Дюкан - Тайны Откровения - Апокалипсис глазами евреев

Апокалипсис — самая еврейская из всех книг Нового Завета. В ней содержится более 2000 аллюзий на еврейские Писания, в том числе 400 ссылок и прямых цитат на Пятикнижие и книги пророков. Что касается текстуальных цитат, то Апокалипсис ближе к еврейскому оригиналу, чем к греческому переводу Ветхого Завета, Септуагинте.

 

Эрнест Ренан констатировал: «Язык Апокалипсиса прослеживается из еврейского, опирается на еврейское мышление, и его с трудом может понять тот, кто не знает еврейского».  Это побуждает нас исследовать еврейскую основу книги и ее саму с позиций еврейского мышления. Чтобы понять Апокалипсис, мы должны читать его через призму еврейских Писаний. Цель настоящей книги и заключается в этом.

 

В своем истолковании Апокалипсиса мы будем при необходимости опираться не только на непосредственную экзегезу еврейских Писаний, но и принимать во внимание особенности еврейского менталитета и традиции, которые отражает эта книга.

 

 

Review and Herald Association. 2002, 206 pages

(Перевод с английского А. П. Платуновой, сентябрь 2005)

 

Предисловие. Странная книга (Откровение 1:1-3)

Введение. «Он грядет» (Откровение 1:4-10)

 

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ: БУРИ

ЧАСТЬ ВТОРОАЯ: НЕБО БАГРОВО

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ: НОВОСТИ С ВОСТОКА

ЗАКЛЮЧЕНИЕ. «Се, гряду скоро» (Откровение 22:6–21)

 

 

В Мишне рассказывается история четырех знаменитых мудрецов, которые попали в Пардес, мистический рай апокалиптического видения . Но ни один из них не выдержал этого посещения рая. Первый умер сразу же, второй потерял свою веру, а третий сошел с ума. Четвертый же …провозгласил себя Мессией.

 

Эта притча открывает нам — с улыбкой — важное предостережение: концепция апокалипсиса, на самом деле, вещь опасная. Она овеяна аурой смерти, злого рока и страха по поводу своей судьбы. Временами страх этот просто может парализовать нас, и для многих мысли об этом просто невыносимы. Некто сказал однажды: «Апокалипсис либо находит сумасшедшего, либо сводит с ума». Концепция апокалипсиса вдохновила многих сумасшедших и привела даже к полному расстройству сознания: вспомним, что произошло с  Дэвидом Корешом в Соединенных Штатах, Соко Асахарой в Японии и Люком Журе (Luc Jouret) в Европе — а также и других «мистиков», которые все еще устремляются в Иерусалим, в поисках Мессии или притязая на роль Мессии — концепция апокалипсиса вдохновила многих сумасшедших, а некоторых привела даже к бредовым идеям.

 

Прежде, чем мы приступим к изучению библейской книги Апокалипсис, нам необходимо настроиться соответствующим образом, дабы убедиться в том, что мы будем читать и понимать ее так, как хочет того Бог. Первые три стиха в ней раскрывают суть этой книги и служат руководством к тому, как мы должны приближаться к ней: радоваться и сопереживать.

 

Прежде всего, отметим, что автор Откровения — еврей. Его имя, которое в русской Библии передается как Иоанн, — Йоханан (ЯХВЕ есть благодать) было довольно обычным среди евреев. Оно появилось в библейские времена , и Иосиф Флавий упоминает 17 разных людей, носивших это имя. Это имя и знаменитого древнего раввина Йоханана бен Закая (I в. н. э.) или Йоханана «Сандальщика» (изготовителя сандалий; II в. до н. э.). Наш Йоханан, вероятно, тот же человек, который написал Евангелие по Иоанну, — Йоханан бен Зебеде (Завведей), брат Иакова и возлюбленный ученик Иисуса (правильнее — Иешуа). В христианской традиции на это счет существуют разночтения. Поликрат, епископ Эфеса (130–196 гг. н. э.) ясно свидетельствует о присутствии Йоханана в Ефесе, что, возможно, делает понятным его особый интерес к Эфесской церкви в Асии. Автор Апокалипсиса — реальное лицо. Место, где он находился — Патмос: это маленький остров в Эгейском море площадью 16 квадратных миль (слово «море», греч. таласса, встречается в Апокалипсисе 25 раз). По преданию, Домициан, первый император (81–98 гг. н. э.), который считал себя божеством и требовал, чтобы народ поклонялся ему как Богу, сослал туда Йоханана, где он должен был трудится, как каторжник, в карьере. Домициана особенно тревожили евреи и христиане, которых он называл «атеистами», поскольку они отказывались воздавать ему почести как божеству. Согласно Иерониму, римляне сослали Йоханана через 14 лет после гонений Нерона на христиан (94 г. н. э.) и освободили его через два года после смерти Домициана (96 г. н. ). Такие ссылки были обычным делом в правление римлян, и ссылали, как правило, политических деятелей. Узники теряли все свои гражданские права и лишались имущества. Йоханан называет себя «свидетелем» (греч. мартус, Отк. 1:2), который «пострадал» и был на острове, называемом Патмос, за слово Божие и за свидетельство Иисуса Христа (1:9). Оторванный от своего прошлого, своей семьи, друзей, лишенный дома и привычной обстановки, принужденный выполнять работу каторжника, и полный смирения, не имевший ничего, кроме надежды, автор Апокалипсиса стал «свидетелем/мучеником», который достиг состояния киддуш-ха-Шем (освящения Имени) согласно канонам еврейской традиции. И эта его ностальгия по дому и постоянная конфронтация со своими угнетателями особо подчеркивали еврейскую сущность его личности.

 

 

С самого начала книга восходит своими корнями к «тайнам Даниила». Даже самое первое слово в ней — «откровение» — подводит нас к тайне, которая раскрывается. «Откровение», или «апокалипсис», происходит от греческого глагола апокалюпто, «раскрывать тайну». Этот глагол «открывать», по-видимому, одно из ключевых слов в книге Даниила — glh, где оно встречается семь раз. Подобно первому слову Апокалипсиса, он также вводит пророческие видения и ассоциируется со словом «тайна» (razah, раза). Это эхо в книге Даниила в самом первом слове Апокалипсиса предполагает наличие особой связи между двумя пророческими книгами. «Откровение Иоанна» ретроспективно обращает наш взор к «тайнам Даниила».

 

Более того, Апокалипсис начинается с заповедей блаженства (или макаризмов), которые перекликается с таковыми в книге Даниила: Блажен читающий и слушающие слова пророчества сего и соблюдающие написанное в нем; ибо время близко (Отк. 1:3). У Даниила же написано: Блажен, кто ожидает и достигнет тысячи трехсот тридцати пяти дней. А ты иди к твоему концу и упокоишься, и восстанешь для получения твоего жребия в конце дней'. (Дан. 12:12, 13).

 

С самого начала автор Апокалипсиса показывает свою связь с пророчеством Даниила, о чем свидетельствует и само название его книги: «Откровение», и первая заповедь блаженства, которая служит введением к книге, и сразу же надлежащим образом ориентирует своего читателя. В Апокалипсисе больше всего аллюзий на книгу Даниила, чем на какую-либо другую часть еврейских Писаний. Фраза «Я Иоанн» (в русском варианте просто «Иоанн»), которая вводит его видение, перекликается с фразой: «Я Даниил» в книге пророка. Обе книги имеют сходную фразеологию. В обеих книгах те же видения, те же темы, те же нравственные последствия и те же профетические перспективы, охватывающие один и тот же временной интервал.

 

Это сходство между книгами Даниила и Апокалипсисом предоставляет нам первый ключ к тому, как мы должны читать последнюю книгу Библии. Ссылки на книгу Даниила направляют наши попытки истолкования Апокалипсиса. Я предлагаю всем читать книгу Даниила и мои комментарии к Тайнам Даниила как основу того, как Апокалипсис использует ее темы и аллюзии.

 

Кроме того, заповедь блаженства, которая вводит Апокалипсис, с самого начала предлагает особый подход к этой книге. Здесь использованы три причастия: читающий, слушающий и соблюдающий — от глаголов: «читать», «слушать» и «соблюдать».

 

Книга, прежде всего призывает нас читать [вслух другим]: Блажен читающий. Это блаженство (т. е. счастье) исходит из откровения, «раскрытой тайны», Апокалипсиса. Это благословение означает, что счастье заключается в необходимости откровения: в противном случае мы можем его упустить. В самом деле, природа прочтения этой книги религиозна по своей сути. Интересно отметить, что только глагол «читать» здесь использован в единственном числе: «тот, кто читает», или читающий, другие причастия/глаголы имеют форму множественного числа: «слушающие», «исполняющие». Читающий имеет аудиторию — он не один. Слова, которые он читает, слушают многие — согласно литургической практике в синагоге. Мы здесь находимся в священном контексте корпоративного служения. Апокалипсис нужно читать как в литургии; как эмоциональный и мистический опыт; как поэзию с ее ритмами, символами и духовными уроками.

 

Но Апокалипсис — больше, чем литургический опыт. Писание называет его слова «пророчеством». Но, будучи больше, чем книгой, вызывающей эмоции, она не обращена просто к мистикам и поэтам. На самом деле, ее слова создают резонанс далеко за пределами стен храма, преступают границы богослужения в храме. Апокалипсис — это книга, больше, чем литургия, и ее читатели должны исследовать и понимать ее. Но это требует серьезных интеллектуальных усилий. Мы должны научиться «слышать» и понимать пророчество в контексте еврейского мышления (3 Цар. 3:9; Неем. 8:3; Иер. 6:10; Отк. 2:7; 3:22). Только тогда можно «раскрыть тайны» и осветить болезненный, мучительный ход истории — вплоть до исполнения последнего пророчества, как сказано в заключительных словах вступления: ибо время близко (Отк. 1:3): таков историко-профетический подход. Еврейская концепция «слышания» заключает в себе также и готовность жить в соответствии с тем, что человек понял. Фраза из Втор. (6:4–9): Слушай, Израиль (Шма Израиль) — не просто сладкозвучная мелодия, ласкающая слух. В еврейском языке глагол «слушать» имеет значения «слышать», «понимать» и является синонимом глаголов «соблюдать» и «повиноваться», «слушаться». Это в точности соответствует тому, что записано в ст. 3: Блажен читающий и слушающие слова пророчества сего и соблюдающие написанное в нем. Помимо литургического звучания и пророчества, которое будоражит наше воображение, эта книга призывает нас посвятить свои жизни Богу, чтобы они были созвучны тому, что написано в ней (экзистенциональный подход). В первых строках книги написанное в ней приравнивается к откровению свыше, это «откровение…которое дал Бог» (1:1). Мы должны понимать «Откровение Иоанна» (самое раннее название книги)  как откровение Иоанну. Апокалипсис, таким образом, — это божественная истина, воплощенная в слове, призывающая к ревностному и пылкому проникновению в него и к религиозным поискам исходного смысла текста (экзегетический подход).