История Русской Православной Церкви - В 2 томах

Одна из главных опасностей для Русской Церкви, особенно со времен упразднения патриаршества и создания Синода, заключалась в том, что царь или император, используя свое предустановленное исключительное положение в иерархической системе Русской Церкви, усиливал вмешательство в ее внутренние дела, в вопросы веры с тем, чтобы сделать Церковь лишь инструментом абсолютизма, при этом доверие к ней и авторитет в среде верующих постепенно снижались. В таком виде консенсус монарха-помазанника и иерархов с большой долей вероятности должен был стать губительным прежде всего для самой Церкви. И рано или поздно наступил момент, когда вчерашние покорные православные начали жечь и рушить не только помещичьи усадьбы, но и храмы, воистину не ведая, что творят. Путь к истокам, к духовному возрождению стал долгим и трудным. Надо верить, что ведут по нему Церковь как сообщество верующих не ошибки и искусы прошлого, а немеркнущая любовь к людям Иисуса Христа.

 

Настоящее издание создано коллективом авторов-историков по инициативе и под руководством Р. И. Авдеева. Научная редакция текста и справочный аппарат выполнены Т. Ю. Тимофеевой. В работе были использованы материалы, подготовленные по заказу редакции профессорами Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета В. И. Петрушко (досинодальный период и церковная реформа Петра I) и Н. Ю. Суховой (синодальный период). Редакцией была осуществлена обработка предоставленных материалов в соответствии с концепцией, положенной в основу книги.

Отв. ред. Р. И. Авдеев ; науч. ред. Т. Ю. Тимофеева

М. : Политическая энциклопедия, 2015.

ISBN 978-5-8243-1990-3

 

М. : Политическая энциклопедия, 2015. - 488 с.: ил.

ISBN 978-5-8243-1992-7

На обложке: фрагмент фрески Спасо-Преображенского собора Мирожского монастыря, г. Псков, XII век

 

Предисловие

Начало распространения христианства на Руси в ΙΧ-Χ вв

Крещение князя Владимира и Руси. Русская Церковь в период правления Владимира

Русская Церковь в период княжения Ярослава Мудрого

Русская Церковь при ближайших преемниках Ярослава Мудрого: 2-я половина XI в

Русская Церковь в конце XI - 1-й половине XII в

Русская Церковь в середине - 2-й половине XII в

Русская Церковь в 1-й половине XIII в., накануне монгольского нашествия

Русская Церковь в середине XIII в., во время монгольского нашествия

Русская Церковь при митрополите Кирилле II

Русская Церковь в конце XIII - начале XIV в

Русская Церковь при митрополите Феогносте

Митрополит Алексий и Русская Церковь

Русское монашество во 2-й половине XIII - XV в

Смута в Русской Церкви после кончины митрополита Алексия

Русская Церковь при митрополите Киприане

Русская Церковь при митрополитах Фотии и Герасиме

Митрополит Исидор, Флорентийская уния и ее последствия для Русской Церкви

Митрополит Иона и начало автокефалии Русской Церкви

Русская Церковь при митрополите Феодосии (Бывальцеве)

Русская Церковь при митрополите Филиппе I

Русская Церковь при митрополите Геронтии

«Ересь жидовствующих»

Московский собор 1503 г. и вопрос о церковном землевладении

Митрополит Симон и Русская Церковь в период его первосвятительского служения

Русская Церковь при митрополите Варлааме

Русская Церковь при митрополите Данииле

Русская Церковь в эпоху Ивана Грозного

То особое место, которое Русская Православная Церковь занимала в полиэтнической и многоконфессиональной истории России, обусловило и различные трактовки смысла ее исторического пути: от горького и некритичного сожаления об «оторванности» от общеевропейского вектора цивилизации до слепой и отдающей изрядной долей национализма и имперской заносчивости веры в особый путь «святой Руси», крупнейшей православной державы, который в силу лишь этого обстоятельства является для нее единственным и правильным. Но таковы крайности.

Во всех случаях и при всем разнообразии мнений все те, кому не безразличны этические, духовные и культурные вопросы, пытаются опереться на факты и их изложение в научных трудах по истории Русской Церкви. Однако с сожалением можно констатировать тот факт, что длительная эпоха антицерковной и антирелигиозной пропаганды не только дала свои результаты, но и до сих пор проявляется в определенной обособленности и разнонаправленности работ ученых из церковной и светской среды.

Еще А. В. Карташев с долей удивления отмечал, что и до Октябрьской революции в исследовании исторического пути Русской Церкви «произошла необычная, почти тридцатилетняя остановка. После IV тома "Руководства" проф. Доброклонского (1893 г.) только новые переиздания Учебника проф. Знаменского еще напоминали о том, что попечение об обновлении систематического изложения Истории Русской Церкви не забыто теми, кому о том ведать надлежит. Революция принесла новое многолетие паралича»[1]. «Очерки по истории Русской Церкви» самого Карташева, вышедшие в Париже в 1959 г. и скромно претендовавшие всего лишь на повторение и обобщение того, что было создано предшественниками, на самом деле в силу научной добросовестности, дотошности и неравнодушия автора стали одной из лучших работ в этой области, но до настоящего времени не актуализированы, поэтому во многом уже не отражают современные взгляды. Не рассматривая усилия антирелигиозной в своей основе и за редким исключением крайне идеологизированной советской исторической науки, можно констатировать, что «многолетие паралича» продолжается: комплексной истории Русской Православной Церкви ни в виде учебника для светских университетов, ни в виде научной монографии, ни даже в виде научно-популярного труда не создано до сих пор.

 

Между тем потребность в работах такого рода чрезвычайно велика. Современному искушенному читателю, как воздух, необходима книга, которая своим взвешенным и сбалансированным подходом предоставила бы ему пищу для раздумий, стимулировала духовные поиски, а не вкладывала бы в его сознание лишь готовые решения в виде догм и идейных максимумов любого рода. Коллектив авторов предлагаемого труда очень надеется, что ему удалось хотя бы приблизиться к такому стилю изложения, когда факты и размышления дополняют, а не подавляют друг друга, когда исторический путь, общественная, государственная и - самое главное - духовная роль Церкви представлены максимально беспристрастно, вне рамок какой-либо идеологической или даже религиозной догмы, с учетом новых источников и различных точек зрения современных ученых. Однако, вне всякого сомнения, эта книга должна вызвать много споров и дискуссий, и в этом авторы тоже видят свою задачу - дать стимул дальнейшему развитию исследования истории Русской Православной Церкви, инициировать появление новых работ, которые бы расширяли, дополняли и уточняли эту скромную попытку представить основные вехи ее долгого пути. Неравнодушие и критическое восприятие - необходимые этапы познания. Пробудить их, вызвать сопереживание, сочувствие к трудностям и слабостям Церкви в этом мире, проследить ее сопротивление искусам и взлеты духовности - все это авторы желали бы видеть в книге как результат общих усилий. Лишь одного хотелось бы избежать - безразличия, ибо оно по-настоящему губительно как для науки, так и для души.

 

Религия - древнейший институт, сопутствовавший человечеству с ранних стадий его существования, сопровождавший социализацию человека и воздействовавший на формирование всех общественных структур. В силу своей уникальности, только возникнув, религия начинает проявляться практически одновременно в двух ипостасях: духовной и обрядовой. В любой религии верующие для себя ищут ответы и на вопрос о том, во что верить, и на вопрос, что делать в жизни. Человек всегда пытался осмыслить суть окружающего мира и своего существования в нем, пути бытия и «спасения». А практическое выражение духовные поиски людей находили в обрядах и ритуалах, в силу своей наглядности представлявших для многих саму религию. В духовно-обрядовое развитие человечества очень быстро, может быть, с самого начала проникают идея спасения после смерти (которая все равно остается неизбежной) в каком-то ином, лучшем мире и мысль о вечной жизни. Именно они дают мощный толчок духовности, философским поискам смысла и продолжения жизни, воздаяния за наши деяния уже после ухода из этой реальности.

 

Однако религиозный обряд как практическое «руководство к действию» укрепляется вместе с живой верой, с развитием человеческого общества именно он, а не духовные метания «интеллектуалов» быстро становится одной из основных организующих сторон жизни для большинства. Всегда и везде человеческой массе, не достигнувшей высокого уровня интеллектуального развития одиночек, да и не стремившейся к нему, гораздо доступнее было руководствоваться именно ритуальной стороной религии, поскольку выполнение обрядов давало надежду на спасение без сверхусилий, размышлений, разночтений и прочих неудобств, но при этом часто становилось своего рода фетишем, оттесняло на задний план функцию духовного развития человека.

Потенциальную значимость этой консервативно-охранительной, стабилизирующей стороны религии очень чутко уловило зарождавшееся государство в лице как самых высших представителей элиты, так и всего бюрократического слоя. И государство, и служители культа взаимно нуждались друг в друге и использовали преимущества своих структур, поэтому религия становится важнейшей составляющей любого государственного организма, его основой и стабилизатором. А в самой религии наряду с идеей сверхъестественной сущности логично появляется идея божественного, высшего происхождения государственной власти и ее воплощения в конкретном правителе.

 

Однако за встраивание в государственную структуру, за статус Церкви как опоры существующего порядка религия в силу своей специфики, обязательного наличия духовной составляющей была вынуждена платить слишком высокую цену. И почти всегда она состояла в постепенном отходе официальной Церкви от духовно-нравственных поисков, опасных и обременяющих государство, в дог-матизации этических проблем, их окостенении и отсутствии развития на уровне иерархии, подавлении подобных исканий среди «мирян». В «государственной» Церкви всегда вставал вопрос о ее мирской власти и богатстве, о значимости материальных благ и светской атрибутики для клира, его высших представителей и в конечном счете - о взаимоотношениях и соперничестве со светскими правителями. Религия в этом противостоянии вновь начинала опираться на идею своей особенности, духовности, первостепенного значения постулатов о «спасении» и божественности, а государство беззастенчиво использовало свои материальные преимущества и силовые рычаги в лице армии, судебной системы, налогового гнета и т. п.

 

Русская Православная Церковь не является исключением в этих взаимосвязях социальных институтов человечества. Учение Христа в том виде, в каком мы его находим в Нагорной проповеди, мало способствовало управлению массами в интересах государства. Более того, Иисус явился в мир, низвергая и разрушая большинство привычных стереотипов ментальности, обличая бездумное следование обрядовой стороне религии, претензии бездуховности на господство с помощью богатства, власти или силы. Однако в истории нет ничего неизменного. После гонений на первых христиан и по мере поворота светской власти к христианству как к своей опоре Церковь все более была вынуждена определить свое новое место в ряду властных социальных институтов Римской империи. А государство, активно используя присущие христианству, как любой религии, охранительные черты в виде служения, повиновения, непротивления, почитания Бога и идеи Страшного суда, вольно или невольно выставляло их на первый план, перемещая остальное в сферу частной жизни, личного духовного пути.

 

Тем самым традиционное государство как институт доевангельского периода в большей или меньшей степени поддерживало и распространяло то, с чем Христос боролся, - обряд, культ без глубокого проникновения верующих в его духовное содержание. А когда человек погружается в соблюдение обряда, то очевидным результатом для массы скорее будет не духовное раскрепощение через безграничную любовь и единение с Богом в труднодостижимом идеале отречения от искусов и себя самого, а несвобода, душевная слепота, вплоть до распространения суеверий и реликтов язычества. Но на этом сомнительном пути человек опять-таки получит поддержку со стороны большинства клира, который ощущает себя частью системы, при этом иногда забывая о своем изначальном предназначении и единстве Церкви как общины верующих, о том, что разум дан человеку Богом, поэтому недоверие к «единому от малых сил» не может быть оправдано.

 

Таким образом, сомнения вызывает один из основных постулатов о реальности достижения симфонии государства и Церкви. С точки зрения Церкви как земного, социального института, такая симфония должна существовать хотя бы в виде идеальной цели, и в конечном счете противоречивая история взаимоотношений светской и духовной власти действительно демонстрирует немало примеров компромиссов и благополучного сосуществования в поддержке. Если же мы видим в Церкви прежде всего духовное явление, Церковь небесную, то, возможно, эти сомнения только усилятся. Ведь сама сущность идеи государственной власти находится вне морали и направлена на то, чтобы закрепить стабильность и порядок, неизбежно ограничить свободу индивида, управлять им, заставить его выполнять необходимые функции. Для этого используются все возможные инструменты, все средства. Государство, включая в свои структуры Церковь, неизбежно подчиняет ее логике своего развития. Поэтому в Византийской империи Церковь как общественная структура была вынуждена пойти на компромисс, внешне выглядевший достаточно гармонично: каждый в своей области - царь в светской, Патриарх в духовной должны были стремиться к осуществлению единой высшей цели. Они дополняют друг друга: одному вверена Творцом «забота о душах», другому - «управление плотью». Византийская империя получила православную миссию, а император стал первым символом и носителем этой миссии. Должное служение в царском сане расценивалось Церковью как великий, трудный подвиг и вознаграждалось даже возможностью причисления к лику святых именно за заслуги в государственно-церковной деятельности. Но если императорам эта ситуация больше приносила положительные результаты, то Церковь, согласившись «играть по правилам» светской власти, освятив ее саму и ее деяния, все же безнадежно проиграла как Церковь небесная, погрязнув в дворцовых интригах, заговорах, волнениях, войнах, убийствах. Светские и духовные правители оказались в практически непрерывном противоборстве не только за души паствы-граждан, но и за реальную государственную власть, за превосходство друг над другом.

 

Русь восприняла от Византии Православие и вместе с ним и ее государственную идеологию, возвышавшую до небес власть центрального правителя, князя, позже царя. Вряд ли Византия когда-либо рассматривала Русь в качестве своей преемницы, однако русские князья, восхищенные пышностью императорского двора и православного богослужения, должны были неизбежно осознавать привлекательность как византийской модели единовластия, так и симфонии Церкви и государства, практическую роль Православия в сохранении и укреплении государственности. А с момента политической гибели Восточной империи Русь совместно в лице и церковной, и государственной иерархии с готовностью примеряет на себя ее миссию избранного православного царства, и, таким образом, центр Православия перемещается в Москву - Третий Рим, заменив собою второй - павший. Под влиянием Православия и идеи Третьего Рима -Святой Руси выковывается понимание уникальности пути русского народа и начинается созидание новой великой империи, а Церковь исполняется сознания своей вселенской ответственности за судьбы всего Православия, при этом окончательно подчиняясь государственным целям и политике. Содействует ли это углублению живой веры, духовным поискам и идеалам? Только путем вдумчивого анализа исторического пути Русской Церкви, рассмотрения различных тенденций развития в среде иерархии, монашества, всей паствы можно попытаться приблизиться к ответу на этот трудный вопрос.

---