемогущий означает, кроме всего прочего, невозможность для подлинно верующего такого отношения к Богу, при котором Он мыслится как существующая, но при этом внешняя по отношению к миру и жизни реальность, на которую можно взирать отстраненно, как на действующие в мире физические законы с их ограниченностью и предзаданностью.

Творец – глубочайший для современного христианина титул Бога. Именно сотворенность мира Богом подразумевает небессмысленность и небесцельность самой жизни. За творением стоит замысел, цель и смысл. Подлинно верить в Бога-Творца означает принимать жизнь и мир не как случайные и бессмысленные вещи. Вера в Бога означает веру в гармоничность и целесообразность бытия и в смысл собственной жизни.

Именно подобные вещи и должно подчеркивать провозвестие современной церкви, а вовсе не требования к человеку верить в то, что мир сотворен за 6 дней по 24 часа каждый. Ни о каких спорах с научными теориями возникновения Вселенной в Свободной евангельской экуменической церкви просто не может идти речи.

Церковь верует в Иисуса Христа. Именно в эту часть текста Апостольский символ веры пытается включить то, что мы назвали фабульным пересказом евангелий, используя при этом глагольные формы: зачатого (Святым Духом), рожденного, пострадавшего, распятого, умершего, погребенного, сошедшего (в ад), воскресшего, взошедшего (на небо), сидящего (по правую руку Бога); «Он и придет оттуда судить живых и мертвых». Сама попытка такого пересказа совершенно понятна в свете того, что было сказано о христианстве как рассказе. Однако нельзя не обратить внимание (и современное богословие его обратило) на то, что сам перечень того, что включено в этот пересказ, и того, что в нем пропущено, вызывает серьезные сомнения в успешности самого пересказа. При этом особенно вызывающе выглядят именно пропуски. Ведь пропущено все содержание евангелий между рождением и смертью Христа. То есть пропущенным оказалось главное, что составляет жизнь любого человека (и, заметим, действительно занимает основной объем евангельских текстов). В символе веры не говорится о проповеди Христа и Его делах, соответственно пропускаются такие ключевые для христианства понятия, как любовь, принятие отверженных, победа над силами зла (исцеление, освобождение).

Собственно же понятийный перечень снова состоит из трех основных титулов Иисуса – Христос, единственный Сын (Бога), наш Господь.

Христос – означает обещанный Израилю Мессия, что связывает предвечный Божий замысел спасения всего человечества с исторической конкретикой, в которой жила определенная нация в ее культурном контексте.

Единственный Сын – означает, что Бог воплотился в человеке. При этом последующие глагольные формы не столько должны ставить современного христианина в тупик («зачатого Святым духом, рожденного Девой Марией»), что они делают из-за излишнего подчеркивания церковью «чудесности» воплощения, сколько акцентировать его внимание именно на подлинности самого воплощения: здесь Христос не «сошел с неба» (как в Никео-Константипольском символе веры, где «сшедшего с небес и воплотившегося» написано через союз и, так что можно ошибочно подумать, что это разные события), а именно родился в конкретной человеческой семье. Отнюдь не следует соглашаться с утверждением о том, что христианин должен бездумно принимать догмат о боговоплощении, ибо понять его якобы нельзя. Наоборот, христианин должен вникать разумом в этот догмат, иначе невозможно будет уяснить самый центр христианского вероучения. Церковь поможет в этом человеку, если будет подчеркивать не «чудесность» воплощения, а его предвечную Божью «запланированность», а следовательно – естественность для Бога того, что Он совершил, воплотившись в Иисусе.

Наряду с зачатием Духом Святым и рождением от девы попытка фабульного пересказа библейского текста вызывает подлинные сложности для современного христианина упоминанием вовсе не воскресения, как можно было бы подумать, а таких действий, как сошествие в ад, вознесение на небо, сидение по правую руку Бога, пришествие «оттуда» судить живых и мертвых. Проблема может быть разрешена признанием того, что язык, который в одну историческую эпоху воспринимается как понятийный, в иную должен восприниматься как образный. Такой подход окажется более плодотворным, чем любая попытка объяснить, например, «куда» же именно вознесся Христос и «откуда» Он придет.

Центральным же событием здесь, несомненно, оказывается воскресение. С определенной долей условности можно сказать, что понимать воскресение следует не «буквально» или «образно», а «реально». Здесь нет противопоставления между «буквальностью» и «образностью». Но известны ошибочные попытки представить воскресение как нечто иное, а не воскресение тела. Под словом воскресение можно разуметь лишь воскресение тела. Тайной же для христианина может оставаться не смысл воскресения (он вполне явный), а лишь природа воскресшего тела.

Для более четкого понимания смысла воскресения следует соотнести слова из второй части Символа – о воскресении Христа – со словами из третьей части – о воскресении плоти (прочих людей), которые находятся сразу после слов о прощении грехов. Дело в том, что оправдание человека, которое возможно лишь во Христе, соотносится с оправданием Самого Христа, которое и выразилось в Его воскресении. Последнее является победой над смертью, иными словами – над тем, в чем «концентрируется» бессмысленность человеческой жизни, могущая вытекать из «небытия» Бога и являющаяся столь актуальным вызовом именно для современного человека.

Воскресение Христа и воскресение прочих людей всегда на словах возвещалось в церкви, но на деле доходило до забвения этих важных смыслов, в результате чего многие современные христиане задаются вопросом: «Для чего воскресение, если вполне достаточно для блаженства было бы и развоплощенного бытия спасенной души на небесах?» В противовес этому ортодоксальное христианство указывает на то, что все Божье творение благо, в том числе и творение материальное, физическое. Благостью совершенного Божьего творения обладает и человеческая телесность в ее изначальном божественном замысле. Поэтому осуществленная во Христе победа над злом подразумевает «реабилитацию» и плотской природы всего, сотворенного Богом.

Церковь верует в Святого Духа. Для христианина это означает реальность Божьего присутствия сегодня. Знаменательно, что третья часть Символа говорит в одном предложении о вере «в Святого Духа, святую всеобщую церковь, общение святых, прощение грехов, воскресение плоти и вечную жизнь», оказываясь, таким образом, самым лаконичным и насыщенным фрагментом всего текста. Связь между Святым Духом и Церковью наиболее знаменательна: Бог дарует Святого Духа именно Церкви, которая и может осуществлять свое служение именно благодаря дарам Святого Духа и Его водительству. Реальность Святого Духа – гарантия реальности, легитимности церкви.

При этом «общение святых» – перифраза «святой всеобщей церкви». Для евангельских верующих важна идея о том, что церковь – это не место, а собрание верующих (то есть именно «общение святых»). Свободная евангельская экуменическая церковь должна особенно озаботиться осмыслением себя как такового общения. Современность привнесла много нового именно в формы общения, но многие церкви пытаются этого не замечать и не делать из этого никаких выводов. Сегодня зачастую виртуальное общение с близкими по духу людьми, чтение текстов, далеко выходящих за рамки «церковно-приходского» формата, дает верующим больше в духовном плане, чем посещение воскресного богослужения. В свете этого следует стремиться к тому, чтобы формы общения в церкви не превращались в постепенно выхолащиваемую рутину.

Идея о том, что церковь не место, а собрание верующих, должна быть уточнена в плане того, что церковь – не место и не организация, а процесс (общения). Церковь возникла не как организация, а как движение. Богословы соглашаются с социологическим законом, в соответствие с которым движение или распадается, или превращается в организацию. Однако в качестве позитивной надежды мы можем сформулировать мысль о том, что есть и третья возможность: одно движение может смениться другим движением, тождественным по духу, но иным по форме. Сама история христианства показывает, что  именно это и происходит, правда, с промежуточной фазой – фазой организации. Схематически это выглядит так: движение – организация – движение. Это наблюдалось и в ранние века христианства, когда, например, монашеское движение вначале стало своеобразной альтернативой церковной организации, а потом само превратилось в организацию, и в эпоху нынешнюю, которая вся проходит под знаком продолжающейся Реформации. В свете употребления здесь этого последнего термина нелишним будет напоминание о таком зачастую игнорируемом принципе Реформации, как священство всех верующих.

Если церковь – это процесс, то невозможно мириться с той ситуацией, при которой этот процесс становится малосодержательным, плохо осмысленным, малоэффективным.

Неизбежность обретения движением организационных форм должна компенсироваться возможностью многократного возрождения евангельского христианства именно как движения.

Новым в нашей концепции может быть лишь допущение того, что этот процесс (движение – организация – движение) может совершать «полный цикл» на протяжении жизни одного поколения и одного отдельно взятого человека. В свете этого следует отказаться от практики излишней драматизации, а тем более демонизации перехода христианина из одной поместной церкви в другую, из одной конфессии в другую. Следует помнить, что сама конфессиональная принадлежность христианина чаще всего – результат случайности. «Конфессиональная успокоенность», привычное «хождение в собрание» может стать лишь симуляцией подлинного бытия в Церкви, если помнить о всеобщем (соборном, экуменическом) характере Церкви.

Всеобщность Церкви, вкупе с евангельским принципом принятия отверженных, означает также невозможность в Свободной евангельской экуменической церкви любых форм дискриминации по каким бы то ни было признакам. А святость Церкви является даруемым ей Богом атрибутом, принимаемым в процессе освящения, и не подразумевает превращения церкви в морализирующую организацию, озабоченную мелочной регламентацией жизни верующих и увлекающуюся ригоризмом и защитой «традиционных ценностей», которые зачастую оказываются не лучшими, а худшими плодами человеческой идеологии, являющейся частью культуры.

28 января 2015 г.

Взято со страницы церкви в фэйсбуке