Серия – «Повести и рассказы о детях»
В мае 1945 года, спустя несколько дней после освобождения из концлагеря Терезин, моя мать отправила жившим за границей родственникам такое письмо: Это первое письмо, из которого подлый и злобный глаз цензора уже ничего не вычитает. Не знаю, как начать, чтобы рассказать вам обо всем, что мы пережили за эти годы, ничего не упустить. Каждая открытка, каждая посылка от вас была частицей тепла, частицей счастливой жизни, утраченной нами.
Я обращаюсь к вам - таким, какими вас помню, хотя нам кажется, что мы никогда уже не сможем перекинуть мостик к тем, кто провел эти годы не здесь, не с нами, кому повезло не знать, через какой ужас, страх и глубокую скорбь мы прошли. Едва ли нам стоит надеяться, что кто-то еще из близких остался в живых. Мы и сами спаслись чудом. Три раза нас готовили к транспорту - а Мишу даже четыре! Вы не можете себе представить эти перепады от жизни к смерти.
Выглядим мы хорошо, несмотря на совершенно недостаточное питание: в качестве примера сообщу, что мы, все трое, за два с половиной года съели три яйца. И те мы раздобыли тайно, по 170 крон каждое. Мишина сестра работала в прачечной, Миша был развозчиком - все равно что лошадью. Иногда, пряча под курткой тетрадь, он ходил к другу заниматься, но у них так ничего и не вышло: слишком много было препятствий и слишком мало времени. Мы ведь работали по десять часов в день.
Пока неизвестно, какое будущее нам уготовано. Из старых друзей в живых не осталось никого. Мы не знаем, где будем жить. Мы ничего не знаем! Но где-то в мире есть солнце, горы, океан, книги, маленькие чистые квартирки, и, наверное, можно выстроить свою жизнь заново. О чем писала моя мама? Что это за место, в котором детям приходилось вместо учебы работать по десять часов в день? Что такое «транспорт» и почему для избавления от него требуется чудо? И какое чудо?
Книга, которую вы держите в руках, ответит на эти вопросы и на многие другие. Это рассказ о моей жизни с девяти до пятнадцати лет, когда Прагу, мой родной город, захватили немецкие нацисты и делали все, чтобы полностью уничтожить общину пражских евреев. Почему я решил рассказать об этом семьдесят лет спустя? Это отдельная история. После смерти моей матери в 1974 году мне достался собранный ею альбом военных лет - альбом, который хранил память о Терезине.
Терезин - транзитный лагерь, устроенный нацистами на севере Чехословакии. Сюда отправляли большую часть евреев из самой Чехословакии (а иногда и из других европейских стран), затем из Терезина их вывозили в Аушвиц11 и там убивали. Я много лет берег этот альбом из любви к маме и, лишь когда сам достиг «преклонного возраста», решил, что пора подыскать место, где альбом и впредь будут хранить и заботиться о нем. Я колебался: можно отдать его в Мемориальный музей Холокоста в Вашингтоне, или в Музей Терезинского гетто в Чехии, или в Пражский еврейский музей, или же в Бейт-Терезин (Израиль), где собирают и выставляют вещи и документы, связанные с историей лагеря.
Майкл Грюнбаум – Где-то в мире есть солнце
Издательство – «Самокат» – 288 с.
Москва – 2020 г.
ISBN 978-5-91759-974-8
Майкл Грюнбаум – Где-то в мире есть солнце – Содержание
- Предисловие
Часть I Прага, Чехословакия
- 11 марта 1939 года
- 15 марта 1939 года
- 2 октября 1939 года
- 16 сентября 1940 года
- 25 мая 1941 года
- 8 сентября 1941 года
- 14 октября 1941 года
- 27 ноября 1941 года
- 18 декабря 1941 года
- 19 декабря 1941 года
- 23 сентября 1942 года
- 17 ноября 1942 года
- 18 ноября 1942 года
- 19 ноября 1942 года
- 20 ноября 1942 года
Часть II Терезин
- 20 ноября 1942 года
- 23 ноября 1942 года
- 26 ноября 1942 года
- 1 декабря 1942 года
- 13 декабря 1942 года
- 28 декабря 1942 года
- 22 января 1943 года
- 23 января 1943 года
- 7 июля 1943 года
- 20 июля 1943 года
- 23 сентября 1943 года
- 10 ноября 1943 года
- 11 ноября 1943 года
- 17 декабря 1943 года
- 31 мая 1944 года
- 23 июня 1944 года
- 24 сентября 1944 года
- 6 октября 1944 года
- 12 октября 1944 года
- 11 февраля 1945 года
- 20 апреля 1945 года
- 22 апреля 1945 года
- 2 мая 1945 года
- 8 мая 1945 года
- Эпилог Прага, Чехословакия
- 17 декабря 1945 года
- Послесловие Тодда Хазака-Лоуи
- Благодарности
- Об авторах
- Другие книги о Терезине
- Фотографии
Майкл Грюнбаум – Где-то в мире есть солнце – 8 сентября 1941 года
Не так уж они хорошо играют. Если бы меня пускали в парк, я бы им показал. Тот парень в жилетке - он вообще не умеет вести мяч. Но все равно смотреть интересно. Потому что после, в постели, можно лежать и представлять, как играю я сам. В таких играх я всегда звезда. Всегда звезда... Вот именно. Звезду я ношу на груди. Без нее нельзя выходить. Очередное правило. Неделю назад мама принесла домой стопочку звезд. Желтых, шестиконечных. Это еврейская звезда, звезда Давида, так папа говорит. А посередине жирным черным немецким шрифтом - «Jude». Еврей. Пора убираться отсюда. Если заметят, как я заглядываю в ворота, сразу поймут. Теперь, когда я ношу звезду, все всё сразу понимают. Поймут, что я еврей, и, возможно, накинутся на меня, как уже бывало.
Но какой отличный гол, лопоухий парень обмишулил того коротышку, словно младенца. Целый вечер мы провозились, пришивая звезды на всю верхнюю и теплую одежду. Прямо над сердцем. Так мама сказала, вручая мне иголку с ниткой. Чтобы я сам попробовал. Но портняжка из меня никакой. Так что теперь, куда бы я ни пошел, всем всё про меня сразу ясно. Снова рука сама собой взметнулась к звезде. Вечно я ее трогаю, не знаю зачем. Может, пытаюсь прикрыть, чтобы еще минутку притворяться, будто я - не я. Или же проверяю, на месте ли она. Потому что, если выйдешь без желтой звезды и тебя поймают, - это как и со всеми прочими правилами, которые они сочиняют.
Как и с тем новым, позавчерашним, - чтобы мы не пользовались библиотеками, даже порога их не переступали: если нарушишь и попадешься, горько об этом пожалеешь. А может, я трогаю звезду просто потому, что еще не привык к ней. Как к такому привыкнешь? Один из мальчиков перехватил мяч. Самый рослый. Мне точно пора уходить, за мной уже не раз такие парни гнались - когда догадывались, что я еврей. Тогда звезды у меня еще не было, но это не имело значения: и так ясно, почему человек стоит у входа в парк, а внутрь не заходит. Но тот рослый парень - он улыбается. Может, ему все равно. Может, ему нравится, что на него смотрят, когда он играет. Может, он рад был бы пригласить меня в игру. Может, он тоже ненавидит нацистов. Он хлопает по плечу того, в жилетке. Указывает на меня.
– Эй, парень! – кричит он мне. – Что? И вдруг в меня летит камень. Кто-то из мальчишек бросил. Как в прошлый раз, и в позапрошлый. Камень падает в шаге от меня и скользит по мостовой. Скорее прочь отсюда. Развернувшись, я быстро иду, почти бегу от парка. Зигзагами, с одной стороны улицы на другую, оглядываясь через плечо. Сердце под желтой звездой так и стучит. Я сворачиваю в проулок и снова оглядываюсь. Отлично, за спиной никого. Сердце, правда, не успокаивается, ну да ладно. Раньше мне ведь удавалось уйти от таких же гадов - может, получится и сейчас. Наверное, попробую дойти до площади. Понятно, что многие люди теперь и близко ко мне не подходят, заметив звезду, но некоторые, наоборот, сочувствуют и специально платят больше.
Во вторник какая-то женщина отвела меня за угол и дала сто крон за две сигареты. Вот было здорово! Я сразу побежал домой... – Что у нас тут? Черт, это они. – Говорил я тебе, Оскар, - начинает тот, ушастый, и, не присматриваясь к его гадской ухмылке, я снова даю деру. Несусь по переулку. Камень отскакивает от земли рядом со мной. А потом - ай, что-то бьет меня в спину, прямо под лопатку. Тоже камень, наверное. Как больно! Я чуть не остановился, потому что каждый шаг правой ногой отдается болью в спине, - но останавливаться ни в коем случае нельзя. Шаги преследователей эхом отражаются от стен домов. Или это мои шаги? Или так грохочет мое сердце? Еще один проулок. Живей налево! Я хотел оглянуться, проверить, ушел ли я от них, но еще не время.
Категории:
Благодарю сайт за публикацию:
