Карпицкий - Прифронтовое богословие 3

Николай Карпицкий - Прифронтовое богословие и служение христиан на востоке Украины 3

 

 

1. Репрессии против христиан на оккупированных территориях

 

На востоке Украины идёт не просто военный конфликт, но конфликт мировоззренческий, и военного сопротивления агрессии недостаточно, необходимо духовное сопротивление агрессивному мировоззрению. Большой вопрос вызывает, насколько церкви оказались готовы к такому сопротивлению, если даже сами многие последователи церквей превратились в носителей этого агрессивного мировоззрения.

 

Репрессии против христиан обусловлены мировоззрением агрессора, в основе которого лежит тоталитарная структура сознания. Боевики, которые захватывали весной 2014 года украинские города, видели во всех христианах, которые не входили в юрисдикцию Московского Патриархата, врагов. Поэтому с началом боевых действий многих христиан арестовывали, некоторых даже убили. Особенно свирепствовали репрессии в Славянске, а затем в Донецке после того, как туда сбежал из Славянска И. Гиркин со своими боевиками.

 

Достигнув максимума летом 2014 года, уже с осени репрессии стали стихать. Сепаратистские власти привыкли к присутствию христиан, увидели, как христиане помогают жителям, отчасти снимая социальную напряжённость. Стали даже возвращать некоторые из церковных зданий, захваченных весной и летом 2014 г. Вместе с ослаблением репрессий стал усиливаться контроль над религиозными организациями. Власти всячески стали поощрять доносительство среди верующих и использовать доносы для вмешательства во внутреннюю жизнь церкви.

 

На миротворческом семинаре 30 октября 2015 г. в церкви «Добрая весть» были христиане с оккупированных территорий, в том числе и прошедшие плен. Прибывшие с оккупированной Луганщины рассказали, что местные жители пытаются выжить и поддерживают в основном тех, кто им помогает. Прозвучали рассказы о голодных смертях среди жителей, зверствах в отношении военнопленных и грабежах, практикуемых сепаратистами.

 

Спецслужбы сепаратистов с помощью угроз и арестов заставляют пасторов сообщать сведения, полученные на исповеди. После относительного затишья летом 2015 года репрессии против христиан снова усилились. В частности, 27-29 сентября в городе Свердловске Луганской области сепаратисты удерживали в плену баптистского пастора Тараса Сеня, который проводил благотворительную работу по помощи голодающим, попутно разграбив христианский реабилитационный центр.

 

Довольно специфическая ситуация сложилась в Донецке, о чем свидетельствует рассказ пастора пятидесятнической церкви «Добрая весть» в г. Авдеевке Юрия Кудратова, которого сепаратисты арестовали на блокпосте при въезде в Донецк. Поводом ареста послужило удостоверение волонтёра миссии «Спасём Украину!», которое Юрий Кудратов оставил в паспорте. Боевику показалось подозрительным название, и он передал Юрия Кудратова и сопровождавшую его супругу боевикам батальона «Восток».

 

Супругов содержали и допрашивали раздельно. Среди сокамерников Юрия Кудратова гражданских почти не было, в основном проштрафившиеся боевки. Как сказали сокамерники, ими всеми занимается российская контрразведка, и они удивлялись тому, что контрразведке что-то нужно от гражданского, да еще и пастора. У Юрия Кудратова не было сомнения, что допрашивал его россиянин и профессионал, который был очень хорошо осведомлен о структуре, руководстве и внутренних делах церкви «Добрая весть» как в Славянске, так и в Авдеевке. При этом он интересовался деталями отношений церкви с другими церквями.

 

Особый интерес у спецслужбиста вызывал эпизод, когда зимой 2014/2015 гг. в Авдеевке пятидесятники и баптисты проводили совместные богослужения в баптистской церкви «Преображение Господне». В то время церковь «Преображение Господне» раздавала воду жителям из собственной скважины и подзаряжала сотовые телефоны с собственного генератора, так как из-за обстрелов в город был обесточен. В этих условиях баптисты и пятидесятники нашли общий язык и какое-то время проводили совместные богослужения. Но и потом они продолжали поддерживать тесную связь, помогая друг другу. Однако ведущий допрос был уверен, что есть какие-то тайные силы, которые организовали это объединение баптистов и пятидесятников в Авдеевке, и требовал, чтобы Юрий Кудратов выдал тех, кто закулисно манипулирует церквями.

 

Поскольку Юрий Кудратов так и не прибыл в место назначения, друзья стали его искать. Ни донецкая милиция, ни сепаратистское МГБ (Министерство госбезопасности) ничего не знали о пропавшем пасторе и его супруге. Освобождение пришло со стороны, откуда не ждали. Под давдением боевиков из «Оплота» боевики подразделения «Восток» вынуждены были освободить здание, в котором содержался Юрий Кудратов. «Восток» состоят в основном из россиян, а «Оплот» рекрутируется из местных, и между этими группировками в Донецке есть серьезное напряжение. Боевики «Востока» перевезли пастора в Макеевку, но информация о нем стала известна донецким властям. На следующие сутки представители донецкого МГБ забрали Юрия Кудратова и супругу, подробно выспрашивали, что от них хотели российские спецслужбисты, а потом обоих выпустили. Надо сказать, что представители МГБ также хорошо ориентировались в положении дел церкви «Добрая весть», однако в отличие от россиян, никакого интереса не проявили к вопросу, кто же стоит за церковью. В общей сложности Юрий Кудратов провел в плену две недели с 25 сентября по 7 октября 2015 г.

 

 

Эпизод с похищением пастора боевиками батальона «Восток» демонстрирует конспирологическую установку у кураторов сепаратистов. Человек, который проводил допрос, обладал навыками анализа информации и прекрасно разбирался во внутрицерквоной ситуации, чтобы понять, что никаких тайных сил за церквями не стоит, однако продолжал тратить время и силы на поиск несуществующего врага. Его проблема была не в недостатке информации, а в структуре его сознания, в котором отводится специальное место метафизическому врагу. И если врага нет, то его нужно придумать, а потом всё равно доказывать, что он есть.

 

Разумеется, у каждого человека на самом деле могут быть враги. Но метафизический враг отличается от привычного понимания врага тем, что он является врагом не в силу обстоятельств, а в силу собственной природы. Иначе говоря, метафизический враг является злом по своей сущности. Идея метафизического врага является антихристианской, так как в соответствии с христианским пониманием всё есть творение Бога, и потому нет ничего, что было бы злом по своей сущности. Вера в изначальность зла обусловливает поиск метафизического врага, и даже если в какой-то момент у человека нет врагов, метафизический враг ожидается, так как для него предуготовлено место в структуре сознания.

 

С позиции христианства эта вера имеет демоническую природу, так как изменяет саму личность, обрекая её на постоянный поиск врага.  Что бы ни происходило в жизни, такая личность всё объясняет наличием какого-то врага, в силу чего утрачивает способность адекватно оценивать и себя, и других людей. Это неминуемо ведет к нравственной и психической деградации личности. Поэтому христианство оценивало любое учение, в котором закреплялось представление о метафизическом враге, как дуалистическую ересь, с которой невозможны никакие компромиссы в силу её демонического характера.

 

Однако структура сознания, предполагающая метафизического врага, далеко не всегда закрепляется в определенном вероучении. Она может присутствовать у адептов любых религиозных традиций, например, православия (вооруженные защитники «русского мира») или ислама (исламисты халифата). Она также может пребывать в спящем состоянии у человека без сформировавшегося мировоззрения. Носитель тоталитарного сознания может быть совсем не агрессивен в повседневной жизни, однако он не хочет искать объяснение своим проблемам в себе и испытывает дискомфорт от того что не может им найти внешнее объяснение. Как только появляется враг, человеку сразу легче, исчезает неопределенность и всё становится объяснимо. Основной грех тут даже не в самой вере во врага, а в таком отношении к жизни, при котором враг становится необходим.

 

 

В связи с этим возникает богословский вопрос, какой грех более тяжкий, по неведению, когда люди искренне поддерживают злодеяния, не понимая, что их обманывают, или же осознанный грех, когда люди вынуждены поддерживать злодеяния в силу обстоятельств, отдавая отчет в том, что они делают.

 

Еще давно я прочитал в буддийской канонической книге «Вопросы Милинды», что грех по неведению более тяжек, чем осознанно совершенный грех, потому что человек, совершая грех по неведению, не понимает его последствий и не готов к ним. В книге приводится пример с человеком, взявшим в руки горячий котелок. Тот, кто не знал, что котелок горячий, обожжется сильнее. Однако с христианской позиции не всё столь просто.

 

В христианстве тяжесть греха определяется не знанием или заблуждением, а самоопределением воли по отношении к греху. С этой позиции может показаться, что сознательный грех более тяжек, чем совершенный по неведению: не знал, значит, ещё не самоопределился. Однако это не верно. Когда человек соглашается на неведение, то это согласие уже является его свободным самоопределением. Следовательно, не столь важно по заблуждению ли совершен грех, важно то, есть ли в этом грехе элемент самоопределения, который вызывает саморазрушение личности. Бог спасает не саму по себе душу или тело, а личность, обладающую душой и телом, и если личность сама выбирает путь деградации, то даже если она имеет искреннюю религиозную веру, спасения она иметь не будет.

 

С христианской позиции неведение или искреннее заблуждение является тяжким грехом, если оно сопряжено с идолопоклонством или дуалистической ересью, которая предполагает метафизического врага. Поэтому христианство бескомпромиссно боролось с дуалистическими ересями, которые разрушают личность. Никому из христиан не пришло бы в голову, что антихристианская ересь, принятая по неведению или искреннему заблуждению является менее тяжким грехом, нежели если человек примкнул к еретиками по внешним обстоятельствам, понимая ошибочность их учения. Дело не в заблуждении, а в самоопределении к саморазрушению личности.

 

Если человек сознательно поддерживает пропаганду под давлением обстоятельств или ради личной выгоды, то, конечно, совершает грех. Такой человек намеренно неправильно использует свободу воли, но еще не отказывается от неё как такой, потому способен в любой момент отказаться от греха. Совсем другое дело, если человек начинает верить пропаганде, и эта вера изменяет его как личность. Человек становится агрессивным и его невозможно переубедить. В этом случае последствия греха намного тяжелее, так как он отказывается от свободы воли. Он сам хочет, чтобы то, что преподносится пропагандой, оказалось истиной, и всякий, кто пытается поставить под сомнение его веру, становится его врагом. Пусть даже он заблуждается вполне искренне, но он сам добровольно самоопределился, принимая веру, основанную на ксенофобии. Поэтому такая вера, хоть напрямую и не связана с религиозной тематикой, все равно является антихристианской ересью.

 

С этой позиции и нужно оценивать ситуацию, когда христиане искренне обманываются агрессивной пропагандой, начиная видеть в Украине врага. Конечно, они скажут, что Украину любят, а ненавидят хунту, нацистов и т.д., но на самом деле они ненавидят украинское начало в Украине, оправдывая свою ненависть мифической хунтой или нацистами. В данном случае украинское начало в Украине и выполняет роль метафизического врага. 

 

 

В связи с тем, что многие христиане поддались пропаганде вражды, Сергей Демидович спросил на миротворческом семинаре в Славянске: «Что мы проповедовали не так?». Участникам семинара пришлось констатировать, что был упущен момент формирования мировоззрения и теперь его формируют политики. Люди, которые должны питаться духовной пищей вместо этого сейчас питаются ложью. Более того, у них сформировалась зависимость от этого питания. Гости из России и с оккупированных территорий Украины отметили, что не всё так просто, многие вынужденно соглашаются с ложью под давлением обстоятельств, стремясь оградить свою церковь и свою паству от возможных гонений. Сейчас пасторы в России и тем более на оккупированных районах не могут влиять на мировоззрение прихожан, так как у них нет возможности откровенно говорить прихожанам правду о ситуации в Украине. Даже те, кто поддерживает Украину, невольно становятся молчаливыми соучастниками преступления против украинского народа. Люди поделились на тех, кто верит кремлевской пропаганде, и кто вынужден молчать, зная правду.

 

Выступая на миссионерской конференции, пастор Пётр Дудник объяснял, что христиане должны вести войну не против людей, а против духов. Но возникает вопрос, как именно вести эту борьбу, когда под воздействием агрессивной пропаганды тысячи людей взялись за оружие? Конечно, армия должна делать своё дело – защищать с помощью оружия страну от тех, кто с оружием пришёл. Но и церковь должна делать своё дело – разрушать тоталитарную структуру сознания, с помощью которой духи контролируют разум человека.

Ещё раньше я слышал от российских христиан, критикующих украинских братьев за «политизированность», что вопрос отношения к войне не имеет никакого отношения к вере в Бога. Христиане не должны спорить по этому поводу, так как спасаются верой в Христа. С этой позиции, казалось бы, не важно, доверяют ли христиане ксенофобской пропаганде или нет, если она носит светский, а не религиозный характер. Однако это не верно. Везде, где возникает идеология метафизического врага, будь то в церковной или политической сфере, мы имеем дело с демоническим воздействием на сознание человека, с которым обязан бороться христианин.

 

С богословской точки зрения не важно, каково содержание дуалистической ереси о метафизическом враге, отождествляется ли в ней зло с Богом, миром или украинским началом, поскольку структура веры в метафизического врага остаётся той же самой. Если свято верящему антиукраинской пропаганде христианину объяснят по телевидению, что Украина перестала быть врагом, то от этого он не станет спасенным, ибо структура его сознания ещё не изменилась, разве что метафизический враг перешёл из актуального состояния в ожидаемое. Поэтому не важно, что говорят жертвы пропаганды, важно как они воспринимают действительность. Если они в данный момент не нашли врага, это не оправдывает их, поскольку место для врага всё равно предуготовлено в их картине мира. Поэтому нет смысла таких людей переубеждать в отдельных фактах или тезисах, нужно добиваться изменения сознания. И это является религиозной задачей, так как без такого изменения сознания не будет никакого спасения, даже если человек искренне считает себя христианином и соблюдает все правила религиозной жизни.

 

* * *

 

Сейчас на востоке Украины христиане независимо от своей конфессиональной принадлежности противостоят агрессивной идеологической пропаганде, создают волонтёрские команды и помогают простым людям. Благодаря этой деятельности не только ради членов церкви, но и ради тех, кто за пределами церкви, формируется новое межконфессиональное понимание о том, что Церковь не только там, где христиане вместе собираются, но и там, где христиане действуют. То есть церковь может присутствовать во всём мире. Это понимание объединяет представителей разных конфессий, которые видят задачу уже не в том, чтобы мир вовлекать в себя, в свою церковь, а в том, чтобы самим вовлекаться в мир и активно там действовать.

 

 

Прифронтовое богословие. Часть первая. Вопросы социального служения

 

Прифронтовое богословие. Часть вторая. Диалог между христианами разделенными войной